как краснеют щеки.
Однако Гавейн, вопреки ожиданиям, не стал над ней издеваться и не ушел с презрением, как это делал отец.
— Понимаю, — произнес серьезно и, немного помолчав, добавил, — хочешь, чтобы я побыл с тобой?
Трина опешила. Она совсем не ожидала такого предложения. В нем не было обычного сарказма Гавейна — только искреннее участие и тепло.
Что ей стоило ответить ему?
Она молчала, желая услышать внутренний голос, но тот тоже был безмолвен. Только сердце стучало как-то по-особенному, волнуясь.
Тук. Тук. Тук.
Да. Да. Да.
Она сглотнула, собираясь с силами произнести это вслух. Признать, что девочка из сна все еще стояла в этой комнате.
— Да, — прошептала еле слышно. — Да, пожалуйста.
Он внимательно оглядел ее, отмечая дорожки от слез на щеках, подходя ближе.
— Не плачь, — нежно стер влагу с щеки большим пальцем. — Это всего лишь сон.
Она застыла, будто примерзла к месту, боялась пошевелиться. Это прикосновение было совсем отличным от всех тех, что были между ними до этого момента. Словно поняв это, он поспешил отстраниться, отходя к креслу, стоящему подальше от кровати.
— Я посижу здесь, пока ты не уснешь, — спокойно произнес и хотел было сесть, как увидел то, что лежало на сидении. — Канделябр? — смех просочился в его голос. — Серьезно? И многих врагов ты собиралась им убить?
Нежность и сентиментальность момента растворились в воздухе, сменяясь знакомым раздражением.
— Столько, сколько получится, — прошипела. — Возможно, мой уважаемый наставник найдет лучший способ самозащиты в стенах этой небольшой комнаты?
Бросила вызов. Гавейн, принимая его, озорно улыбнулся. Он сделал пару шагов к камину, наклоняясь и беря что-то длинное и, видимо, тяжелое.
— Кочерга? — так же озорно спросил одновременно с тем, как к Трине пришло осознание: она снова проиграла.
— У меня не было времени разыскивать что-то получше, — скомкано оправдалась. — Ты грозил ворваться в любую минуту.
Он понимающе кивнул, потянувшись рукой к голенищу сапога. Через мгновение в его руке блеснул маленький клинок.
— Держи, — протянул ей. — Положи в тумбочку или под подушку — неважно. Важно, чтобы он всегда был у тебя под рукой.
Снова в роли наставника.
— Спасибо, — искренне поблагодарила, — у меня уже есть кинжал. Я купила его на рынке…
Гавейн вновь улыбнулся.
— Что ж, тогда два лучше, чем один. Тот, что купила, покажешь мне завтра, я должен на него посмотреть.
— Спасибо, — кивнула, не зная, что еще сказать..
На минуту в комнате повисла тишина, которая грозила стать неловкой.
— Мне… Мне уже лучше, — осторожно произнесла. — Прости, что разбудила тебя.
Он бегло взглянул на нее, отрываясь от нарочитого разглядывания комнаты, в которой уже бывал.
— Мне уйти? — простой и спокойный вопрос.
Нет. Нет, она не хотела этого.
Щеки снова залились краской, заставив опустить голову вниз. И тут же краснота ее смущения стала еще ярче. Она же стояла перед ним в одной сорочке! Хвала Верховным, что сегодня она выбрала красный шелк вместо полупрозрачного белого.
— Если ты хочешь, я уйду, — он сделал шаг ближе к ней. — Но если ты стыдишься, знай: в кошмарах нет ничего постыдного, — он оглядел ее медленно, отмечая, как она прячет глаза и теребит тонкую шелковую ткань. — Как и в твоем виде.
Она решилась поднять глаза.
— Разве леди положено появляться перед рыцарем в таком виде?
Его губы дрогнули, будто он пытался подавить смешок.
— Но ты не леди, так ведь? — озорство и веселье во взгляде.
Трина вспыхнула.
— Но я и не….! — воскликнула, но Гавейн перебил ее, подняв руки.
— У меня и в мыслях не было такого! Я никогда бы так не оскорбил тебя, — примирительно и поспешно произнес. — Никогда.
Трина кивнула, опять не зная, что сказать, и отворачиваясь, чтобы не увидел, как больно задели его слова.
Но он, должно быть, почувствовал.
— Трина? — осторожно позвал. — Трина, я не хотел тебя обидеть.
— И все же обидел, — ровно произнесла. — И мы не на тренировочном поле, не так ли? Разве ты не должен хотя бы звать меня леди, даже если таковой не считаешь? Рыцарям разрешено забывать про вежливость? Да, я родилась в деревне далеко от королевского дворца, меня не учили манерам и я вообще не знаю, как мне следует себя вести здесь, но я ничем не хуже вас, сэр Гавейн. Пусть даже вы и принц, — последние слова она не говорила, а почти выплевывала, давая клубку эмоций в груди, расплетаясь, вырваться наружу. Особенно подчеркивая титулы, чтобы указать на свое пренебрежение к ним. Такое же, каким он одаривал ее.
Он сделал еще один шаг по направлению к ней.
— Я называю тебя по имени не потому, что не уважаю, — мягко.
— Почему же тогда? — выпалила, нападая.
Он покачал головой, как если бы не желал отвечать.
— Так я и думала, — заключила победно.
— Я называю тебя по имени, — устало повторил, — потому что ты вошла в круг Артура. Ты стала близка нам.
Стала близка. От этих слов в животе что-то будто перевернулось.
В памяти услужливо возникло имя, обращение: «Бриенна».
— Как Бриенна? — выдала, не успев себя остановить.
Он не был удивлен.
— Я догадывался, что ты слышала, — произнес лишь.
Ей стало стыдно.
— Прости, я не хотела, я только…
— Шла в библиотеку, — кивнул.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышал шаги тогда в коридоре, видел свет в окнах. Все были на пиру, и только ты поспешно его покинула.
— Но как ты… Ты же был с ней и не мог…
— Я рыцарь, Трина. Я замечаю и знаю многое.
Она смущенно посмотрела на него.
— Почему ты не спросил у меня тогда, была ли это я, действительно ли слышала?
— А какое это имеет значение? И что важнее, сказала бы ты правду?
Трина потупилась.
— Не знаю.
