— Боком, — поправила его девушка.
— И не советую быть умной.
— А я и не хочу, — призналась Люся, — само получается.
Панцирь хмыкнул. Копыто злобно посмотрел на подчиненного и дулом пистолета почесал себе спину. Васькин, которого Панцирь приковал наручниками к трубе отопления, застонал.
— Он что, очухался? — спросил уйбуй.
— Не, мы его хорошо приложили, — оскалился Панцирь, — еще минут двадцать проваляется.
— Откуда он только взялся? — посетовал Копыто.
— Какая разница? — зевнул Панцирь. — Замочим его, и дело с концом.
— Не, челов мочить не будем. Кувалда голову отвернет.
— А что будем делать?
— Думать.
Панцирь удивленно посмотрел на уйбуя:
— Что?
— Заткнись.
Продолжая почесывать спину пистолетом, Копыто попытался обдумать ситуацию, но в голову лезла всякая чушь: неудачная ставка, сделанная на последних бегах, крупный проигрыш в покер и раздраженное лицо фюрера клана Шибзичей. Пытаясь оживить мыслительную деятельность, Копыто вытащил плоскую фляжку и сделал пару глотков виски. Не помогло. Выручил уйбуя зазвонивший телефон. Красные Шапки переглянулись.
— Ответь, — приказал Копыто девушке, — если это Артем, спроси, где он.
Люся послушно взяла трубку:
— Алло.
— Люсенька, привет, это я.
— Привет, — улыбнулась девушка. — Ты где?
Артем запнулся:
— На работе.
— Тебя там нет. Ты где?
— Ты мне звонила?
— Нет. Ты где?
Вопрос, механически повторяемый девушкой, наконец-то достиг нужного результата. Артем насторожился:
— У тебя полиция?
— Нет. Ты где?
Артем похолодел:
— Люсенька, родная, я понял, кто у тебя. Держись. Скажи им, что я еду на дачу к Лехе. Я вызову полицию, милая, не бойся, все будет хорошо.
Он положил трубку.
— Артем на Ленинградском вокзале, едет на дачу к своему школьному приятелю.
— Где дача?
Артем испугался за Люсю по-настоящему. Красные Шапки, а в том, что к ней пришли именно они, он не сомневался, могли сотворить что угодно. Помочь девушке можно было только одним способом. Артем набрал «02».
— Скорее, помогите, соседей убивают!
— Говорите точнее.
— У меня соседи, коммерсанты, у них фирма! Только что к ним в квартиру ворвались четверо бандитов, я видел, они Сергея по голове ударили, его жена кричит, я с кухни слышу через воздуховод!!
— Назовите, где это.
Артем продиктовал Люсин адрес и положил трубку.
— Где они? — Васькин оглядел комнату и уныло подергал трубу отопления.
— Ушли, — пожала плечами Люся. — Они тоже искали Артема.
— Проклятье. А где пистолет?
— На столе лежит. Они сказали, что им этот пугач без надобности, — сообщила Люся. — Голова не болит?
— Болит, — соврал Владик и тут же с удовольствием ощутил мягкие прикосновения ее рук. — Спасибо, Люся.
— Ты такой смелый, Владик, — улыбнулась ему девушка. — Как ты бросился на них!
— Это моя работа, Люся, — скромно ответил Васькин и устроился на полу поудобнее, насколько позволяли наручники.
— Я впервые вижу настоящего героя, — прошептала Люся. — Сделать тебе кофе?
— М-м... наверное, да.
Черный полицейский автобус остался на соседней улице. Несколько человек заняли позиции под окнами квартиры, а Клим и шестеро спецназовцев вошли в подъезд и поднялись на нужный этаж. Железная дверь, обитая черной кожей, с золотистым номерком «22» была слегка приоткрыта, а замок явно сломан.
— Возможно, они еще в квартире, — прошептал Клим сквозь черную маску.
Получилось шепеляво, но спецназовцы с пониманием кивнули. Слов они все равно не расслышали, но в автобусе командир говорил, что в квартире могут оказаться заложники, и, видимо, напомнил об этом. Лейтенант Изюбров, стоявший ближе всех к дверям, слегка присел и, держа в руках тяжелый «АПС», расправил плечи. В отличие от многих своих коллег, Изюбров оставался верен этой старой и надежной модели автоматического пистолета.
Клим поднял вверх ладонь с растопыренными пальцами. Пять секунд до захвата.
По квартире начал распространяться дурманящий запах кофе, и у Васькина потекли слюнки.
— Сделать тебе бутерброды? — крикнула Люся с кухни.
— Да! — Владик с утра ничего не ел.
— С сыром или ветчиной?
— Да!
— Хорошо. Кстати, ты будешь есть на полу?
— Я же пристегнут.
— Ключ от наручников на подоконнике.
— Три!
