— И я бы хотел пойти с ними, господин, — попросил оруженосец.
— Почему?
— Он был моим господином.
— Иди, — кивнул Аброгастес.
— Благодарю вас, господин, — кивнул оруженосец.
День заканчивался, в шатре стало сумеречно. Воины быстро привязали к двум копьям плащ, соорудив носилки и положив на них тело Ортога. Отто накрыл его свои плащом.
Гундлихт и Хендрикс подняли носилки на плечи и вынесли из шатра. Впереди них со свечой шел писец. Позади в нескольких шагах с обнаженным мечом — оруженосец.
Геруна осталась стоять на коленях перед помостом, сотрясаясь от рыданий.
Аброгастес, который сидел на троне во время приготовлений, вновь поднялся.
— Встань, — приказал он Гуте.
— Да, господин, — она вскрикнула, когда Аброгастес крепко стянул ей руки за спиной.
— Готовь катера, — приказал Аброгастес одному из приближенных, и тут его взгляд упал на Геруну.
— Мы еще не все закончили, — продолжал он. — Надо разделаться с предательницей Геруной.
Геруна испуганно подняла глаза.
— На плаху ее, — приказал Аброгастес.
— Но она твоя дочь! — возмутились в толпе.
— У меня много дочерей, — отмахнулся Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец! — закричала Геруна.
Воины подтащили ее к плахе, поставили на колени и связали руки за спиной. Мастеровой вытащил из плахи глубоко вонзившиеся топор и тесло. Геруну за волосы уложили на плаху. Она сотрясалась всем телом. Мастеровой поднял тесло.
— Нет! — крикнул Юлиан. — Нет!
— Молчи, — приказал Отто, и Юлиан понурился, растерянный и смущенный.
— Это слишком легкая смерть для нее, господин, — громко сказал Отто. — Не правда ли, она быстрая и достойная?
— Как ты говоришь, вольфанг? — удивился Аброгастес, подавая знак мастеровому, чтобы тот опустил тесло.
Геруна не подняла голову с плахи — ее держали за косы. Она слегка повернулась и взглянула на Отто, а потом на отца.
— Она только женщина, — продолжал Отто. — Однажды она шла нагая, со связанными руками, по всем коридорам имперского корабля «Алария», и этим опозорила дризриаков.
— Да ну? — удивился Аброгастес.
— Ей должна быть назначена другая, более подходящая смерть.
— Что-нибудь более страшное и постыдное? — спросил Аброгастес. — Более подобающее предательнице?
— Да, — кивнул Отто.
— Разденьте ее и бросьте в грязь, — приказал Аброгастес.
— Не надо, отец! — вскричала Геруна, но воины уже выполнили его приказ.
Геруна оказалась нагой в грязи, со связанными за спиной руками.
— Предательница! — бросил ей Аброгастес.
— Простите меня! — плакала Геруна.
— Предательство не прощают.
— Пощадите!
— Для предателей нет пощады.
— Меня нельзя так унижать, — крикнула Геруна. — Я принцесса!
— Лежи в грязи, вероломная принцесса, нагая и связанная, как рабыня, — усмехнулся Аброгастес.
— Нет! Нет!
— А когда я произнесу эти слова, — добавил он, — ты уже не будешь принцессой.
— Нет, отец! — рыдала Геруна.
— Ты больше не принцесса! — провозгласил Аброгастес, и Геруна сжалась. — Что ты думаешь, Гута? — обратился он к рабыне.
— Я только рабыня, господин.
— Не забывай об этом, — наставительно произнес Аброгастес.
— Я ваша дочь! — крикнула Геруна.
— Еще одно мое слово, — сказал Аброгастес, — и ты перестанешь быть ею!
— Нет! Нет!
— Ты больше мне не дочь!
Геруна вздрогнула, опозоренная и отвергнутая. Толпа одобрительно закричала.
— Не унижайте меня! — взмолилась она. — Если уж я больше вам не дочь и не принцесса, то отнеситесь ко мне с уважением, как к свободной женщине!
— Приготовься, — угрожающе сказал Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец!
— Я произнесу эти слова, и ты больше не будешь свободной.
— Нет!
— Ты — рабыня! — громовым голосом заявил Аброгастес.
Геруна дико вздрогнула, лежа в грязи. Дризриаки веселились.
Действительно, наказание как нельзя лучше подходило для вероломной принцессы.
— Теперь ее может взять любой! — объявил Аброгастес. Мужчины отодвинулись, с презрением глядя на рабыню. — Кто хочет ее?
Мужчины только пренебрежительно смотрели на Геруну.
— Никто не хочет?
Все молчали.
— У нее хорошее тело, — заметил Аброгастес. — Думаю, за нее немало дадут на торгах.
Он говорил правду — рабыня была действительно красива, но никто не желал взять ее.
— Разве она не исправится под ударами плети? — Аброгастес искоса взглянул на Гуту, и та потупилась.
Мужчины расхохотались.
— Господин, нам она не нравится! — крикнул кто-то.
— На плаху ее! Под тесло!
— Отправьте ее на плаху! — бушевала толпа.
У входа в шатер, позади дризриаков, купцов и рабынь, появился воин и подал знак Аброгастесу. Тот поднял руку, призывая к молчанию.
— У нас мало времени, — сказал он. — Нам пора.
Юлиан и Отто переглянулись.
Купцы, посланники, оружейники, ремесленники и все прочие из свиты Ортога задрожали. Аброгастес взглянул на них.
— Ступайте своей дорогой, — сказал он.
— Спасибо, господин! — вразнобой закричали они и поспешили покинуть шатер.
— Подайте сигнал для возвращения катеров, — приказал Аброгастес.
Воин быстро вышел.
— Уведите эту рабыню на мой катер и не забудьте как следует привязать ее, — сказал Аброгастес, указывая на Гуту.
Воин схватил Гуту за плечо и грубо потащил за ошейник из шатра.
— Вольфанг, мы скоро придем за данью, — сообщил Аброгастес.
— Вы не получите ее, господин, — невозмутимо ответил Отто.
— Еще увидим, — усмехнулся Аброгастес.
— Убейте его, пока можно! — закричали воины.
— Он не может, — объяснил Отто. — Я прибыл на поединок и выиграл его.
— Я не стану держать тебя, — подтвердил Аброгастес, и Отто кивнул. — Но впредь берегись, вольфанг!
— Вы тоже берегитесь, господин.
— Он наглый, этот отунг! — закричали воины.
— Смотри, чтобы дань была готова, когда мы придем за ней, — напомнил Аброгастес.
— Не задерживайтесь, господин, — предупредил один из воинов. — Времени мало. Рубите рабыне голову.
— Отрубить ей голову! — взвыла толпа.
— Нет! — громко сказал Юлиан, выступая вперед. — Я возьму ее!
— Ты, раб? — удивился Аброгастес. — Рабам ничего не принадлежит.
— Я не раб, господин, — решительно заявил Юлиан.
Аброгастес взглянул на Отто.
— Он — свободный человек, — подтвердил тот.
— Я — гражданин Империи!
— Убить его! — крикнул один из воинов, выхватывая нож.
