– И в каком будет Минкус?
– Мы же не покушение готовим. Попытаемся его отследить на обратном пути.
– Нам будет нужна машина.
– Лучше две.
– Одну поведу я, – предложил капитан, подходя.
– Можно, я с вами? – тут же отозвалась Гуин.
Предоставив Сергею выкручиваться, Ники Тин заглянул в соседнюю комнату.
– Мэй, – сказал он. – Нам пора сходить в прокат.
По дороге решили, что машины должны быть из разных контор. И зашли в кафе – чтобы на рекламном мониторе изучить предложения, обсудить варианты.
– Хонда?..
Из глубины темноватого зала, от столика, за которым сидела какая–то невнятная шпана, к ним шел высокий парень, с лицом очень ловкого хорька.
– Жива? А мы думали, тебя уже нет! Чем занимаешься? В новой банде?.. – И парень с иронией взглянул на Тина. – Возвращайся к нам!
– Вы ошиблись, – не поднимая глаз, бросила Мэй.
Она схватила Ники за руку и потащила к выходу.
– Кто это? – спросил второй пилот на улице.
– Бывший знакомый. Идем скорее.
Заходить в контору Ники не стал. Аренду оформляла Мэй. Она выехала из гаража и за ближайшим углом остановилась, подобрать Тина. Садясь в гравилет, он заметил на асфальте узкую тень, метнувшуюся к нему.
– Ники!.. – испуганно вскрикнула Мэй.
Окно было открыто. Идущий следом человек сунул в него ствол с глушителем.
Тин резко толкнул дверцу наружу.
Человек упал на тротуар. Его пистолет улетел метра на два.
Гравилет рванулся вперед. По нему ударили пули. Стрелял кто–то второй, сообщник.
Через полквартала Тин понял, что Мэй ранена. Девушка бледнела на глазах. Ее руки едва держали руль. Ники помог ей свернуть в переулок и притормозить. Наскоро перевязал рану в спине и понесся в частную клинику, в которой ему не раз оказывали услуги такого рода.
Он понятия не имел, кто именно стрелял в них. Люди Минкуса или просто грабители, решившие пополнить казну среди бела дня. Если первые, то, выходит, их «пасут»… Но как выследили?
Мэй потеряла сознание.
Устроив ее в клинику, Тин дождался конца операции.
– Она поправится, – успокоил его доктор, выйдя в коридор. – Удивительно сильная энергетика. Дня через два можете навестить. В отделении интенсивной терапии.
Ники облегченно вздохнул. От сердца отлегло.
Команда слишком уязвима, думал он по дороге домой. Все в розыске, за исключением капитана. Мэй в больнице. Лучше не придумаешь…
– Не понимаю, как нас выследили, – сказал Тин Чоличу. – Если на корабле все–таки был «жучок», то здесь?..
– Мы действуем – глупо, – вздохнул Зоран. – Как дилетанты. Ох, накроют наш табор!..
– Нужна еще одна квартира. Где находились бы одни мужчины. И занимались делом. Женщины связывают нас.
– Явки, пароли, агентурная сеть… Тут требуются профессионалы. Будь я моложе… – Старик горько усмехнулся. – Но разделиться не мешало бы.
– У нас мало времени. Опять. И я не могу бросить Мэй.
– Мы все бездействуем.
– Как действовать, если наши физиономии красуются в каждом полицейском участке?
– На стариков не обращают внимания. Я понаблюдаю за офисом. Возьму бинокль. И буду осторожен.
Второй пилот со вздохом кивнул.
Инфанта спросила, куда подевалась Мэй. Тин соврал ей, что Мэй уехала по делам. Тогда Гуин спросила, когда она вернется.
Интересовались и другие члены альтернативного экипажа.
Тин, отвернувшись, скрипел зубами. А потом давал всем исчерпывающие, но предельно уклончивые ответы.
Прошло двое суток. Ники открыл дверь палаты, где была Мэй.
Девушка лежала одна, как он и просил. Мэй улыбнулась ему. Выглядела похудевшей, однако на ее щеках Тин разглядел тонкий румянец.
Он выложил фрукты на столик, подвинул стул и сел.
Тут было светло, чисто. В ногах кровати стоял плоскостной монитор. И на экране шел какой–то эротический фильм. Страстные объятия, вздохи, стоны.
– Врач прописал? – с улыбкой спросил гость.
Он–то хорошо знал, что после интенсивной терапии, когда активизируются жизненные силы организма, у выздоравливающих наблюдается мощный гормональный всплеск, от которого – хоть в петлю. На себе такое испытал.
Еще он знал, что сейчас лежащая под простыней девушка – обнажена.
Быть может, судьба дает им шанс?
Мэй словно чего–то ждала от него.
– Я помогу тебе снять напряжение, – тихо сказал Ники.
Приподняв краешек простыни, он положил руку на горячий и гладкий живот девушки, стал ласкать.
