С тех пор миновало двадцать лет, Илья Робертович, увы, скончался от застарелых боевых ран, зато на свет появился их сын, Роберт, в котором Антонина души не чаяла и который, как и она сама, был буквально пленен «Петрополисом» и считал его не только своим домом, но и частью своей души.
Взирая на красиво обставленный холл, Антонина чуть слышно вздохнула: она знала, что за эти годы они многого добились, что «Петрополис» ничуть не уступал прочим известным отелям Ленинграда, а, по ее мнению, во многом даже и превосходил, подумала о том, что ее мечта, в сущности, давно сбылась — «Петрополис» существовал для нее, а она для «Петрополиса»…
— Тонечка, ты ничуть не изменилась! — вдруг услышала она женский голос и вздрогнула, будучи вырванной из своих радужных мыслей.
Взглянув на стоявшую перед ней гостью, появления которой она, к своей досаде, замечтавшись, не заметила, Антонина подумала, что ее уже целую вечность никто не называл «Тонечкой».
Присмотревшись к невысокой, розовощекой, полноватой особе в пестром платье и нелепой шляпке, Антонина ахнула:
— Людочка, неужто это ты?
Да, это была Людочка, некогда ее лучшая подруга, младшая горничная, с которой Антонина много лет назад, еще до революции, после того, как Прасагов выгнал ее из «Петрополиса», трудилась в «Европе».
Она вышла из-за стойки и, невзирая на свой статус, обняла подругу и расцеловала ее. Заметив подоспевшего Роберта, она представила его Людочке, и та, обцеловав опешившего молодого человека, заявила:
— Ах, какой славный мальчик! Как же я за тебя рада, Тонечка! Ты в отличие от меня достигла в этой жизни многого…
Антонина отметила, что, хотя Людочка была, кажется, даже моложе ее на год или два, выглядела она не ахти, рано состарилась, располнела и страдала одышкой. А последний раз они виделись еще в годы революции.
Перепоручив стойку администратора заботам сына, Антонина увлекла подругу в подсобное помещение.
Усадив гостью на стул, она самолично приготовила кофе и, позвонив по телефону на кухню, велела принести пирожных. Людочка ахала, восторгалась, даже заплакала.
Антонина же смотрела на подругу молодости и думала, что Людочка явно не случайно наведалась к ней.
Эта мысль, кажется, не давала покоя и гостье, которая, поглотив очередное пирожное, закатила глаза и произнесла:
— Господи, последний раз я такое райское наслаждение пробовала до революции! Потом все стало не то…
Антонина, убедившись, что дверь в комнату заперта и никто их не подслушивает, сказала:
— Людочка, я очень рада тебя видеть… Все же столько лет прошло…
Людочка, она же Людмила Гендриковна, вздохнула:
— Я ведь о том, что ты теперь директорствуешь в «Петрополисе», слышала, конечно. И о том, что ты превратила его в один из лучших отелей Ленинграда…
Антонина не стала поправлять подругу замечанием, что не в один из лучших, а в лучший! И решила, что Людочка явилась к ней, дабы просить принять на работу. Только вот годы, конечно, уже не те, да и здоровье у подруги далеко не самое идеальное. Антонина, конечно, ее возьмет и даст выполнять какие-нибудь нетяжелые обязанности…
— Все порывалась к тебе заглянуть, но как-то руки не доходили… А теперь вот решила повидаться…
Схватив новое пирожное, она вздохнула и сжевала его. А потом проговорила:
— Ты ведь мне тогда рассказывала, почему тебе пришлось отсюда уйти… Из-за расследования! Я всегда знала, что человек ты с царем в голове, в отличие от меня. Так вот, Тонечка, мне требуется помощь!
Антонина внимательно взглянула на нее, а Людочка стушевалась и добавила:
— Нет, нет, я не о новой работе. Я устроена хорошо, пожаловаться не могу. Работаю домохозяйкой в семействе профессора Пугача. Это изобретатель и видный ученый… Он живет с молодой супругой, бывшей актрисой, Зинаидой Дмитриевной, на улице Герцена. Все бы ничего, но…
Она достала из сумки, которую принесла с собой, металлическую коробочку и вынула оттуда прозрачную трубочку для пилюль.
— Но молодая хозяйка, боюсь, хотела отравить своего пожилого мужа!
Антонина быстро спросила:
— Почему ты так решила?
