— Не знал, что тебе достался особый дар, мальчик?
Потрошитель оторопело мотнул головой, его взгляд выражал смесь неверия, удивления и предвкушения.
— Я вообще не понимаю, за какие такие заслуги ты получил в пару одну из знающих?!
— Что?! — вопросили мы с Данилом в унисон.
— Хм-м-м… Знающая, которая не знает о своих возможностях, — с диковатой улыбкой на губах, произнесла жрица. — А это обещает быть интересным.
Я стала понемногу привыкать к тому, что ее слова были предназначены по большей мере только ей, как некие умовыводы, произнесенные вслух, чем тем, кто оказался рядом.
— Поэтому у нее изменения проходят по-другому, чем у Потрошителей?
— Ты уже сам знаешь ответ, — рассеяно ответила Майатма.
Все движения были плавными, словно танцующими, как и речь женщины. Понемногу, следя за тем, как жрица раскладывает вокруг нас сверкающие кристаллы, все того же фиолетового и красного цвета, я стала расслабляться. Правда, как оказалось позже, безрассудно рано решила поддаться атмосфере легкости и умиротворенности, что источала пещера и эта странная женщина.
Как только в руке жрицы засверкал длинный с искривленным и зазубренным лезвием клинок, паника вспыхнула с новой силой.
Я инстинктивно дернулась, а Данил шикнул, крепче стиснув мои пальцы.
— Не бойся, — как заклинание прошептал несколько раз он. — Я рядом.
Он думал, что подобным можно вселить уверенность в лучшее?
Словив его взгляд, я нахмурилась, но отступать перестала. Да и некуда было бежать. Мышка уже давно в мышеловке, зачем лишние и заведомо провальные телодвижения?
Потрошитель смотрел на меня с откровенным благоговением, примесью восхищения, любопытства и… страха?
Подобным взглядом можно одарить Йети, который вдруг решил показаться тебе во время грибной прогулки или мужа с мгновенно выросшими рогами после твоего заявления, что он козел.
— Ты ничего толком не рассказал ей, верно? — обратилась жрица к Данилу таким тоном, как разгневанная учительница к нашкодившему ученику.
Символы на ее коже разгорались все ярче и ярче, лицо преобразилось, стало воодушевленным и завораживающим. Сейчас от этой женщины трудно было отвести взгляд. Она будто бы излучала некую чарующую красоту.
— С меня плохой рассказчик, — повинился он, не отводя взгляда от меня.
Майатма тяжело вздохнула:
— Смотри, чтобы не пришлось жалеть, глупый мальчишка.
Не дожидаясь нашей реакции, она запрокинула голову и точно взорвалась громким, надрывным песнопением. Ни одно слово мне не удалось разобрать. Звуки, которые издавала жрица были чуждыми моему пониманию и не похожими ни на один иностранный язык, что мне приходилось когда-либо слышать.
Вокруг нас стал сгущаться воздух. Потеплело.
Светлячки с громким гудением образовали цветное кольцо, которое с каждым мгновением все сужалось и сужалось, точно пыталось отрезать нас от всего мира. Сквозь живую стену из света мне удалось рассмотреть появившегося в пещере Макса.
— Вы рано начали! — закричал он. — Это не по правилам!
Майатма полоснула Данила по внутренней стороне предплечья, резко и без предупреждения. Он даже не вздрогнул. Светлячки сомкнулись плотной стеной. Макс исчез из виду.
Надрез на моей руке жрица сделала медленно и, как показалось, довольно бережливо. Холодное лезвие соприкоснулось с кожей, оставляя после себя тонкую полосочку от локтя до запястья. След от ножа пылал, как ожог. Иной боли я не почувствовала. Да и эта была мимолетной.
Скудная струйка темно-красной крови спустилась к ладошке, где смешалась с кровью Данила.
Меня словно молнией прошибло.
Свет взорвался мириадами цветов, ослепляя.
Послышался разочарованный рык, больше похожий на вой.
По телу прокатилась волна такой дикой, огненной энергии, что меня затрясло. Ничего подобного никогда в жизни я еще не испытывала. Ощущение было сродни тому, будто к пазлу приложили последний кусочек и он, наконец, превратился в цельную картинку.
От рождения я была Мартой Тумановой, а здесь в одно мгновение преобразилась в нечто иное.
Настоящее. Полноценное. Сильное.
Я до сих пор ощущала горячее прикосновение руки Данила к своим пальцам и в тоже время чувствовала его внутри себя. Точно он и был мной, а я — им.
Будто бы из двоих мы превратились в одно.
И от этого душа необычайно бурно ликовала.
Передо мной, махнув ярким хвостом, открылась вся Вселенная. Огни мерцали повсюду. Некогда далекие и холодные светила, стали доступными, только руку протяни. Я дышала и была ими. Казалось, сейчас мне подвластны все знания мира. Одновременно я была всем и… ничем.
Все внутри меня пело, искрилось разнообразием красок и чувств. Как молниеносно незабываемая феерия началась, так и закончилась, резко оборвавшись.
Хотя на самом деле точно я не смогла бы сказать, сколько именно это длилось: минуту или несколько часов.
Вселенная закрылась, звезды исчезли, огонь вновь превратился в простую кровь, что мирно текла в жилах.
Данил тяжело и шумно выталкивал воздух, вторя моему сбившемуся дыханию. Его лицо светилось ликованием.
Краски поблекли. Светлячки вновь рассоединились и зависли по периметру пещеры живыми огоньками. Я пошевелила пальцами, с удивлением обнаружив, что рана на предплечье полностью затянулась, а наши с Данилом запястья больше не связаны. Красная нить исчезла, превратившись в красновато-фиолетовый узел на наших руках, что выглядел, как диковинная татуировка.
Потрошитель одарил меня улыбкой победителя, приложил одну руку к моей груди, над сердцем, и проникновенно зашептал:
— Отныне и навеки я связываю свою жизнь с тобой, Марта. Ты — мое продолжение, мой свет и тьма. Моя душа дарована тебе.
Его слова рождали внутри меня благословенное тепло.
— Повтори клятву за мной, жена моя.
— Не стоит спешить, Марта, — возразила Майатма. — Обряд завершен. А клятва может обождать, пока ты не решишь, что Данил именно тот мужчина, с которым ты хочешь прожить всю жизнь.
— Что ты такое несешь? Мы связаны! — взревел Потрошитель.
— Связаны. Но никто не сказал, что надолго и, тем более что Марта обязана беспрекословно соглашаться с твоим выбором. Если ты не достоин такого дара, как она, ты будешь ее лишен.
— О чем ты вообще? Я Туан-Риппа, мы истинная пара! Марта стала Туан-де и у нее нет выбора, кроме, как принять меня!
— Ошибаешься, мой мальчик. Марта может выбирать.
— Это не тебе решать, — огрызнулся Данил. — Никто из самок не выбирает. Мы должны быть вместе. По воле великих Туанов.