Мэй не оттолкнула его ладонь, не воспротивилась. Только прищурила темные глаза, глядя на него.
Ники плавно скользнул по ее животу вниз. Достиг лобка. Задержался там, перебирая завитки волос.
Его сердце колотилось.
На экране продолжали бушевать страсти. Хороший фон.
Мэй со вздохом прикрыла веки.
Тин подумал, это знак согласия. На более интимную ласку.
С ними такое случилось впервые.
А еще Ники подумал, что Мэй постепенно может привыкнуть к его ласкам. И тогда барьер, стоящий между ними, исчезнет.
Но Мэй сказала:
– Нет.
Это не было кокетство, стремление поднять ставки. Просто – отказ.
Радостное ожидание, охватившее Тина, – угасло. Он убрал руку. С болью и стыдом.
Барьер не рухнул. Несмотря на гормональный всплеск.
– Ники… – сказала Мэй. – Прости меня. Ты все еще любишь ту девушку… Ты прикасаешься ко мне, а думаешь – о ней…
– Это прошлое, Мэй. Я не уверен, что все было на самом деле. Я ничего не помнил. Столько лет.
– Ты все еще любишь ее… И ты взял ее имя, сам того не зная.
Не глядя Мэй в глаза, Тин стал прощаться.
– Ну что ей нужно… – шептал Ники, идя по вылизанному коридору. – Что ей нужно…
Его переполняла обида. Он был оскорблен. Со злобой ударил ногой стоящий у стены пакет с грязным бельем.
В ста шагах от клиники Тин увидел бар и зашел в него. Сел на высокий табурет у стойки, заказал «ностальгию».
Звучала музыка. Мрачно потягивая коктейль, он заметил в зеркале, что на него смотрит длинноволосая блондинка, сидящая за столиком с подругой.
Их глаза встретились. Ники сдержанно улыбнулся ей и поднял свой бокал, кивнув. Девушка улыбнулась, тоже подняла бокал.
Соседка удивленно проследила за ее взглядом, покачала головой.
Что–то сказав подруге, девушка встала и, задорно постукивая каблучками, направилась к стойке.
Она опустилась на стул рядом:
– Впервые тут?
Тин кивнул:
– Можно вас угостить?
– Рискните. Меня зовут Джингл.
– А я – Ники.
– Твое здоровье, Ники.
Девушка была красива, хорошо сложена. Мэй до нее далеко. И – никакой пластической хирургии. Тин угадывал такие вещи с ходу. Все – натуральное, каждая клеточка молодого, сильного тела. Она позволила себе лишь немного традиционной люминесцентной косметики, чтобы не выделяться.
Я живой мужчина, подумал Ники. Это нормально.
Через полчаса они были в ее квартирке. Страсть захватила их. Они даже не успели толком раздеться. Когда миновал первый, лихорадочный порыв и они пришли в себя, девушка разобрала широкую постель.
– Ты еще не устал? – спросила она.
Тин отрицательно покачал головой.
И они легли, зная, что впереди ночь.
Она ласкала его тело, изучая, знакомясь, привыкая.
– Ну и как? – усмехнулся Ники.
– Так себе, – улыбнулась она в темноте. – Бывает лучше.
– Почему же ты подошла ко мне?
– Почувствовала силу. Женщины чувствуют. Меня потянуло к тебе.
Все–таки основой в отношениях мужчины и женщины должен быть – секс, подумал Ники. Это нормально.
Джингл встала, задернула шторы и зажгла свет. Квартирка не из дорогих. Минимум техники. И хозяйке многое приходилось делать самой.
Ники любовался ей, каждой линией, каждым движением.
На пляже вы часто видите обнаженных девушек, некоторых – топ–лесс, в таких микроскопических трусиках, что их как бы и нет. Нудистские пляжи и того откровеннее.
Да, красивые девушки не прочь всем показать себя, чтоб привлечь восхищенные или похотливые мужские взгляды. Чтобы самоутвердиться. Подразнить. Смотреть – пожалуйста. Но трогать – ни–ни.
А Джингл можно было трогать. Она сама этого хотела. И Ники чувствовал, как в нем снова разгорается страсть.
– Зачем тебе свет? – спросил он.
– Хочу видеть твое лицо.
– Но ты же закрываешь глаза, когда я тебя целую.
Она вернулась в кровать, легла на него сверху.
– Я не буду закрывать, – промурлыкала она и завозилась на нем, подстегивая.
Потом легла на спину.
– А ты мне вся нравишься, – пробормотал Ники. – Везде–везде.
– Тогда я жду от тебя – невозможного, – прошептала она и потянула его к себе.
Нет, Джингл не была проституткой. Жила одна, в небольшой, но хорошо обставленной квартире. Уже несколько лет работала стюардессой на межсистемных линиях. Только что вернулась из полета и хотела радостей жизни.
