Рейтинговые книги
Читем онлайн Салам тебе, Далгат! - Алиса Ганиева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9

Гюль-Бике разомкнула ярко-красные губы и чуть подалась вперед. Раздались сдержанные аплодисменты.

— Республиканской библиотеки тихо двери распахнув, /Я пришел к тебе на вечер, дорогая Гюль-Бике. /Что могу тебе сегодня как джигит я предложить? /Только звук кумыкских песен, дорогая Гюль-Бике! /Наши предки величавы, ты такая, как они! /Книги Пушкина читаешь, пишешь даже лучше ты! /Любоваясь, я склоняюсь перед милой Гюль-Бике, /Твоя книга заблистала, как алмазы при луне! — читал невзрачный мужчина.

— А теперь, — сказал он после продолжительных аплодисментов публики, — я думаю, надо пригласить сюда Юлю Исаеву, которая перевела стихи Гюль-Бике на могучий русский язык.

Последние слова мужчина громко выкрикнул в зал, сорвав еще несколько хлопков. Вышла низенькая девушка с длинными запутанными волосами.

— Стихи нашей прекрасной поэтессы переведены на многие языки мира, — говорила девушка, сильно волнуясь. — Я постаралась сохранить в переводах ту великую силу чувств, которая Гюль-Бике присуща.

Прибой… шум моря так меня волнует, И ветер на меня холодный дует, Равнина тюркская, как женщина, лежит, И солнце уж ушло в зенит…

Пока читали стихи, Далгат искал глазами Халилбека. В первом ряду он приметил седой и плоский затылок, наверняка принадлежащий дяде. Задержав на нем взгляд, Далгат принялся рассматривать других мужчин. Они практически все были в возрасте и казались утомленными даже со спины. Кто-то зевал, кто-то вытирал шею салфеткой, кто-то рылся в кармане рубашки или украдкой шептался с соседом. Фигуры в президиуме, приученные к длинным заседаниям, напротив, застыли, как монументы. Далгат увидел, что переводчица, сильно тушуясь и горбясь, идет на место, а за трибуной уже стоит известная народная поэтесса Патимат, которую невзрачный мужчина успел назвать мужественной горянкой, бросающей платок мира между разгоряченными мужчинами.

— Она идет по жизни, как по разбитому стеклу босиком, раня в кровь ноги! — восклицал он, теребя очки. — И сегодня она хочет сказать небольшое напутствие нашей дорогой Гюль-Бике, которой мы желаем прославиться на всю страну так же, как Патимат.

Патимат была в летах и пестро разодета. Волосы, собранные в виде высокой башни, украшались большой коралловой заколкой, а пальцы — кубачинскими перстнями. В ушах висели тяжелые серебряные серьги с крупными камнями. Наброшенная поверх ярко-алого свободного платья, схваченного старинным поясом, волочилась по полу длинная зеленая шаль.

— Когда я была маленькая, — начала поэтесса скрипучим голосом, разведя руки в стороны, — я шла с кувшином к роднику, чтобы принести домой воды. Из-за царственных острых гор вставало солнце, и луч солнца отразился в серебре моего начищенного мелом кувшина. И я сказала: «Да, я буду поэтом». Так, во мне до сих пор живет та девочка с длинными косами, готовая вскарабкаться на вершину Акаро, чтобы увидеть восход солнца и радугу, сотканную из частиц рассеивающегося утреннего тумана.

Далгат ерзал на стуле, смотрел на седой затылок Халилбека и ждал, когда сможет подойти поближе и выманить его в коридор. Но тут Халилбек обернулся и оказался вовсе не Халилбеком, а работником какой-то из коммунальных служб, часто виденным по местному телевидению. Почувствовав досаду, Далгат снова оглянулся кругом и увидел рядом с собой худощавого черноусого мужчину с буханкой белого хлеба под мышкой. Буханка под мышкой так удивила Далгата, что некоторое время он молча просидел, разглядывая паркетный пол, а потом обратился к черноусому с вопросом:

— Извините, Халилбек здесь, не знаете?

— Ушел, — отвечал мужчина. — И я пойду уже, часа три сидим, скучно здесь.

— Точно ушел? А куда? — переспросил Далгат.

— Он речь сказал, а потом убежал, на свадьбу спешил. Сюда, в «Халал» у моря.

Далгат вспомнил, что тетя Наида что-то говорила про свадьбу Залбега. Вокруг громко и упорно хлопали, отчасти перекрывая скрипучий голос. По-видимому, речь народной поэтессы затягивалась или шла по неправильному руслу.

— Когда меня обступало лицемерие, — надрывно говорила поэтесса, — я бежала в родной аул и прижималась щекой к его вековым камням. Сила духа предков передавалась мне через эти камни, и я думала: даже превратившись в камень, можно сохранять теплоту души… Я…

Аплодисменты возобновились. Откуда-то с букетом роз выбежал заметно нервничавший ведущий презентации. Он преподнес Патимат цветы и, выждав несколько минут радостных оваций, увел поэтессу вон. Гюль-Бике продолжала торжественно улыбаться.

