— Пущай, — кивнул Негубка с лукавой ухмылкой. Уж он-то сразу смекнул про Звезданову хитрость.
Поняли и другие. И покуда ждали Несмеяна, обсуждали, кто и как станет себя вести.
— Всех ли знает из вас Несмеян? — спросил дружинник гостей.
— Меня и Мистишу, — отвечал Негубка.
— Тогда не обессудьте, гости дорогие, — сказал Звездан, — а с вами встретимся мы в другой раз. Нынче же пировать станем вчетвером. Я сяду рядом с Несмеяном, а ты, Митяй, с другого боку. Тебе же, Крив, следить, чтобы чаша у нашего знакомца не была пуста.
Крив впервой был на дому у такого важного дружинника: шутка-ли — к самому князю Всеволоду вхож, сидит у него с другими, как равный, на боярской думе. Поручение Звездана он воспринял со всею серьезностью.
Прощаясь с Мистишей на крыльце, Крив шепнул своему дружку на ухо:
— Ну и попотчую я Несмеяна!..
— Уж попотчуй, Крив, попотчуй.
— Ей-ей, не подымется он из-за стола!
— Одного боюсь я: приедет он в гости не на моем фаре, — засомневался паробок.
— С почетом зван, да не на фаре! — воскликнул горбун. — Плохо знаешь ты своего знакомца. Где похвастаться, где себя показать — там и он. Весь Киев наслышан про его коня, во Владимире тож одолели его с расспросами: не продашь ли, мол, фаря? От бояр приходили, от княжеских думцов… А тут в гости зван. Ни кольчугою Несмеяну не блеснуть, ни дорогим платьем — одним только конем.
Тем временам стол в горнице у Звездана был накрыт по-праздничному: пироги, кулебяки, жареные гуси и рыба, огурчики соленые, и грибки, и разные диковинные плоды, от одного вида которых у Крива потекли слюнки и заурчало в желудке. А когда появилась хозяйка в расшитой жемчугами красной рубахе, показалось горбуну, что попал он в чудесную сказку, что во сне это, а не наяву. Даже за ухо подергал себя, чтобы убедиться: и впрямь на пиру он, и впрямь ломится стол от чудесных яств, а Звездан ласково улыбается хозяйке, ведет ее, придерживая под руку, на почетное место, усаживает на пушистые полавочники.
Все готово, а гостя нет. Сунулся Митяй к оконцу:
— Едут!
Звездан тоже выглянул: впереди посланный отрок на пегой кобылке, за ним — Несмеян на фаре! Вот уж воистину неспроста пустил Стонег своего паробка в погоню, неспроста лишился сна и покоя. Таких коней не видывал еще и Звездан.
Вышел он на крыльцо приветствовать долгожданного гостя, в горницу его вводил, сияя улыбкой; жена Звезданова Олисава принимала у Несмеяна шапку, челядины, толкаясь и мешая друг другу, помогали гостю снимать полушубок.
— Сюды садись, сюды, Несмеян, — указывал Звездан, проводя дружинника по горнице. — Наслышан я о тебе, вот и решил поглядеть, таков ли ты с виду, как люди сказывают.
Сел Несмеян ко столу, приосанился, одной рукой провел по усам, другой на стороны расправил бороду. На Олисаву кинул блудливый взгляд, но тут же спохватился, крякнул и обратился к хозяину:
— Сие великая честь, Звездан. Уж как ни раскину я своим худым умишком, а все в толк взять не могу, почто удостоился. Не спутал ли ты меня с кем другим?
— С кем же другим тебя спутаю, — в тон ему степенно отвечал Звездан, — коли и на княжом дворе слушок прошел, что знатно водишь ты купцов и в обиду их не даешь. А князь наш, что и тебе, должно быть, ведомо, всею душой радеет о торговле. Да вот беда — еще не безопасны дороги, еще не перевелись тати и иные лихие люди. Урон же от них велик… Да что я разговорами гостя потчую! — спохватился он. — Выпьем меду за твое здоровье, Несмеян, а для беседы у нас весь день впереди.
Понравилось Несмеяну хлебосольство хозяина и обнадеживающее начало: знал он по опыту своему, что медуши в таких теремах всегда полны. Но вот хозяек таких, красавиц писаных, еще не встречал он нигде. Может, берегли от него своих жен купцы да ремесленники, а может, были они страшнее жаб? Да что там сказывать, у Звездана все было ему по душе: и почтительность, с какой обратился к нему посланный, и суета челядинов, старавшихся с порога угодить гостю, и сам терем, резной, будто пряник, и праздничный стол. Вот только горбун разве, что сел напротив, смущал и беспокоил дружинника: был у него недобрый пристальный взгляд, и длинные руки его с широченными ладонями казались кузнечными клещами, словно не ложку брал он, а выхватывал из огня горячую поковку.
Ну да ладно, хозяину виднее, кого с собою рядом сажать за стол.
Поднял Несмеян чашу, привстал, поклонился Звездану и Олисаве:
— На добром слове благодарствую!
