– Руадан все слышит, да?
Вампир убрал с моего лица волосы, провел ладонью по моей щеке.
– Угу.
Он касался губами моего уха, дыхание его щекотало мне шею. У меня по спине побежали мурашки. Невольно ответив на его нахальную улыбку, я запоздало попыталась скрыть свою реакцию, закатив глаза в притворном возмущении, а затем, стараясь не упасть, спустилась вниз.
Руадан ждал меня в кухне со стаканом апельсинового сока.
– Ты посвежела. Сон тебе на пользу. Мы, конечно, переживали, но Гэбриел не разрешил тебя не будить. Я принес тебе шахматную доску. Думаю, ты не против.
Кивнув, я залпом выпила сок, неожиданно поняв, что давно уже умирала от жажды.
Руадан жестом пригласил меня в гостиную, где на стене висела огромная плазменная панель, и указал на целый ящик дисков.
– Некоторое время мы поживем здесь. Гэбриел считает, что тебе лучше лишний раз не выходить из дома. Но, думаю, ты скучать не будешь: книги на любой вкус, напитки и фильмы в твоем полном распоряжении! – воодушевленно выдал он и, будто извиняясь, потер подбородок.
У него за спиной Джона хитро подмигнул мне: мол, не переживай, мы все уладим.
– Благодарю за заботу, но я хотела бы сама решать, что для меня лучше. Гэбриел за тысячи километров отсюда на другом берегу Атлантики и вряд ли скучает в компании Аноры. Так неужели я останусь в долгу? – стараясь говорить как можно убедительнее, я гордо подняла голову.
Прежде чем Руадан успел возразить, я позвала Брук, которая в мгновение ока нарисовалась на подлокотнике дивана – нога на ногу, руки за головой.
– Привет!
– Сегодня в кино, завтра по магазинам? – спросила я.
И пусть не надеются: сидеть, как в тюрьме, я не собиралась. Хватит.
– Да какие тут магазины! В Мирпуа завтра ярмарка – мне Руадан говорил.
– Я вообще-то знакомил тебя с историей города, а не с торговыми центрами! – возмутился Руадан.
Я уселась на диван на безопасном расстоянии от Брук.
– Звучит заманчиво. Когда поедем? – спросила я, подчеркнуто обращаясь только к ней.
– Даже не думай, Чесси, – отрезал Руадан.
– Я знаю, что вам поручено присматривать за мной, но я взрослый человек и буду сама решать, что и когда делать.
Руадан бессильно взмахнул руками.
– Если ты так настаиваешь, поедем все вместе.
– Ты как раз заглянешь в собор Святого Маврикия, о котором так заливался… Видишь, я внимательно слушала, – победоносно произнесла Брук и, наклонившись ко мне, добавила: – Слушала, но не особо вникала.
Я еле подавила смешок. Она была довольно забавной, когда не пыталась меня прикончить.
– Джона, поставь фильм и принеси Чесси попкорна. И вино из холодильника… – Брук лениво хлопнула в ладоши, будто бы перед ней был официант.
Как ни удивительно, Джона беспрекословно исполнял любые ее капризы. Вот и в этот раз он отреагировал лишь саркастической ухмылкой, да и то предназначенной мне. Почему Джона – при его-то характере! – подчинялся Брук, оставалось для меня загадкой.
Руадан по-хозяйски накинул мне на ноги шерстяной плед. Я погрузилась в атмосферу деревенской жизни, отчего еще отчетливее поняла, что до ближайшего города было ужасно далеко. Извинившись, вампир удалился в кабинет, видимо, чтобы снова погрузиться в чтение.
Джона вернулся с попкорном и вином и щелкнул пультом телевизора, а затем устроился на противоположном краю дивана. Я не могла оторвать от него глаз. На экране тем временем появились титры фильма «Горец».
Склонив голову, Джона подмигнул мне. Казалось, он хотел прочитать мои мысли, но на это, к счастью, способен был лишь Гэбриел. Я не стала обращать внимания. Намек я поняла, хоть и не принадлежала к бессмертным, которые живут в вечном противоборстве со своими соперниками. Джона понимал, что я не так проста, не верил, что я была обычной девушкой, что я была человеком. Он не ошибался и таким способом, как я полагаю, показывал мне, что не проглотил наживку.
Украдкой я извлекла из-под одеяла телефон. Сообщений не было. Вспомнив о просьбе Гэбриела, я удалила из памяти последнюю переписку.
На середине фильма меня вновь сморил сон: вино и свежий воздух сделали свое дело.
Глава 19
Утром, когда солнце заалело на востоке и осветило скрытый в долине дом, я проснулась и, к своему великому удивлению, обнаружила, что лежу на коленях у Брук. Видимо, она всю ночь просидела, поддерживая мою голову.
– Наконец-то ты проснулась! Я хоть выйти смогу.
Я обвела взглядом комнату.
– А где Руадан и Джона? – спросила я, стягивая волосы резинкой.