Люся сняла турку с огня. Васькин приподнялся и нащупал на подоконнике ключ. Изюбров глубоко вздохнул и начал медленно выпускать воздух, он всегда так делал перед захватом. Клим почувствовал, как его наполняет азарт предстоящей схватки.
— Два!!
Люся повернулась к столу, на котором стояли приготовленные чашечки и тарелка с бутербродами. Ключ никак не хотел поворачиваться, Владик тихонько выругался и нажал на него сильнее. Изюбров поднял пистолет.
— Один!!!
Сержант рывком распахнул дверь.
— Не шевелиться!!
— Лежать!
— Стоять!
— Молчать!!
— Стреляем!!!
Изюбров ворвался в квартиру и бросился вперед по коридору.
Грохот в коридоре заставил Люсю подпрыгнуть от неожиданности. В дверях выросла плотная фигура в черной полумаске.
— Ни с места!
Девушка взвизгнула и плеснула в глаза нападавшего кофе из раскаленной турки. Оглушительный рев окутал несколько этажей. Изюбров схватился за лицо.
— Они убили лейтенанта!
— Сопротивление бесполезно! — заорал Клим и выстрелил в потолок.
Грохот в коридоре заставил Васькина пригнуться. В дверях возникло несколько одинаковых фигур в черных полумасках. Люся закричала, следом донесся жуткий рев и прогремел выстрел. Васькин тигром бросился к столу и, схватив пистолет, несколько раз пальнул в коридор. Раздался звон разбитого зеркала и громкий мат. Фигуры метнулись вон.
— Сопротивление бесполезно! — донеслось из коридора, и Владик выстрелил туда еще пару раз.
С кухни донесся громкий удар и победоносный крик девушки:
— Я его поймала!
Васькин торопливо перезарядил пистолет:
— Люся, ты жива?
— Да! Я его поймала!
— Вы окружены! — прорычали с лестницы. — Полиция!
— Как полиция? — Владик озадаченно посмотрел по сторонам. — Эй, не стреляйте, я свой!
— Брось пушку и выходи с поднятыми руками!
— А бить не будете? — осведомился Васькин.
В коридоре задумались:
— А ты кто?
— Лейтенант Васькин, отдел специальных расследований. Позвоните Корнилову, он знает, что я здесь.
На этот раз на лестнице размышляли подольше:
— А что с нашим лейтенантом?
— Живой, — сообщила с кухни Люся, — я его только по голове сковородой стукнула.
— А кричал он почему?
— Я на него кофе вылила.
На лестнице громко выругались.
Клим посмотрел на сержанта, стоящего на площадке с мобильным телефоном в руке:
— Ну и что?
— Корнилов подтверждает, что посылал сюда своего лейтенанта. Говорит, что мы мешаем расследованию. Ругается.
Клим тяжело вздохнул:
— Ладно, Васькин, мы входим, не стреляй.
Глава 11
Москва, Ленинградский проспект, 27 июля, вторник, 14:41
На эту встречу Корнилов приехал на метро. Отправив Васькина к подруге Головина, а Палыча в управление, он доехал до «Сокола», вышел на улицу, закурил, бросил старой нищенке завалявшийся в кармане полтинник, не спеша обогнул громадный жилой дом, построенный еще при Сталине, и оказался в уютном московском дворике, густо усаженном тополями и кустами сирени. Чинные старушки у подъезда обсуждали горячие мировые новости, две молодые мамаши, покачивая коляски, листали последний номер «Космополитен», а в песочнице возилась шумная стайка детей. Мирный летний дворик, островок спокойствия в стремительном потоке столичной жизни.
На лавочке, спрятавшейся в густой тени, Корнилова ждал маленький сухонький старичок в неброском сером костюме и мятой панаме. В одной руке он держал старомодные солнцезащитные очки, а другой лениво водил по пыльному асфальту длинным тонким прутиком.
Одинокий пенсионер, укрывшийся в тихом скверике от городской суеты. Возможно, выгуливающий внуков или ожидающий старого приятеля на партию в шахматы. Ни один взгляд не задержался бы на старичке больше секунды. Корнилов бросил сигарету в ближайшую урну и присел на лавочку, он никогда не позволял себе опаздывать на их нечастые встречи. Слишком плотный график работы был у этого «пенсионера».
— Добрый день, Генрих Карлович.
— Здравствуй, Андрюша, здравствуй, — ласково отозвался старичок, продолжая вычерчивать на пыльном асфальте причудливые узоры. — Что ж ты курить до сих пор не бросил? Дети ведь маленькие.
— Я дома не курю, — признался Корнилов.
— И нигде не надо, — старичок поднял на майора выцветшие глаза. — Ты ведь уже три раза бросал.
— Четыре, — поправил его Андрей, — не получается.
— Странно, — мягко проговорил Генрих Карлович. — На мой взгляд, ты достаточно волевой человек.
