— Нет, — коротко ответила я.
Первые дни парни сильно уставали. Я отправляла их домой, всех, а сама с упоением забивала гвозди и вязала узлы, строгала, пилила и красила. Я не стремилась увидеть свое суденышко готовым к кругосветке, мне нравилось его делать…
По вечерам я навещала бабушку — Мамину Маму, демонстрируя хорошее здоровье и приличный внешний вид, немного помогала ей по хозяйству и уходила домой спать. Очень скоро она убедилась, что со мной просто не может случиться ничего, из ряда вон выходящего, и задавала все меньше вопросов. С бабушкой — Папиной Мамой я лишь вежливо здоровалась, встречаясь на улице. Она меня недолюбливала, хотя, при знакомых, радостно отвечала на мое «здравствуйте», интересовалась делами и даже осторожно обнимала. Каким-то образом и мы с Димкой и Тимкой, и наша мама были для нее лишними.
Парни, как оказалось, парусно-морской темой озадачились всерьез. Дома они по книгам или копаясь в Сети изучали строение парусников, морские уставы и навигацию. Они уже не называли части рангоута «палками» и «деревяшками», а такелаж «веревками», и их речь наполнилась морским жаргоном. На пятый день они все уже прекрасно понимали друг друга, общаясь только на сленге. Они даже распределили роли между собой, и однажды оказалось, что у моего судна не аморфная, а вполне стройная команда со штурманом, боцманом и знающими свои обязанности матросами. Денис в них не ошибся, во всяком случае, на тот момент.
Когда были готовы каюты, я впервые заночевала на бриге. Кто-то из парней притащил старый родительский диван, замененный дома на новый, и я обустроила себе жилье. Я заснула, качаясь на волнах, и думала, что невозможно быть счастливее. Как же тебя назвать, колыбелька? Флаг я придумала легко. Мою мечту должно венчать нечто самое красивое, а я всегда считала, что нет ничего прекраснее моря, гор и звездного неба. Море на флаге выглядело бы лишним, горы — невнятными, поэтому стеньгу фок-мачты украсило фиолетовое полотнище со стилизованным изображением двух звезд и маленьких планеток рядом. Название я нарисовала сама, короткое и звучное, как положено, латинскими буквами: «Mont Rosa». И абсолютно бессмысленное. Так назывался некий отель в Испании, с которым у мамы было связано что-то очень приятное когда-то очень давно.
Команда молча одобрила и флаг, и название, как и все прочее, что происходило с бригом.
Настало время выходить в море.
— Если нас увидят с берега, что будет? — спросил Володька.
— Ничего, — ответил Денис. — Все поудивляются и решат, что кому надо, в курсе. То есть, у нас, в Солнечном Берегу, так бы и произошло.
Последнюю фразу он произнес мрачновато. Я поняла, в чем дело: он не был уверен, что мы находимся в нашем поселке. Ему не давал покоя солнечный свет в бухте. Всех остальных этот феномен не мучил.
Мы подняли якоря, поймали выходящее из бухты течение и вышли в море. В тот первый раз командовала я. Я нутром чувствовала, что нужно делать, и это было как знакомство: с морем — бесконечной мистической дорогой, по которой можно добраться куда угодно, с парусами — ловушкой для ветра, позволяющей укрощать его и подчинять своей воле, с собственной душой, распахнувшейся навстречу огромному миру. В тот первый раз все мы изменились навсегда. Нам больше не было места дома.
Вернувшись в бухту и бросив якоря, мы долго не могли разойтись. Мы хотели остаться на бриге. Мы слонялись по нему до ночи, а когда стемнело, выбрались на берег и развели костер. Денис играл на своей гитаре мелодию, которую я прежде не слышала, а парни, усталые, повзрослевшие, мечтательно рассматривали звезды. Сверкающая дорожка бежала от костра через выход из бухты к горизонту, и привлекательнее картины я раньше не видела. Если бы мне потом хотелось вспоминать свой бриг и свою команду, я, наверное, часто воскрешала бы в душе то первое, пронзительное и мощное ощущение единства людей, связанных общей любовью. Оно дорогого стоит.
— Уже поздно, — сказал Данька, не двигаясь с места, просто констатируя факт. — Дома кому-нибудь попадет.
— Ничего, — ответил Рустам. — Отовремся, как всегда.
Оказалось, что никто из мальчишек не посвятил в наши дела ни родителей, ни знакомых. Все решили, что им просто не поверят. Даже Лена, от которой Денис не посчитал нужным скрываться, никому ничего не сказала. Наверное, они были правы. Нам было достаточно друг друга.
IV
Еще трижды «Монт Роза» выходила в тренировочные рейсы, теперь уже под командованием Дениса. Море, ветер и паруса становились нам все более привычными. Плавание у близкого, хотя и, пора признаться, незнакомого, берега больше не вызывало острого восторга. А что касается меня…
Исполнение мечты принесло мне лишь краткосрочное чувство покоя. Уже следующим утром некая пружина внутри вновь туго закрутилась, и с этим не было смысла бороться. Меня непреодолимо тянуло туда, куда убегала сверкающая под звездным небом дорожка от костра. Я начала собираться, незаметно для самой себя. Так, я вдруг сказала бабушке — Маминой Маме, что Алешка по электронке прислал письмо из своего лагеря, в котором рассказал, что у них из отряда какую-то девочку родители забрали домой, и меня могут пригласить вместо нее. Прозвучало это правдоподобно, и бабушке новость понравилась. Я «перед отъездом» сделала дома генеральную уборку, спрятав на длительное хранение продукты и закрыв мебель от пыли, и серьезно обдумывала, что мне может понадобиться в пути, хотя на самом деле ничего брать из дома не хотелось. За уборкой меня застал Денис.
— Можно с тобой? — спросил он.
Я замерла и только в этот момент осознала, что собираюсь надолго уезжать. Уплывать. Уходить, ведь в море ходят…
И вспомнила, что «даже вдвоем очень сложно поднимать паруса и поворачивать реи».
— Конечно. Что ты скажешь родителям?
Он пожал плечами.
— Что-нибудь придумаю. Лене — правду. Парней берем всех?
На сей раз я пожала плечами. Нужна ли мне команда? Но парни — хорошие, им так нравится мой бриг, что жалко оставлять их за бортом.
— Предложи всем…
Следующим утром на берегу бухты собрались все. Для родителей, очевидно, был имитирован очередной поход клуба спортивного ориентирования, который тех ничуть не удивил: на мальчишках были туго уложенные рюкзаки. Семен, принявший на себя обязанности боцмана, и, по совместительству, кока, загодя распределил, кому и какие продукты, сковородки и кастрюли нужно было взять, и к часу отплытия выяснилось, что практически все мелочи учтены. Даже старая газовая плитка и баллоны с газом обосновались на камбузе, будто всегда там были.