– Руадан до сих пор читает, а Джона отправился добыть тебе свежих яиц на завтрак. До ближайшего дома несколько миль, зато там держат кур.
– Спасибо, что не будила меня. Прости, я не планировала засыпать у тебя на коленях… – Я рассыпалась в извинениях, по-прежнему опасаясь рыжеволосой вампирши.
– Слушай, Чесси, извини, что я вышла из себя прошлым вечером. Я все приняла слишком близко к сердцу. Теперь я в курсе, что он тебя в этом смысле не интересует… Я просто не сразу поняла, по кому ты сохнешь, – победоносно доложила Брук, словно раскрыв величайшую тайну.
Я замерла под одеялом.
– Правда?
– Тебе нравится Гэбриел, я же вижу. Правда, ты об него зубы обломаешь. Недосягаемый – это мало сказано! Но я-то знаю, сердцу не прикажешь. Вот смотри на меня. Мне не светит получить свою мечту, но я научилась с этим жить. А ты, если будешь продолжать в том же духе, долго не протянешь, так что переживать не о чем! – усмехнулась она.
Мне же было не до смеха.
– То есть ты предлагаешь дружбу? Давненько я ни с кем не ходила по магазинам. – Я попыталась сказать это так, словно статус моей подруги сулил большую выгоду его обладательнице. Брук подходила на эту роль меньше всего, но выбирать мне не приходилось, ведь что-то всегда лучше, чем ничего. Впрочем, в этом я не была уверена.
Видимо, почувствовав фальшь в моих словах, она ответила без особого воодушевления:
– Мы застряли в какой-то глуши, так что давай извлечем из этого хоть какую-то выгоду. Все лучше, чем слушать лекции Руадана о катарах.
– О ком?
– И не спрашивай.
Брук встала и водрузила на тонкую переносицу огромные солнцезащитные очки.
Спустя мгновение появился Джона, который так быстро влетел в комнату из кухни через раздвижную дверь, что я не успела его заметить.
– Вкрутую, глазунья или болтунья? – спросил он, держа в руках три куриных яйца.
– Всмятку с «солдатиками».
Джона посмотрел на Брук, но та только пожала плечами и вышла.
– Английское лакомство. Ты вари яйца, а гренки – за мной.
Я подошла к столу, нарезала хлеб полосками и принялась размазывать масло, наблюдая за Джоной. На нем были привычные темные джинсы и белая футболка-поло, но сегодня поверх нее красовалась ярко-оранжевая толстовка. Одежда выгодно подчеркивала плоский живот парня и его широкие плечи. Я не успела опустить глаза – Джона почувствовал, что я его разглядываю.
– Ну как, нравится цвет? Я решил не скромничать.
– Тебе идет, – солгала я.
Сидя за большим столом, Джона с любопытством наблюдал, как я обмакиваю гренки в полусырой желток.
– А почему они называются «солдатиками»?
– Потому что, если их выложить в ряд, они похожи на солдатиков на плацу, – с улыбкой ответила я.
Я выровняла гренки у себя на тарелке, и вдруг губы мои невольно задрожали – ко мне пришло осознание безвыходности положения, в котором я оказалась.
– Только кому из нас суждено увидеть парад победителей в этой войне…
Вспомнился Майкл. Я чувствовала себя ответственной за его гибель и могла только надеяться, что остальных не постигнет из-за меня такая же участь.
Аппетит пропал. Я оставила гренки на тарелке и отодвинула стул, который проехался по полу с омерзительным скрипом, решив вернуться в подвал, чтобы умыться и переодеться.
Мирпуа был в получасе езды, но мы управились за пятнадцать минут – кто бы сомневался! В десять утра солнце ярко светило в чистейшем голубом небе, но холод стоял невыносимый.
Дома я успела принять душ и высушить волосы феном, чтобы не простудиться. Брук заплела мне французскую косу и подколола ее золотистыми невидимками, а длинные концы волос оставила распущенными: волнистые локоны спускались почти до пояса. Одежду для похода по магазинам выбирала тоже она. Я не стала напоминать ей, что мы не в Париже: она искренне наслаждалась, составляя мой наряд, словно маленькая девочка, впервые дорвавшаяся до куклы Барби, хотя я подозревала, что в детстве кукол у нее было больше, чем у всех ее подружек, вместе взятых.
В результате я облачилась в кружевную блузку с рукавами-фонариками и бирюзовую юбку-карандаш с завышенной талией, дополнив ансамбль рыжеватым кожаным ремешком. Ковылять на шпильках от Александра Маккуина я наотрез отказалась, и Брук снисходительно позволила мне надеть остроносые балетки из «Топ-шоп». Переодеваясь, я старательно прятала шрам. Последним штрихом стала большая твидовая сумка: видимо, для похода по магазинам подходила только она. Еле-еле мне удалось выбить разрешение накинуть легкий жакет. Пальто, по мнению Брук, все портило, хотя, как по мне, в такую погоду и пальто было недостаточно.