Внимательно оглядев зал и еще раз убедившись, что Халилбека нет, Далгат начал выкарабкиваться наружу. Тем временем к столу президиума, держа в полных руках микрофон, вышла кокетливая полнозадая дама в блестках.

— Вай, я так волнуюсь, потому что мне предстоит спеть песню на стихи самой Гюль-Бике, — пояснила женщина звучным голосом.

Но Далгат уже выходил на улицу. Вслед за ним вышел худой мужчина с буханкой под мышкой и пожал ему руку, представляясь:

— Яраги.

— Далгат.

— Какой молодой человек — и на вечер пришел, — сказал Яраги. — А я вот не хотел идти. Я уже плюнул на них. Почему, говорю, в лезгинскую секцию захожу, приношу стихи, говорю, так и так, дайте в издательство. Не дают. Почему, говорю, этой Сивли Ярахмедовой пятый сборник выходит. Мне говорят: ама-а-ан, она же в министерстве сидит! А ты не сидишь. Клянусь, так говорят.

Они шагали прямо по краю проезжей части, потому что узкий тротуар уже года три как был перерыт и завален досками. Из распахнутых дверей лавок неслась музыка и голоса. На деревянных стульчиках сидели менялы и зазывали: «Доллары берем, доллары берем». Кое-где пятачки перед частными магазинчиками были выложены цветной плиткой, на которой зимой скользили каблуки красавиц. Вспотевший Яраги вынул из кармана штанов тонкую книжку в мягкой обложке, на которой изображались горы и пирамидка какого-то селения.

— Вот, в Москве только смог издать, мне родственник помог. Почему, говорю, здесь не печатают. Это не стихи у меня, здесь просто размышления о родине, — пояснил Яраги, протягивая книжку Далгату.

Далгат взял книгу, пролистал и положил ее в кожаную папку, рядом с посланием для Халилбека.

— Я тогда в «Халал» пойду, — сказал Далгат. — Мне Халилбек нужен. За книгу спасибо, обязательно прочту.

— Спасибо, дорогой! — растрогался Яраги. — Там мой номер записан, ты мне позвони. Приедешь ко мне в Мамедкалу, у меня там виноград растет, жена долма сделает.

— Как-нибудь, — обещал Далгат.

5.

 Он старался идти по тени, но тени почти не было. Тяжелые наряженные женщины, откуда-то скопившиеся на дороге, закрывали путь и мешали ему идти. Обогнав их, он нырнул за угол, где стояла толпа мужчин среднего возраста и плотная, широкая бабья фигура в шелковом платке, упершая руки в бока. Шел привычный и полутайный торг о цене. Один из мужчин конфузливо ухмыльнулся зазевавшимся прохожим девочкам: «Уходите, девушки, вам нельзя здесь». Далгата кольнуло, когда он увидел эту толпу и место, где сам однажды точно так же стоял и торговался, чтобы потом провести два часа с бесстыдной скуластой женщиной.

На длинном заборе, за которым тянулось многолетнее и мучительное строительство спорткомплекса, кто-то написал углем без знаков препинания: «Сестра побойся аллаха — одень хиджаб». Чуть дальше: «Дагестан, защити религию Аллагьа словом и делом! Внуки Шамиля» и, наконец: «Смерть врагам ислама аллагьу Акбар». Между ними радужно лепились афиши концертов и рекламы салонов красоты.

Около большого перекрестка, где обычно слонялись со своими автоматами бездельные рядовые милиции, грызя семечки и приставая к медленно прогуливающимся модницам, было оглушительно шумно. Из джипа, надрывающегося от рева местной эстрадной музыки, торчали чьи-то босые ноги и прищелкивающие пальцами руки. По обочинам дремали толстые и худые бабушки с мешками жареных семечек, а из внутренних, завешанных бельем дворов доносились разноголосые крики.

Дома так и норовили съесть тротуар вместе с наваленными кучками мусора. Кто обнес себе двор забором прямо по проезжей части, кто проглотил трансформаторную будку и дерево, кто на маленькой пяди земли возвел себе длинную, в шесть этажей башню. Забыв, что растут на плоскости, дома по горской привычке лепились друг к другу. Квартирные многоэтажки со всех сторон обрастали огромными пристройками и застекленными лоджиями, а частные саманные хаты упрямо и нудно обносились высокой стеной из модного желтого кирпича.

Далгат свернул в сторону мелких улочек и еврейских кварталов, кучкующихся вокруг порта и холмика Анжи-арка с маленьким маячком на вершине. Он уже слышал звуки лезгинки и видел «Халал» с открытой мансардой и мелькающими белыми фигурами. Во дворе у банкетного зала стояли двадцать или тридцать украшенных лентами автомобилей, возле которых носились тучи детей. Невесту, видимо, привезли недавно, потому что, поднявшись по лестнице, Далгат сразу же увидел потного зурнача и барабанщика, которых кто-то поил минералкой. Зал был накрыт на три тысячи человек и полон людьми, большей частью знакомыми или где-то виденными. К Далгату сразу подлетел веселый родственник с брюшком и стал обниматься:

1 2 3 4 5 6 7 8 9
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Салам тебе, Далгат! - Алиса Ганиева бесплатно.

Оставить комментарий