Шиней никому не отдал найденыша и при всеобщем молчаливом одобрении сам занялся воспитанием Гардиса, как он его назвал, изливая на него нерастраченные доселе отцовские чувства. Безделушку-змейку, найденную в корзинке, он повесил на тоненьком ремешке, продетом через дырочки ее ноздрей, на шейку ребенку, справедливо рассудив, что эта игрушка принадлежит именно ему и по этой причине продаже не подлежит.
Еще через две зимы страшный лесной пожар уничтожил деревню. Шиней, пролежавший с маленьким сыном на руках по шею в ручье, закрываясь от летевших со всех сторон огненных жгутов одеялом, которое он непрерывно поливал водой, оказался среди уцелевших. Оставшиеся в живых погорельцы, собрав немногое уцелевшее добро, разбрелись кто куда.
Потеряв все свое имущество, Шиней подался на другой конец Наири. и осел в столице, городе Сугунии. Руки у него были мастеровые, на всевозможных стройках зарабатывал неплохо, и, в конце концов, сколотив необходимый капитал, он открыл собственное дело – стал мелким торговцем. Торговые дела изредка уводили его из страны, с торговыми караванами он как-то добрался даже до моря, лежащего далеко на юге. А когда в Лагаше начала бурно застраиваться Ларса и караваны со всевозможными товарами повалили в ее сторону, он, решившись окончательно осесть в Лагаше и там встретить старость, переехал в этот город.
Торговля здесь пошла веселее, хотя и не принося большие деньги, но позволяя ему с приемным сыном более-менее сводить концы с концами – оплачивать съемное жилье и услуги домработницы, одеваться и питаться в дешевых тавернах.
Вместе с приемным отцом возмужавший Гардис разъезжал по окрестным деревням, предлагая дешевые чашки, ножи, топоры, ткани и прочую нужную в хозяйстве мелочь. Двадцать пятую зиму разменял уже Гардис, когда в одну из таких поездок на них напала небольшая банда из полутора десятков человек. Шинея, схватившегося было за меч, зарубили сразу. Гардис, защищаясь, вырвал из креплений оглоблю, окованную с обеих сторон, и ею быстро перебил половину нападавшей шайки. Ужаснувшись потерям, поразмыслив, что такого бойца надо срочно привлекать на свою сторону, главарь, приказав разбойникам отступить, вступил с ним в переговоры.
После гибели приемного отца возвращаться тому было некуда и терять нечего. Уже вечером следующего дня Гардис, похоронив Шинея, вместе с новыми товарищами пил дешевое пойло, называемое высокопарно его поставщиком, содержателем небольшой таверны и по совместительству скупщиком награбленного, «вином вождей». Продавал, естественно, втридорога, а покупал втридешево, но какой торговец не будет блюсти собственную выгоду? А так как обычно грабилось легко и чужое, его грабителям было не жаль. Сегодня дешево отдали? Ну и что ж! Завтра награбим в три раза больше и, соответственно, выручим в три раза больше!
Гардис быстро вошел в курс дела, немного поразмыслил, и через две луны главарь шайки случайно оступился и при падении сломал себе шею, одновременно напоровшись на собственный кинжал. Пьяный был, с кем не бывает? Никого особенно не заинтересовало, как это он умудрился со сломанной шеей дважды попасть себе ножом прямо в сердце. Решили, что падая, он перекатывался, каждый раз напарываясь на кинжал. Тут же, у вечернего костра, выбрали нового атамана. Как никто другой на эту роль подходил именно Гардис – ну кто мог составить ему конкуренцию из менее чем десятка пьяниц? Тем более, что на его стороне были два самых сильных бойца шайки – два брата-близнеца Ридон и Над, прикормленные Гардисом и за прошедшее время ставшие абсолютно преданными ему, как две цепные собаки, готовые на все за хозяина. Правда, объявился и соперник на вакантное место главаря – самолюбивый, считающий себя умнее и выше всех других, из-за чего постоянно с кем-нибудь находившийся в конфликте, разбойник по кличке Жога, заработанной им из-за обширного ожога, полученного много лет назад. Тогда, нагрузившись местным паленым крепчайшим с ног сшибающим настоем, он полез во двор к одной вдовушке, желая дать ей утешение, и, не встретив взаимности, получил от нее поленом по голове. Не удержавшись на ногах, отвергнутый ухажер сел прямо в разложенный костер, на котором кипятилась вода для стирки. Промасленные, давно не стираные штаны его вспыхнули, как свеча. Жога с воплями попытался вскочить и тут же опрокинул на себя котел кипятка… Многочисленные ожоги от огня и кипятка со временем зарубцевались и по большей части прошли, но кличка намертво пристала к неудачливому Жоге. Он единственный попытался составить конкуренцию, а когда ничего из этого не получилось, во всеуслышание объявил, что «чихать он хотел на всяких атаманов», и что никто ему не указ.