Людочка зашептала, указывая на трубочку для пилюль:
— У Анастаса Никифоровича больное сердце, и он принимает вот эти пилюли. Так вот, с некоторых пор он стал сдавать, причем явно. Уже и по лестнице подняться не может, и на головокружение жалуется… Хотя он нестарый, всего-то под шестьдесят! А голова у него светлая… Так вот я заметила — ему хуже становится, когда он эти свои таблетки принимает. А ведь раньше пилюли ему, наоборот, помогали, он от них как мальчик резво бегал! Так с чего же стали вдруг во вред?
Она сделала паузу и добавила:
— А на днях я убиралась в квартире, а дверь в будуар хозяйки была приоткрыта. А там зеркало так стоит, что я из коридора могу видеть, что она у себя в будуаре делает. Я не подглядывала, упаси господь! Просто, пыль вытирая, беглый взгляд бросила — и вижу, хозяйка на столе разложила таблетки на две кучки и отсчитывает. А потом одну кучку вот в такую трубочку для пилюль засунула! Затем собрала другую кучку и, зажав трубочку в руке, шмыг в кабинет хозяина. Он как раз на заседании кафедры в университете был. Побыла там недолго и вышла. И в уборную направилась. Я потом в уборную заглянула и вижу, что в унитазе таблетка плавает! Вечером хозяин приехал, свои пилюли принял, так у него приступ ужасный случился, еле откачали! А я за молодой хозяйкой наблюдала — она стоит, улыбается, мучениям его радуется. А когда его медики спасли, все губы кусала, пыхтела и на следующий день меня шпыняла, как будто в настроении дурном была… Она и была! Убить хозяина хотела, но попытка провалилась! И чего я боюсь, Тонечка… Что она новую попытку предпримет!
— Не исключено, — сказала Антонина. — Ты обращалась в милицию?
Людочка замахала руками:
— Да ты что, скандал такой будет! Да и если я ошиблась? Хотя думаю, что нет. Потому как я после того приступа трубочку с таблетками у хозяина взяла. А ему приехавший врач новые выписал. И, о чудо, как только их принял, снова ему полегчало. Теперь за пару дней стал почти такой же здоровый, как и раньше!
Антонина повертела в руках трубочку с таблетками, осмотрела их и задумчиво проговорила:
— У него ведь сердце больное? Думаю, что женушка потчует его сердечными гликозидами, которые, с учетом его состояния, в самом деле могут спровоцировать резкое ухудшение состояния и даже смерть.
Людочка в ужасе взглянула на нее и взмолилась:
— Тонечка, помоги разобраться и вывести на чистую воду эту отравительницу! Она же сгубит хозяина, если не вмешаться! И сухой из воды выйдет! Она же вроде бы в институте учится и сейчас якобы раза три в неделю на целый день «в библиотеку» отправляется. Я ж за ней последила — да, идет в библиотеку, но потом куда-то исчезает! Наверняка на встречу с любовником!
— И это тоже вполне вероятно, — усмехнулась Антонина, и подруга жалостливо спросила:
— Ты мне поможешь?
Долго раздумывать Антонина не стала и с готовностью ответила:
— Ну конечно же, Людочка!
Та расцвела и сказала: что в ближайшие дни, когда дома не будет ни хозяина, ни хозяйки, Антонина обязательно должна заглянуть к ним, так сказать, на «место преступления».
Подруги договорились, что удобнее всего это будет осуществить в грядущий четверг, однако уже на следующий день, в среду, судьба преподнесла неожиданный сюрприз. В «Петрополис» позвонил некий товарищ, сообщивший, что он является соседом Людмилы Гендриковны и что женщину увозит «Скорая», потому что состояние несчастной критическое: по всей видимости, сердечный приступ или даже обширный инфаркт. И что, перед тем как потерять сознание, Людочка все повторяла, что надо как можно скорее позвонить в «Петрополис» некой Антонине и передать ей, что…
Что именно, так и не было известно, потому что Людочка, не договорив, отключилась и была увезена в бывшую Александровскую, ныне 25-го Октября, больницу. Первым делом Антонина перепоручила дела Роберту и отправилась в больницу, где узнала, что дела у Людочки обстоят неважно и что она впала в кому.
Лечащий врач в беседе с Антониной сказал:
— По всей видимости, отравление сердечными гликозидами. Вы не в курсе, принимали ли оные пациентка?
Медик исходил из случайного отравления, но Антонина не сомневалась, что отравление было самое что ни на есть спланированное. Посему, убедившись, что ничем помочь Людочке она в данный момент не в состоянии и что ее присутствие не требуется, отправилась на Невский, в элитный дом для партийных работников и деятелей науки и культуры, в котором обитал хозяин Людочки, Анастас Никифорович Пугач вместе с супругой. Той самой, которая пыталась отравить мужа и теперь решила избавиться от домработницы, видимо, догадываясь, что Людочка может помешать ее планам.
