– Похоже на шаурму, – подсказал ему полковник.
– Так точно, – неохотно признался Костик.
– Здесь, в Москве, покупал?
– Здесь, – подтвердил Костик, сочтя, что не стоит рассказывать, каким образом у него оказалась эта шаурма.
– Понятно… Ну, а что насчет физиономии скажешь?
– Да я просто… ну, это… – Костик опять колебался, признаваться ли в произошедшем, не будет ли он выглядеть в этой истории очень уж глупо, или все же… – Дело в том, что…
– Знаешь, дай-ка мне ее сюда, пожалуй, – внезапно сказал Бугаев.
– Что? – Костик растерялся.
– Да шаурму. Дай, говорю, ее мне. Знаешь, из чего ее кавказцы тут делают? Запомни, сынок, крепко… Больше никогда в жизни не покупай подобную гадость. Здесь особые правила проживания. Это тебе не Новопупкино под Старобрюховым, это тебе Москва.
– Вот… – Покопавшись в сумке, Костик разогнулся и протянул замасленный пакет через стол севшему полковнику – оказалось, тот, привстав, следил за тем, что он делает.
– Скажу ребятам, чтобы ее потом выкинули, – объяснил полковник, выдвигая ящик стола и небрежно бросая туда пакет. Затем он извлек из кармана носовой платок и с брезгливой миной вытер пальцы. – Господи, как же эта гадость воняет… А что там у тебя еще было?
Вопрос опять застал Костика врасплох. Вообще-то он думал, что полковник сразу перейдет к разговору о работе, станет вводить его в курс дела, представит будущим коллегам, и к вечеру он уже будет сидеть с сослуживцами в засаде, дожидаясь какого-нибудь современного Фокса, а тут…
– Вы о чем?
– Ну, у тебя там такой прозрачный пакет с бутылкой… Что это за бутылка?
– Коньяк, – признался Костик.
– Коньяк? – брови полковника приподнялись. – Так ты, лейтенант, считаешь, что можешь запросто позволить себе явиться на новое место службы без формы, с расквашенным носом, бутылкой в сумке и закусью в кармане?
– Простите, почему же в кармане, если я… – почему-то зацепился именно за этот несправедливый упрек Костик. – И я могу вам все объяснить. Ну, в смысле, почему я в таком виде, и… – В следующий момент его буквально подбросило на стуле от неожиданности.
– Молчать! – гаркнул полковник так громко, что подпрыгнула и пепельница. Ну, по крайней мере, зазвенела. – Если ты, лейтенант, еще раз позволишь себе перебить старшего по званию…
– Извините, – пролепетал Костик. И тут же поспешно поправился: – То есть, виноват, товарищ полковник…
– Виноват… – прорычал Бугаев. – Еще как виноват! – Некоторое время он тяжело дышал, сверля Костика не менее тяжелым взглядом, затем, что-то, вероятно, решив, хлопнул лапищей по столу. – Значит, так, лейтенант… Бутылку – немедленно сюда! – Он опять хлопнул по столу. – Получишь ее по окончании трудового дня. И запомни на будущее, что сюда, в отдел, спиртное приносить запрещено!.. Сейчас выйди за дверь, обдумай свое поведение. А когда вспомнишь, как нужно представляться по новому месту службы, возвращайся, и начнем знакомиться по новой… Исполнять! – И хлопнул по столу еще раз.
Костик встал, и медленно, чувствуя, как бешено колотится сердце, побрел на ватных ногах к выходу из кабинета.
– Золотой, блядь, медалист… – донеслось до его ушей, когда он уже закрывал за собой дверь…
Оглядевшись, Костик убедился, что в коридоре он один. Ну да, это же второй этаж, крыло, где сидит начальство, поэтому здесь относительно тихо. Опера расположились на первом, через который он недавно проходил – там, естественно, бардак, снующие туда-сюда сотрудники, посетители… Возле окна он узрел высокую урну с зеленой табличкой над ней, на которой была изображена дымящаяся сигарета, и решительно зашагал в торец коридора, к окну. Вообще-то ему не очень хотелось курить, – он и дымить-то начал только в самом конце учебы, чтобы овладеть этой необходимой милиционеру привычкой как раз к началу настоящей службы, – но сейчас это было необходимо. Иначе чем ему еще сейчас заняться. Просто слоняться по коридору? И сколько, кстати, ему нужно провести времени вне кабинета полковника, минут пять? Надо же, выставили, как нашкодившего ученика из класса, разве что за родителями не послали… Черт, но почему он такой невезучий. Ведь это первый день службы. И уже в этот первый день он нашел на свою голову столько приключений, что…
Костик бросил сигарету и решительно зашагал к кабинету с табличкой: «Начальник ОВД Митино г. Москвы, полковник И. А. Бугаев».
– Разрешите?
