этой тишине мне почему-то не спалось. Отвыкла? Привыкла постоянно ощущать чужое присутствие? Я вертелась с боку на бок, пока вдалеке не послышался удар грома. За ним еще один. Сверкнула молния, вспышкой озарив комнату. И вдруг раздался истошный детский крик. Я вылетела из спальни в чем была — прямо в ночной сорочке и босиком. Кричал, несомненно, Мишель. Ворвалась к нему в спальню. Мальчика не было.
— Шелли! — позвала я в ужасе. — Шелли, малыш, где ты?
Ударил гром, и из-под кровати раздались всхлипы. Я наклонилась и увидела сжавшегося в комок Шелли.
— Малыш, ты что? — тихонько позвала я. — Иди ко мне.
Но Шелли только сильнее зарыдал. Я осторожно протянула к нему руки.
— Золотко, не бойся. Это всего лишь гром. Иди сюда, хороший мой.
— Рози?
— Да, конечно. Это я.
Шелли немного придвинулся, и я вытащила его из-под кровати, уложила в кровать и завернула в одеяло. Сама прилегла рядом и обняла всхлипывающего мальчишку.
— Ничего страшного, милый, — шептала ему. — Это всего лишь гроза, она далеко. А мы с тобой здесь, в безопасности. Тебя никто не обидит.
— Мама, мамочка, — безутешно позвал Шелли, и мне стало больно от жалости к нему. Я гладила его по голове, стараясь хоть немного успокоить, а он трясся и плакал, пока истерика не выпила все силы, и мой маленький друг не задремал. Но и во сне по его щекам продолжали катиться слезки.
Очередная вспышка молнии озарила комнату, и я едва не вскрикнула, разглядев в ее свете силуэт, склонившийся над кроватью. Женщину сложно было не узнать.
— Прочь, — прошептала я, глядя призраку Стелы глаза в глаза. — Ты пугаешь его. Уходи!
Она страшно, жутко улыбнулась и медленно двинулась вон, растаяв у самого окна, а я крепче обняла Шелли. Никому не позволю причинить ему вред!
Когда дверь скрипнула, открываясь, я подумала, что это снова духи, но на пороге замер Арман в привычной белой маске. Увидел меня и на миг остановился в удивлении.
— Шелли испугался грозы, — сказала я шепотом. — Но уже уснул.
Арман привычно потянул за завязки маски и опустил ее на стол, а затем подошел ближе, подумал мгновение и присел на краешек кровати. Легонько коснулся щеки сына, вытирая особо упрямую слезинку.
— Шелли боится грозы, — ответил тюремщик шепотом. — Это из-за его матери. Когда она… сорвалась с крыши, тоже была очень сильная гроза. Поэтому я и не успел ничего сделать. Во время непогоды контролировать тюрьму намного тяжелее. Но сегодня на удивление тихо.
— Да, я тоже заметила.
Это был странный разговор — шепотом в темной комнате, и вопреки недавним событиям, я не ощущала никакой неловкости, беседуя с Арманом. А еще меня удивляла его откровенность. Мне он казался куда более скрытным человеком. Видимо, я ошиблась, и приняла за характер тяжелый отпечаток его должности. А гроза начинала стихать. Все реже всполохи озаряли комнату. Шелли задышал ровнее — он глубоко спал.
— Почему ваша жена задержалась в Атеррасе, Арман? — спросила я. — Она ведь не была здесь узницей, правда?
— Правда. — В его голосе слышалась печаль. — Стела приехала сюда из-за меня. Из-за моего назначения. Я хотел, чтобы она осталась дома, но кто меня слушал? Если бы она сказала, что ждет ребенка, я настоял бы на своем. А Стела промолчала. Уже здесь, в Атеррасе, она сказала, что беременна.
— И оставила сына одного? Зная, что это за место?
— Духи сводят с ума, — голос Армана звучал спокойно, размеренно. — А я не заметил. Не разглядел. Первые годы управлять Атеррасом было очень сложно, а тут еще и гроза. Пока я успокаивал разбушевавшихся духов, Стела поднялась на десятый верхний. Все, что я смог сделать — забрать у нее сына.
— Шелл тоже был там? — спросила я в ужасе.
— Да.
Вспышка молнии озарила бледное лицо Армана. Он смотрел на сына с такой тоской, что защемило сердце.
— Простите.
— Ничего. Уже почти пять лет прошло. У меня не было времени на скорбь. Шелли остался без матери, а тюрьма не желала ждать, пока я приду в себя. Сейчас мне кажется, что прошло не пять лет, а, как минимум, пятнадцать.
— Понимаю, — ответила я тихо. Мне тоже казалось, что я в Атеррасе год. Здесь время шло совсем иначе.
— Арман, простите за нескромный вопрос… Но вы никогда не думали о том, что Шелли будет лучше жить где-то вдали от тюрьмы?
— Я думал об этом. — Тюремщик чуть отвернулся от меня, и я пожалела, что спросила. — Но мои родственники ни за что не согласились бы взять его к себе, да и родители жены тоже. Они так и не приняли ее решения уехать со мной в Атеррас. Так что выбора, на самом деле, не было. И потом, я, видимо, эгоист, Розалин.
Раздался тихий смех.
— Если Шелли здесь не будет, что тогда мне останется? — продолжил он. — Ничего. Наверное, тогда следующей жертвой Атерраса стану я.
От одной такой мысли мурашки пробежали по коже. А ведь и правда, после гибели Стелы Армана, наверняка, заставлял жить только маленький сын, который мог остаться сиротой, если его отец опустит руки. Я осторожно накрыла ладонью руку Армана, одновременно обнимая Шелли.
— Спасибо, что присматриваете за ним, Розалин, — сказал тюремщик.
— Мишель замечательный, — ответила я. — Его невозможно не любить.
Еще одна молния осветила лицо Армана. Он улыбался.
— Да, это правда, — сказал он тихо. — Шелли очень добрый мальчик, вот только сложно заставить его слушаться.
— Что есть, то есть. Арман, давно хотела спросить…
А сама покосилась на дверь, прислушиваясь, не раздастся ли привычный цокот когтей. Но, видимо, Брист продолжал свое ночное дежурство на уровнях Атерраса.
— Брист. Почему он… такой? От рождения? Или это влияние Атерраса?
Арман едва заметно пожал плечами.
— Я подобрал Бриста щенком, — ответил он. — Его кто-то подкинул под самые ворота. Наверное, решил, что ему только в Атеррасе и место. Он был очень слабым, и глаза у него так и не открылись. Но у меня получилось выкормить его, и теперь Бристу не нужно зрение, чтобы жить в Атеррасе. Иногда мне кажется, что пес знает эти коридоры лучше меня.
Я улыбнулась. Это точно! Брист был очень необычным помощником для Армана.
— Мне поначалу показалось, что он не обычный пес, а одно из созданий Атерраса, — сказала я.
— Многие так думают, — ответил Арман. — Но нет. Брист обычный пес. Просто жизнь в тюрьме на каждого из нас накладывает свой отпечаток.
Был еще один вопрос, который меня волновал.
— Господин Ферри, а почему вы отпустили Шайна? Да еще и с книгой.
— Потому
