Он, похоже, не понял, что сказал Жуань Наньчжу. — Ответа нет?
— Именно так, — подтвердил тот. — Я был за десятой дверью дважды, оба раза подсказка одинаковая. «Ответа нет».
Бай Мин молча скривился, но в итоге не выдержал и всё-таки выругался вслух. Они, рискуя жизнью, ходят за двери, чтобы в итоге получить «Ответа нет»? Это что, какая-то шутка?
— И ты так спокоен? — поразился Бай Мин. — С этой подсказкой ты поведёшь своего маленького милашку за дверь?
Линь Цюши поправил:
— Я не маленький милашка. Он младше меня.
Жуань Наньчжу вставил:
— Я меньше по возрасту, но в некоторых местах у меня побольше будет.
Линь Цюши:
— …
Жуань Наньчжу, у тебя совесть есть?
— Блин, вы ещё и заигрывать успеваете? — возмутился Бай Мин.
— Не вижу смысла переживать. Выход всегда найдётся.
Бай Мин, не найдя больше слов, восхищённо показал Жуань Наньчжу большой палец вверх, поражаясь его невероятному оптимизму.
Как говорится, любимый человек — это и лучшая защита, и самое слабое место. И по крайней мере лучшему другу было очевидно, что Линь Цюши действительно дал Жуань Наньчжу очень многое. Сейчас Бай Мин уже не мог связать теперешнего Жуань Наньчжу с прошлым, от которого исходило исключительно ощущение опасности.
Они оба стали более зрелыми, и Линь Цюши, и Жуань Наньчжу.
— Ну ладно, я пойду, — сказал Бай Мин. — Вечером мы идём в ресторан, он сейчас снимает новую картину, редко может вырваться, чтобы встретиться со мной. — Он поднялся и направился к выходу.
— Не провожаю, — Жуань Наньчжу махнул рукой ему вслед.
— Если что, сразу же мне звони, окажу любую посильную помощь, — напоследок сказал Бай Мин. — До одиннадцатой двери ещё два года, держись молодцом, Жуань Наньчжу.
— Ага, буду, — ответил Жуань Наньчжу, глядя, как Бай Мин вышел из кабинета и свернул в сторону лестницы.
Линь Цюши тоже хотел уйти, но Жуань Наньчжу задержал его. Ничего не подозревая, он обернулся и заметил на лице того странную улыбку.
— Цюши.
— Хм?
Жуань Наньчжу указал на письменный стол:
— Хочу попробовать прямо здесь.
Линь Цюши застыл на пару секунд, прежде чем понял, что он имеет в виду, и его уши мгновенно покраснели.
— Жуань Наньчжу, бессыдник!
— Всё верно, — признал Жуань Наньчжу. — Я такой.
Линь Цюши:
— …
Он с долей ностальгии вспоминал теперь прежнего Жуань Наньчжу, недосягаемого, как цветок с горной вершины.
Четырнадцатая дверь
Дважды побывав за десятой дверью, Жуань Наньчжу окончательно убедился, что подсказка к одиннадцатой не изменится.
Ни он, ни Линь Цюши не могли больше отправляться за десятую дверь из-за её сложности — двух попыток хватило обоим, рисковать жизнью ещё раз они не собирались. Если бы Чэн Исе не ушёл, они, возможно, заполучили бы третью подсказку для одиннадцатой двери, но небесный план никогда не совпадает с человеческими чаяниями, и произошло то, что произошло.
Наверное, такова жизнь — непостоянная и переменчивая.
Жуань Наньчжу сказал, что от Е Няо тоже исходит свет, то есть, он тоже будто рождён для дверей. Как и предполагал Жуань Наньчжу, тот довольно скоро влился в ритм жизни Обсидиана, а его живой характер сделал обстановку в коттедже не такой уж мрачной.
Два года — срок и долгий, и короткий одновременно.
Чэн Исе больше не появился в коттедже, он всё время прятал свои следы, будто они вовсе никогда не были знакомы.
Вместе с ним исчез и Чжо Фэйцюань, который раньше часто наведывался в гости. Он приехал лишь однажды после смерти Чэн Цяньли, уселся на диване в гостиной и бесцеремонно спросил:
— А где этот дурачок, Чэн Цяньли? Почему его нет?
Ему никто не ответил.
Возможно, в тот момент на лицах остальных отразилось такая печаль, что Чжо Фэйцюань тут же обо всём догадался. Он ещё несколько минут открывал рот, но так и не заговорил больше, встал и ушёл. После он не появлялся в коттедже, как и Чэн Исе, исчезнув из их жизни.
За два года Линь Цюши не переставая ходил за двери.
И высокоуровневые, и низкоуровневые, всякие. Примерно раз в полмесяца он отправлялся в задверный мир, иногда вместе с Жуань Наньчжу, иногда один.
За это время Линь Цюши приходилось ещё раз увидеть Е Няо в женском наряде. Но лучше об этом не упоминать, при одной только мысли глазам становится больно.
Они столько раз входили за дверь, видели столько разных людей, сильных и слабых духом, а также бесчисленное множество состояний перед лицом смерти, что их эмоции поневоле стали притупляться.
Но всё же Жуань Наньчжу не оставлял попыток связаться с Чэн Исе. Ему никак это не удавалось, пока не прошёл целый год, ведь они знали наверняка, что Чэн Исе кое-где точно появится.
Наступила годовщина смерти Чэн Цяньли.
Линь Цюши и Жуань Наньчжу отправились на кладбище, где покоился прах Чэн Цяньли, нашли укромное место, подождали немного, и наконец увидели одинокий силуэт, появившийся перед поминальной табличкой Чэн Цяньли.
Маска с капюшоном скрывали лицо человека, но Линь Цюши знал, что не ошибся, и это точно Чэн Исе.
— Подойдём к нему?
Жуань Наньчжу покачал головой:
— Пусть сначала побудет один в тишине.
Линь Цюши вздохнул.
Довольно долго простояв у могилы брата, Чэн Исе наконец возложил перед табличкой цветы и уже собрался уходить, но Линь Цюши всё-таки не выдержал и позвал его по имени:
— Исе!
Парень сразу застыл на месте, повернулся и посмотрел на Линь Цюши.
Тот быстро подошёл к нему. Он хотел сказать так много этому мальчишке, но не знал, с чего начать.
— Давно не виделись, — первым всё-таки заговорил Чэн Исе. Он смотрел на Линь Цюши ледяным взглядом, но в сравнении с его прежним равнодушием сейчас его глаза походили на замёрзшие озёра, тёмные и глубокие, холод которых пробирал до костей, и найти в них тепло было уже невозможно.
— Давно не виделись, — кивнул Линь Цюши.
Жуань Наньчжу тоже приблизился, окинул Чэн Исе внимательным взглядом, но промолчал.
— У меня ещё есть дела, мне надо идти, — бесцветным тоном произнёс Чэн Исе, посмотрев на часы.
— У тебя… — Линь Цюши хотел спросить, всё ли у него в порядке, но тут же счёл