– Заваливай…
Его новый начальник сидел, откинувшись на спинку кресла. Руки он заложил за голову, и сейчас слегка поворачивался в крутящемся кресле туда-сюда. Против ожиданий Костика, Бугаев смотрел на него нормальным, едва ли не дружеским, взглядом. Подойдя к столу, Костик заметил, что полковник что-то жует, а запах спрятанной в стол шаурмы усилился.
– Садись, чего застыл? – Полковник прожевал, цыкнул, продувая воздухом пространство между передних зубов, и приглашающим кивком указал на стул.
Костик с удивлением отметил, что глаза полковника уже не были красными, а настроение явно улучшилось до такой степени, что создавалось впечатление – еще чуть-чуть, и он начнет весело что-нибудь насвистывать.
– Товарищ полковник, – решив, что нужно срочно исправлять положение – показать себя толковым, восприимчивым к критике сотрудником, – начал Костик заготовленную во время вынужденного перекура речь специальным, давно отработанным в контактах с начальством, бодрым тоном, но был прерван небрежным взмахом руки:
– Отставить… Выпить хочешь?
Костику показалось, что он ослышался.
– Э-э-э… виноват, товарищ полковник, не расслышал. Не могли бы вы повторить?
– Выпить, спрашиваю, хочешь? – повторил Бугаев. Он нагнулся, поднимая что-то с пола, и выставил на стол бутылку коньяка, которую потрясенный Костик немедленно опознал как свою. Коньяка в ней оставалось примерно граммов сто.
Не может быть, – подумал Костик. Все-таки я, пусть и начинающий, но все же сотрудник милиции, и потому не должен верить глазам – а только экспертизам и прочим четко установленным фактам. Так что, возможно, это вовсе не коньяк, а что-то другое, налитое в коньячную бутылку. Как принято писать в таких случаях в протоколах: «жидкость темного цвета». Так же обстоит и с принадлежностью бутылки. Пока с нее не сняты отпечатки пальцев и не установлены их владельцы, стоит придерживаться формулировки: «бутылка, похожая на ту, которую я получил в качестве компенсации за разбитый нос». Да и как полковник мог умудриться выпить четыреста граммов за те пять минут, что я курил в коридоре…
Бугаев тем временем выставил на стол стакан с коричневым осадком на донышке, бросил рядом промасленный пакет, который тут же разгладил ладонью в блин, а сверху положил кусок надгрызенной шаурмы с отпечатками зубов, по которым с помощью экспертизы можно было бы установить их владельца.
Шаурма, похожая на мою, – механически отметил про себя Костик.
– Ну, так что?
– Что? – тупо переспросил Костик.
– Будешь?
– Н-нет…
– И правильно, – одобрил полковник. Он выплеснул в стакан остаток коньяка, моментально запрокинул голову и через секунду сказал на выдохе, сдавленно: – Это была проверка. Еще не хватало, чтобы мои опера в рабочее время… – Он забросил в рот последний кусок шаурмы и, азартно работая челюстями, спросил, как показалось Костику, с надеждой: – А еще есть?
– Шаурма? – неуверенно пробормотал Костик. – Или коньяк?
– Да что-нибудь.
– Нет.
– Ну, на нет и суда нет, – с легкостью сказал полковник. Явственно повеселевший, он опять откинулся на спинку кресла, опять заложил руки за голову и некоторое время рассматривал Костика с любопытством, словно только что его увидел. – Вижу, из тебя получится хороший опер, – наконец сказал он, и гордый его оценкой Костик скромно потупился. – Ладно, пойдем, представлю тебя коллегам…
– Раздолбай на раздолбае, – ругался полковник, пока они шли по коридору. – Даже не знаю, как тебя, такого прекрасного парня, золотого медалиста, отдавать моим вурдалакам… Думаешь, это тебе кино, типа «Возвращение Мухтара 2»? Вот, посмотри, как тут все засрали… Ремонт, блядь, небось, лет сто не делали… Разве у твоего Мухтара было так, чтоб без ремонта работать? То-то и оно… А эти… – он понизил голос и кивнул на сидящих вдоль стен гражданских. – Ты только на них посмотри. Нет, ты посмотри, посмотри… Пришли, блядь, за справедливостью… А она есть, эта справедливость? Нет, ты мне ответь, есть она?
– Н-не знаю, – неуверенно сказал Костик.
– Точно тебе говорю, нет ее, справедливости… – Бугаев внезапно остановился прямо посередине длинного коридора, так, что идущий чуть позади, зазевавшийся Костик едва в него не воткнулся и, не обращая внимания на ждущих приема людей, схватил его за грудки. – Я бы, может, тоже хотел ее, этой самой справедливости, да только где ж ее взять! Где справедливость, спрашиваю, лейтенант? – Он тряхнул Костика с такой силой, что у того мотнулась голова. – Ты умный, ты медалист, ты должен знать! Что, и ты не знаешь? Вот я и говорю… – Полковник обмяк, отпустил Костика и вздохнул. Затем поправил китель, повернулся и пошел дальше. – А хочешь, сейчас зайдем в любой кабинет? Вот возьмем и откроем первую попавшуюся дверь!
