«Я видел, что образованные люди покидают Россию; их общий внешний вид, и особенно измельчённая безнадёжность их психических процессов — кошмар, преследовавший меня каждый раз в то время. Они являются живым свидетельством процессов, которые происходят в России… Такой исход образованных и интеллигентных, что был из России, ни одна страна никогда не видела, и ни одна страна никогда не может себе позволить. Интеллигенция потеряла всё, что было. Она жила, чтобы видеть каждый идеал, почитаемый ею, разрушенным, каждый стремился её оттолкнуть из поля зрения. Озлобленная и закалённая в изгнании, или измельчённая духовно и физически при существующем правительстве, трагедия русской интеллигенции является наиболее жалкой и пронзительной в истории человечества».
Удары, которые большевизм нанёс интеллектуальной жизни России, были действительно ужасными. Можно не слишком сильно сказать, что большевизм обезглавил Россию. Старая интеллигенция уничтожена, в упадке или в изгнании. И, пока правил большевизм, трудно было понять, как может возникнуть новая интеллигенция. Большевистское правительство взяло на себя титаническую задачу преобразования всего русского народа к коммунизму, видя в нем единственный залог её дальнейшего существования. Для этой высшей цели всё остальное должно быть подчинено. Но это означает, что образование, обучение, наука, искусство, и все другие поля интеллектуальной деятельности извращаются в пропаганду; что все сомнительные или враждебные идеи, должны быть исключены; что критическое или независимое мышление не может быть терпимо. И история убедительно продемонстрировала, что где мысль не является свободной, там нет истинной интеллектуальной жизни, но только интеллектуальные мумии или аборты.
Возникает еще более фундаментальный вопрос, даже если большевистское правление должно скоро закончиться, Россия могла ли не пострадать такими расовыми потерями, что уровень её интеллекта постоянно снижается? Биологические потери России были ужасны. В течение пяти долгих лет систематически экстирпация верхних и средних классов продолжается уже, и результаты этого «обратного отбора» буквально ошеломляют. Число одних только русских изгнанников, сегодня рассеянных по четырем сторонам земли, оценивается численностью от одного до двух миллионов. Добавим к ним сотни тысяч погибших в тюрьме, в гражданских войнах, в результате заболеваний, от холода и голода, добавим к ним миллионы выживающих, убитых, подвергшихся преследованиям, и, таким образом, они вряд ли дали свою нормальною квоту детей; и мы начинаем понимать, как русское основание было снижено, насколько хорошо недочеловек сделал своё дело!
Надо отметить, что против всего этого может быть установлен тот факт, что расовые потери России, вероятно, не так страшны, как те, которым большевизм подвергнул более продвинутые западные страны. Большая отсталость России вместе с кастовой жесткостью старого российского общества свели к минимуму действие «социальной лестницы» и препятствовали «переходу» таланта из нижних в высшие общественные классы, который продолжался так быстро в Западной Европе и Америке. Тем не менее, даже если расовые потери России не такие фатальные, как те, которыми будет страдать Запад при аналогичных обстоятельствах, они должны быть очень серьёзными и во многом непоправимыми.
Эти соображения не могут иметь никакого влияния на поведение большевиков сами, потому что философия недочеловека отрицает наследственность, верит страстно в «естественное равенство» и всемогущество среды и возлагает свою веру на массовое количество, а не индивидуальные качества.
Действительно, большевики считают, что весь мир для того, как в существующей редакции и как был в прошлом, существовал безнадежно аристократическим или буржуазным; что пролетариату это бессмысленно и бесполезно; что он поэтому следует заклятию; и что на его месте должен возникнуть новый «пролетарский» миропорядок, созданный исключительно и для пролетариата. Эта теория является абсолютной. Она не делает исключений. Все области человеческой деятельности, даже наука, искусство и литература, будут включёнными. Кульминацией этой теории является большевистская доктрина «пролетарской культуры», или, как её называют в большевистских кругах, Пролеткульт.
Здесь, как и везде, большевизм не изобрёл ничего действительно нового. Идея «пролетарской культуры» проповедовалась синдикалистами двадцать лет назад. Большевики разработали учение, и в России на самом деле они пытаются практиковать его. Российские большевики имеют разногласия по непосредственной культурной политике, которая будет преследуемой. Некоторые утверждают, что, поскольку существующая культура является для пролетариата бессмысленной, бесполезной и даже опасной, она должны быть отменена немедленно. Другие утверждают, что существующая культура содержит определенные воспитательные элементы, и что эти поэтому её следует использовать для стимуляции пролетарской культуры будущего. Последняя фракция (которая имеет поддержку Ленина) обусловлена сохранением художественных ценностей России и поддержанием определенных художественных мероприятий, как театр и опера по более или менее традиционным линиям. Эти фракционные разногласия, как уже говорилось, являются лишь различиями политики. В принципе, обе фракции будут согласованы, их общая цель состоит в создании эксклюзивной, пролетарской культуры. Давайте поэтому рассмотрим это учение Пролеткульта, что изложено его приверженцами в России и других странах.
Глава Пролеткульта в России — Луначарский. Он является одним из самых сильных большевистских лидеров и занимает пост комиссара просвещения в Советской власти, поэтому он вполне в состоянии сделать свои культурные идеи чувствами. Луначарский проводит доктрину Пролеткульта в его наиболее бескомпромиссной форме. Его официальный орган, Пролетарская культура (пролетарской культуры), устанавливает авторитетно культурный вид большевизма. Давайте посмотрим, что именно он и есть.
Луначарский категорически осуждает существующую «буржуазную» культуру сверху донизу и утверждает, что она должна быть уничтожена и заменена совершенно новой пролетарской культурой. Луначарский говорил: «Наши враги в течение всего курса революционного периода не перестали плакать о гибели культуры. Как будто они не знали, что в России, как и везде, нет единой общей человеческой культуры, но что есть только буржуазная культура, индивидуальная культура, унижающая себя в культуре империализма — алчная, кровожадная, свирепая. Революционный пролетариат стремится освободиться от пути умирающей культуры. Она создаёт свой собственный класс, пролетарскую культуру… Во время его диктатуры пролетариат понял, что сила его революции состоит не только в политической и военной диктатуре, но и в культурной диктатуре».
Редакция изречения Луначарского с энтузиазмом подтверждалась множеством «товарищей», оживляющие в прозе и стихах Пролетарскую культуру на поучительных страницах. Старая буржуазная культура была объектом лютой ненависти. Одна поэтическая душа поёт:
Во имя нашего Завтра мы сожжём Рафаэля,
Уничтожим музеи, раздавим цветы искусства.
Девицы в лучистом царстве будущего
Будут более красивыми, чем Венера Милосская.
Наука (что существует в настоящее время) также под запретом. Один «товарищ» Богданов, желая показать, что на преобразования материальной науки и философии придётся пойти для того, чтобы сделать их пригодными для пролетарского понимания, провозглашает ряд предложений. Согласно их учению, астрономия должна быть преобразована из её нынешнего состояния в «учение об ориентации в пространстве и времени усилиями труда».
Для небольшевистского ума эти идеи звучат безумно. Но
