Я стирала их холодной ладонью и удивленно рассматривала грязные разводы на коже, будто в них могла быть зашифрована моя судьба.
Под ногами растрескавшаяся земля, израненная и опустошенная неудержимым пламенем, чудовищной агонией чужой дикой силы.
Нос забил запах гари, а в ушах звучали крики и мольбы о спасении.
Которых больше никто так и не услышит.
Я кожей чувствовала, как волнами расходится в стороны мир, как он трещит по швам, точно ткань, что безжалостно кромсают ножом. Видела, как перед самым лицом вырастает стена черного тумана, в котором тут и там были видны красноватые всполохи.
Это граница.
Та самая черта между мирами, через которую не переступить обычному смертному.
– Запределье, – прошептала я пересохшими губами.
Название пришло само, никто его ко мне в голову не звал.
Оно пронеслось от виска к виску оглушительным колокольным звоном, забилось в черепной коробке испуганной птицей. Я могла почувствовать, что от одного этого слова под кожей рассыпается колючий лед, а сердце замирает в груди, упорно пропуская удары.
За темной пеленой проступили едва уловимые охряные образы.
Обычные, человеческие силуэты, от которых веяло одновременно нестерпимым холодом и испепеляющим жаром.
Они застыли, как мухи в янтаре. Отголоски прошлого, что все еще мечтали вернуться в мир.
Один из силуэтов повернулся, и я почувствовала, что меня изучающе разглядывают, оценивают, точно статую в музее. В черноте вспыхнули угольки алых глаз, а в них… ни капли того, что можно рассмотреть во взгляде обычного человека.
Только огненная ярость и превосходство. Бесконечное, как море, сокрушительное, от которого колени тяжело подкосились и захотелось осесть на землю.
Существо отвернулось и закрыло глаза, сжалось, превратившись в черноту, расчерченную огненными трещинами.
Они замерли в ожидании.
Застыли у самой границы двух миров, потому что знали: все равно однажды дымная полоса расступится, выпуская в безмятежную реальность раскаленное торнадо. И оно пройдет по человечеству разрушительной огненной волной.
***
Из сна я выпала неожиданно, от резкого болезненного толчка.
Лежала я лицом вниз – мою голову повернули так, чтобы я не задохнулась, – и пялилась в окно, за котором медленно заходило солнце.
В мыслях все перемешалось, я не могла понять, какой сегодня день и сколько времени прошло с момента наказания.
Я почти ничего не помнила. Рассудок бережно отсек все самое болезненное, оставив только туманные образы и голос Эктора, что просил меня не отключаться.
Двигаться совсем не хотелось. Да я и не могла.
На спине лежала какая-то тряпка, и при каждом движении нос щекотал острый запах целебной мази.
Боль тянула кожу: казалось, что кто-то схватил меня за загривок и медленно поднимал вверх с такой силой, что плоть могла треснуть в любой момент.
– Аккуратнее, – прозвучал над головой тихий голос Эрисы. Я даже не услышала, как она открыла дверь и вошла в комнату. – Рубцы еще совсем свежие. – Кровать немного прогнулась под ее весом, и я почувствовала, как сухая прохладная ладонь накрывает мой лоб. – Мои мази могут сотворить чудо, но только если им не мешать.
– Сколько времени прошло? – прохрипела я. – Сколько я…
– Завтра – третий день. – Тряпку на спине отодвинули в сторону, и меня передернуло от прохладного воздуха. Эриса пробежала по следам от кнута самыми кончиками пальцев. – Выглядит даже лучше, чем я думала, хоть Эктор и не сдерживался. Крепкая рука, Гарх его разорви. Магистр погорячился, дав вам на лечение всего три дня! Недопустимо! Вы, конечно, можете вставать, но осторожно, а впереди такая долгая дорога.
В голосе Эрисы было столько сожаления и гнева, что я протянула руку и сжала ее дрожащие пальцы.
– Все будет нормально, – пробормотала я. – Главное – не убить больше никого, а то кто будет меня лечить?
– Вам бы все шутки шутить! – воскликнула женщина и, резко поднявшись, подошла к письменному столу. – Это не ваша вина! Вас осудили несправедливо.
