ткань ладонью.
Киар сидел неподвижно, молчал и смотрел. Я чувствовала себя бабочкой, нанизанной на иголку. Тело переставало слушаться, в затылке появилось противное ощущение, будто шея стала мягкой и голова мелко трясется. Безусловно, она не тряслась, но эта неприятная дрожь вызвала желание потупиться.
– Согласна, платье слишком открытое.
Я подхватила подол, чтобы спуститься с подиума и вернуться в примерочную. Хотелось верить, что хозяйка сможет подобрать еще парочку вариантов, чтобы не как для притона и не слишком вычурное.
– Стой! – резко приказал Киар, заставив меня замереть, как мага-первогодку перед военным генералом. – Его.
– Что? – моргнула я.
– Мы возьмем это платье.
– Вам оно нравится! – обрадовалась я.
Пронизывающий взгляд остановился на моем лице где-то в районе сомкнутых губ, подкрашенных магией полупрозрачным блеском.
– Тебе идет, и оно не красное.
В особняк на Стрэйн-Лейн мы возвращались в таком глубоком молчании, словно не платье выбирали, а отпевали безвременно почившую любимую рыбку Киара. Понятия не имею, отчего у него в одночасье испоганилось настроение, но оказаться с угрюмым Рэнсводом в замкнутом пространстве было удовольствием не для слабонервных. Пусть именно на нервы я, в общем-то, никогда не жаловалась, все равно хотелось выпрыгнуть из салона на улицу и пройтись до дома пешочком.
– А можно остановиться здесь? – почему-то шепотом, словно за громкий голос меня отругают, спросила я. – Прогуляюсь перед сном на свежем воздухе.
– Нет. Идти одной опасно.
– Как скажете, – вздохнула я и мрачно подумала: «Извините, что вклинилась в ваше глубокомысленное молчание».
В дом мы входили так же, не нарушая этого упорного молчания. Скажу больше, Рэнсвод избегал смотреть в мою сторону, словно там, в примерочном зале, на что-то сильно разозлился. Я судорожно вспоминала, сколько раз поблагодарила за платье, и мысленно насчитала не меньше пяти. По-моему, достаточно, чтобы выразить размер благодарности Нетайному Чародею за дорогой подарок.
– Доброй ночи, София, – бросил он безжизненно-холодным тоном и начал подниматься по лестнице.
– Магистр! – позвала его в спину.
Он обернулся, держась за перила. Взгляд остановился на мне.
– Я слушаю, – поторопил он.
Спрашивать, что стряслось, мигом расхотелось.
– Спасибо за подарок, – снова поблагодарила я. Как говорится, благодарности много не бывает.
– Пожалуйста, – сухо отозвался он.
На следующее утро я хотела выяснить, изменилось ли его настроение, но не сумела. Он или просто сбежал из дома, или сбежал потренироваться на холоде. Времени на выяснение не было. Поспешно собравшись, я умчалась в академию на практикум по высшей магии. И мне стоило тревожиться не о заскоках Рэнсвода, а о том, придет ли мой партнер на занятие, но в мыслях крутился один магистр с этим его изменчивым настроением.
Я практически убедила себя, что придется пристроиться третьей к Альме и старосте, но Берт был в зале. Прихлебывая из термоса какой-то напиток, стоял в компании парней и заразительно смеялся над чьей-то шуткой.
– Как он собирается заниматься после знахаря? – выгнула бровь Альма, озвучив мои мысли.
– Хотелось бы мне знать, – тихо согласилась я, предчувствуя, что снова окажусь в коридоре, но теперь из-за партнера.
Пока мы пристраивали сумки на полку, широкими шагами он пересек зал и остановился рядом с нами.
Альма мигом ретировалась:
– Пошла-ка я к своему старосте, а то стоит, бедняжка, как неприкаянный.
Тот и впрямь недобро зыркал в нашу сторону. За практикум на троих он потребовал от меня в безвременное пользование конспекты по бытовой магии, а теперь, пролетев, как драконова химера над пустыней, был весьма недоволен. Даже больше, чем от идеи превратить пару в трио.