Гардис не собирался долго готовиться к дальнейшему. План действий был уже готов. Уже через день в шайке были заведены новые порядки. Никаких пьянок и продажных женщин, по крайней мере, на первое время. Абсолютное послушание новому атаману – закон. Попытавшийся было возразить Жога послужил примером того, что будет с ослушником. Тем более, что именно Жога в свое время нанес роковой удар приемному отцу Гардиса. Нетолстую осинку двое братьев гладко обрубили топором, заострили. Гардис приказал присутствовать всем членам шайки. Братья выволокли связанного, ничего не понимающего, с завязанным ртом Жогу и насадили его на кол. Кол подняли и вкопали в подготовленную яму. Члены шайки моментально протрезвели, глядя на мучительно дергающееся на колу мычащее тело. Бежать им было некуда. В случае поимки их на любой дороге стражниками они стали бы таким же, как то, что они видели сейчас, украшением местного пейзажа. Это все прекрасно знали и понимали.
После показательной казни власть Гардиса утвердилась окончательно и бесповоротно. По его указке уже со следующего дня находившийся в шайке бывший солдат начал обучать всех правильному владению оружием. Еще через пол-луны шайка напала не на мелкого торговца, как это было раньше, а на отставшую часть небольшого торгового каравана. Не потеряв никого из своих людей, они захватили столько добычи, сколько брали не менее чем за три оборота луны в прошлые времена. Авторитет Гардиса рос не по дням, а по часам. Через зиму в шайке, в которой поддерживалась его непререкаемая власть, было уже более сотни не просто бандитов, а вполне подготовленных к ведению боя жестоких головорезов. Проведение занятий по улучшению боевого мастерства было обязательным. Всякое нарушение дисциплины каралось немедленно, и в основном смертной казнью.
Но он также понимал, что надо давать отдушину своим людям, и время от времени целые отряды продажных женщин и торговцев появлялись на специально для этой цели выбранном месте стоянки разбойников. Несколько дней шел торг всем, что было у членов шайки. Покупались услуги женщин, тратилось награбленное золото на украшения для них. Рекой лилось вино. Оргии не прекращались ни днем, ни ночью. Через несколько дней, «спустив пар», шайка исчезала, чтобы через пару лун все повторить вновь.
Сначала в окрестных городках, затем в более отдаленных у Гардиса появилась сеть оплачиваемых награбленным добром соглядатаев, сообщавших ему не только о движении торговых караванов, но и о передвижении войск энси – вожак разбойников прекрасно понимал, что рано или поздно за его отрядом начнется охота, и собирался противостоять этому более хитростью, чем силой.
Первое время Гардис, опасаясь нападения карательных отрядов, регулярно менял место нахождения шайки. Никогда он не нападал вблизи своего логова и всегда старался разнообразить места нападений, чтобы нельзя было раскрыть место стоянки разбойников. Бдительность и еще раз бдительность – было его девизом. Конечно, за ним охотились, но благодаря, в первую очередь, своим соглядатаям, на оплату которых он никогда не скупился, во вторую очередь, своему природному чутью, и, наконец, в третью очередь, налаженной жесткой дисциплине, он всегда опережал и уходил от направленного удара.
Нападения разбойников участились. Теперь атакам стали подвергаться уже и достаточно крупные караваны. И охота на него перешла на более высокий уровень – уже не мелкие отряды солдат, подчиняющиеся местным чиновникам, вели розыск, а крупные отряды войск правителя, подчиняющиеся номарху, шныряли в его поисках. Но Гардис уже почти ничего не боялся – к этому времени в его шайке, его «вольной армии», было уже полтысячи человек. А это – сила, с которой надо считаться.
4.
За день до выхода каравана из Ларсы «армия» Гардиса увеличилась почти в два раза за счет присоединившихся мелких разбойничьих групп. Слухи о караване распространились чрезвычайно быстро, о намерениях Гардиса взять караван – еще быстрее. Мелкие разбойничьи группы понимали, что напасть на караван им самим не по силам, а с Гардисом, с его «вольной армией», они смогут хорошо поживиться при его грабеже. Со всеми присоединившимися группами Гардис заключил соглашение – половина от их добычи отходит его армии, половина – им. Согласились все, ибо ожидаемая добыча сулила перекрыть все мыслимые и немыслимые пределы.