– Это кто вам такое сказал? Эктор?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женщина мотнула головой. Я видела, как дрожат ее ладони, слышала позвякивание склянок, которые Эриса переставляла туда-сюда.
– Ритер, – отчеканила она. – Он был там, на этом… суде. Смех да и только!
– Я убила человека.
– Он был достаточно глуп, чтобы сунуться под ваш меч!
– Эриса…
– Это просто нечестно, – женщина обернулась, и я с удивлением увидела слезы в ее глазах. – Нечестно, что это произошло именно с вами.
Я криво усмехнулась – насколько позволяла подушка под щекой.
– Меня выдернуло из родного мира. Закинуло в тело, которое повинно в смерти семьи моего же наставника. Мне кажется, что “повезло” – это вообще не про меня.
Эриса поджала губы и отвернулась.
– Я поеду с вами, – уверенно проговорила она.
– Не думаю, что Эктор это одобрит.
– Мне все равно!
Женщина говорила так уверенно, что я, признаться честно, почувствовала, как в груди разливается благодарное тепло. Даже если бы у Эрисы не получилось поехать со мной, то ее готовность говорила о многом.
– Давайте попробуем подняться. Только аккуратно!
Женщина помогла мне сесть, и я прислушалась к собственному телу. Тянущая, тупая боль никуда не исчезла, но я подумала, что вполне могу встать на ноги.
Опираясь на руку Эрисы, я поднялась с кровати и прикрыла глаза. Спину скрутила острая судорога, но я, стиснув зубы, терпела.
– Сейчас перевяжу вас, – сказала женщина. – Постарайтесь не двигаться слишком резко.
Я терпела все манипуляции и только тихонько застонала, когда Эриса приложила к рубцам новую порцию целебной мази. Накинув мне на плечи рубашку, женщина сжала мои плечи.
– Хотите есть?
– Не особо, – я посмотрела в окно. Свет заходящего солнца почти угас. – Где Эктор?
Эриса замялась и отвела взгляд.
– Прощается с сыном. Он всегда так делает, когда надолго уезжает из города.
Точно. Где-то здесь, на территории Ордена, есть кладбище. Я и забыла об этом совсем.
– Сможешь мне показать, где это?
***
Я никогда не была здесь. Узкие дорожки петляли между высоких деревьев, в воздухе отчетливо чувствовался аромат древесной коры и близкого дождя. Впереди замаячила кованая ограда, не слишком высокая, но и просто перемахнуть через нее обычный человек не смог бы. Остановившись перед воротами, я отметила, что они не заперты. Створка была немного приоткрыта, и я смогла проскользнуть внутрь.
Дорожка стелилась под ноги, шумела высокая трава. Кладбище казалось заброшенным, но только на первый взгляд. Над головой горели фонари, тропинки – подметены, а цветы в массивных вазах, стоящих у низких каменных надгробий, были свежие.
“Как их много”, – подумала я.
Ряды квадратных глыб, с выбитыми на них именами и датами, тянулись во все стороны, терялись в тенях, служили мне молчаливым предупреждением.
Я не сразу нашла Эктора. Могила его жены и сына была самой дальней от выхода, скрытой от посторонних глаз за густым кустарником.
Широкая спина наставника была напряжена, волосы растрепал неугомонный ветер, дернул воротник рубашки и успокоился, решив все-таки оставить мужчину в покое.
– Вам еще рано подниматься, – его глухой голос проехался по коже не хуже наждачки. Эктор медленно обернулся и окинул меня совершенно больным, разбитым взглядом. – Ехать придется через день, и лучше бы вам оставаться в постели, пока есть возможность.
Не обратив внимания на его слова, я шагнула вперед и встала рядом с наставником, плечом к плечу.
– Плохо выглядите. Вы спали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Немного, – уклончиво ответил мужчина. – Если честно, мне было не до этого – сборы заняли все мое время.
Почему-то мне казалось, что он врет. И намеренно не говорит, чем именно занимался, пока я валялась в отключке.
– Эриса сказала, что вы пришли попрощаться.