И сразу вылил ее до дна. Накануне-то с вечера был он зело хмелен, всю ночь маялся от изжоги, выцедил в молодечной полкадушки воды. Вовремя звал его Звездан: еще бы немного — и сам отправился бы он в ремесленную слободу искать своих давешних дружков, с которыми веселился накануне. Так уж повелось исстари: у кого гулял, тот и исцеляет…
Сладок был мед у Звездана, крепок, но первая чаша не облегчила Несмеяна. Покуда есть не хотелось, и он глядел, как закусывали хозяева. Еще бы медку!.. Вот когда оценил он длинные руки сидевшего напротив горбуна — проплыли они над столом, глядь, а чаша снова полна.
Уголками губ улыбнулся Криву Несмеян, а тот подморгнул ему плутоватым глазом.
Не дожидаясь других, вторую чашу выпил гость. Потом Митяй, обходя стол, по очереди разливал всем. Несмеяну из глиняного сосуда с узким горлышком плеснул душистого фряжского вина.
«Зело гостеприимны володимерцы, — чувствуя в груди приятное тепло, расслабленно думал Несмеян. — Нигде еще не потчевали меня с такою щедростью».
И стал размышлять он над собою и своею долей. И чем больше размышлял, тем значительнее сам себе казался. «Иные небрегут мною, а зря — куды им без меня податься?! — рассуждал Несмеян. — На таких, как я, все пути-дороги держатся. Это им не пиры пировать, не красоваться перед девками за крепостными воротами».
Словоохотливый от природы, любил он сказывать случайным знакомцам разные байки про свою опасную жизнь. Не обошелся без них и на сей раз.
Почтительно и со вниманием выслушивали его хозяева.
— А что, — вдруг произнес Звездан, — поди, и фаря своего добыл ты в неравной сече?
Польщенный, заулыбался Несмеян:
— Видал, каков конь?
— Не конь, а лебедь, — кивнул дружинник, а длинная рука горбуна услужливо долила гостю в чашу не то меду, не то вина (хмелен уже был Несмеян и за Кривом не следил).
— Верно, лебедь, — кивнул гость и поискал взглядом хозяйку, но Олисавы за столом уже не было. Жаль, не успел при ней похвастаться он своим конем.
Перехватив взгляд его, Звездан улыбнулся:
— Так как же попал к тебе конь, Несмеян? Не простых он кровей, на торгу такого не купишь…
— Ха, на торгу, — пьяно засмеялся гость, — да где же ты видывал, чтобы вывели на торг такого зверя?
— Вот и я мыслю, на торг такого не выведут. Подарок, что ль?
— Почто подарок? — вдруг насторожился Несмеян. — Не, князья мне подарков не жалуют.
— Откуда же фарь?
— У половцев на волоке отбил, — хоть и пьян был, а складно сказывал Несмеян. — Ночью напали на нас степняки, едва отбились. Почитай, всех положили, а ентот, на фаре-то, едва было не ушел…
— На таком коне да не уйти! — подзадорил его Звездан.
— Пымал я его!
— Неужто?!
— Вот те крест, пымал, — побожился Несмеян и наложил на себя крестное знамение. Однако же рука его, крестившая лоб, дрогнула. Гость опустил глаза и жадно приложился к чаше.
— Как же догнал ты степняка, Несмеян? — словно не замечая смущения дружинника, продолжал допытываться Звездан.
«И чего это он так прилип?» — впервые с неприязнью подумал Несмеян о хозяине.
— Споткнулся фарь на пригорке, — соврал он заплетающимся языком.
— Ну?
— Тут и метнул я стрелу.
— В фаря?
— Почто в фаря? В степняка, вестимо.
— А дале-то?
— Упал степняк. Конь-то над ним и встань…
— Да, — сказал Звездан, — шибко везучий ты человек, Несмеян. Ну-ка, Крив, — обратился он к горбуну, — плесни-ко нам еще в чаши. Что-то пересохло во рту.
— И верно, — подхватил Несмеян, радуясь, что трудный разговор позади. — За вино бьют, а на землю не льют.
Икнул он, поглядел в чашу с сомнением, но выпил до дна. Хозяева, как и до того, свое питье только пригубили.
Убедившись, что Несмеян дозрел, со значением покашлял Звездан в кулак и приступил к главному.
— Славно попировал ты у меня, Несмеян, — сказал он, — терпеливо слушали мы тебя, но всякой сказке бывает конец. Про что иное, может, и правду ты говорил, а про фаря плел нам гнусные небылицы.
— Как же небылицы-то? — пьяно мотнулся Несмеян. — Ты, хозяин, говори, да не заговаривайся. Меды я пил у тебя — на том и спасибо, а поносить меня почто?
— Вот, гляди, — сунул ему под нос княжескую печать Звездан. — Вышло такое дело, что зван я был ко князю нашему Всеволоду. И говорил мне князь: негоже, Звездан, что укрываются в нашем городе тати. Пришла-де мне от Ростислава из Киева такая весточка, что похитил дружинник у боярина Стонега в Триполе лучшего его коня, даренного Романом, и след-де ведет ко Владимиру… Как увидел я твоего фаря, Несмеян, так и обомлел: точь-в-точь по приметам сходен он со Стонеговым конем.