– Кстати, Берт, тебя сняли с турнира за прогулы, – все-таки съехидничала подружка. – Тренер с утра орал как потерпевший.
– Переживет, – равнодушно бросил тот.
Едва Альма отошла, как он оперся ладонью о полку над моей головой и с белозубой улыбкой проворковал:
– Знаешь, что я заметил, моя умница? Ты никогда не приходишь здороваться первой.
– Привет, – поспешно вымолвила я.
Полагаю, он ждал чего-то погорячее единственного пророненного слова. Взгляд блуждал по моему лицу.
– Ну привет, умница-скромница.
– Думала, ты сегодня тоже не появишься.
– Я не имел права второй раз подставить своего партнера, – лениво протянул он. – Это было бы подло.
В первый раз тоже было не очень красиво, но я предпочла оставить ценное мнение при себе. В зал вошел магистр Сэт. Воркование пришлось прекратить и встать вместе со всеми в центр зала. После коротких приветствий и напутственных речей нас благословили на практику.
Я стояла напротив Финиста и с напряжением ждала, что будет дальше. Но он спокойно сжал кулак и призвал магию! Слово «удивление» явно не отражало всей глубины моего потрясения, когда на его раскрытой ладони засветилась полупрозрачная сфера.
– Вперед, партнер! – подбодрил он, подбрасывая шар в воздух.
Магия парня не обжигала, как у Сэта, но и не обволакивала, как у Рэнсвода. От осторожного прикосновения кончиками пальцев шар затрещал разрядами и лопнул, точно большой мыльный пузырь. К моему заклинанию Финист и вовсе не сумел прикоснуться, с шипением отскочил, словно магия его ужалила, как ядовитая змея.
– Попробуем еще раз. – Он встряхнул обожженными руками и размял шею, словно вышел в турнирный круг.
Это был полный провал, растянутый на два часа! В плане магии мы не продвинулись друг к другу ни на крошечный шажок. Пытались держаться за руки, но способ Киара совершенно не работал с Финистом. Сложили ладони одна в другую, чтобы вырастить общий шар, и только постояли как дураки с дымящимися пальцами. Магия северянина плевалась искрами, моя исходила жиденьким дымком. Выглядело так, словно два неудачника пытались на ладошках развести костерок, но уголька не хватило. Видимо, проблема заключалась все-таки в ручках, заклятия создающих, а не в замечательных способах.
Первородный огонь злился внутри, неистовствовал и не желал принимать незнакомого партнера. Да и чужая сила древнему дару не отзывалась. Я чувствовала, как кровь закипает, потом леденеет и снова по кругу. К окончанию двухчасовой пытки стало ясно, что нужно нестись в Стрэйн-Лейн, теряя на ходу ботинки, иначе день закончится паршиво. Если потороплюсь, то еще и к окончанию перерыва успею вернуться!
Едва прозвонили академические часы, я бросилась к полкам с вещами. Полагаю, от неожиданной прыти обалдел не только Финист, но и Эйван Змей.
– Ты в столовую, что ли, так торопишься? – хохотнула Альма, нагнав меня в дверях.
– Съезжу к магистру и вернусь, – быстро проговорила я. – Ему надо дать… снадобье.
– От чего? – изогнула подруга брови.
– От всего! Он такой дряхлый, что ни одной пилюлей не исправишь, но попытаться стоит.
Господи, София, что ты несешь? Предки Сатти только что всем конклавом закатили глаза! А их праправнучка, глядя на меня, с подозрением уточнила:
– У него разве домашнего лекаря нет?
– Есть, но я сегодня за главную! К концу перерыва буду.
Извозчик так проникся моей просьбой ехать побыстрее, что несся как угорелый. В салоне случилась болтанка, точно в корабельной каюте во время шторма. Я ездила туда-сюда по лавке и искренне жалела, что попросила этого рискового
