– Нет.
Рита ухмыльнулась:
– Если она тебя пригласит, не отказывайся. Тебе вряд ли удастся когда-нибудь приобрести нечто подобное. Поэтому побывай там хотя бы в гостях.
– Не ерничай, – скривился мужчина. – Лучше продолжай.
– Они были красивой парой, – послушно вещала Рита. – Но через пару лет она овдовела.
– И какова причина его смерти?
В темных глазах вспыхнули злые огоньки:
– Здорово она тебя заинтриговала. Только криминала никакого нет. Он скончался скоропостижно. То ли инфаркт, то ли инсульт. Дача перешла к ней по наследству. Виола проводит здесь лето и начало осени.
– У нее есть дети?
Рита наморщила лоб:
– Кажется, она была второй женой этого предпринимателя. Своих у нее нет, это точно. Однако его отпрыски наведывались сюда после его смерти, намереваясь оттяпать у нее лакомый кусочек. Наши старожилы говорили: дачу она отстояла, зато остальное имущество отдала им без сожаления. Детки заграбастали огромную квартиру в центре Харькова, еще одну в Москве, и Виола даже не пикнула. Ей есть где жить, пусть и в гораздо более скромных условиях, и женщина решила конфликт таким образом.
Леонид перевернулся на живот:
– Она всегда казалась странной?
Рита задумалась:
– Пожалуй, нет. Пару лет назад это была веселая и приветливая женщина. Может, на нее подействовала смерть мужа?
– Может быть.
Сомов вздохнул. Разговор с Ритой мало что прояснил. А ему так хотелось выяснить, с кем же он имеет дело – с ненормальной или насмерть перепуганной женщиной.
– Если ты хочешь побродить по поселку, надо плыть назад, – спохватилась девушка.
Оперативник бодро вскочил на ноги:
– Я готов.
Молодые люди вошли в воду. До пансионата они добрались быстро.
– Погуляем – и к нам на обед, – констатировала Рита.
Леонид посмотрел на шорты и майку:
– Сбегаю переоденусь.
Девушка улыбнулась:
– В нашем городишке считается нормальным, если ты так одет. Мы же курортники.
Мужчина замялся:
– Неудобно.
– Неудобно спать на потолке.
Накрывшись огромным полотенцем, Рита ловко переоделась в простенькое белое платье.
– Ну, вперед.
Они поднялись по лестнице. По дороге знакомая сообщала Леониду названия неизвестных ему деревьев и кустарников. Сомов был поражен обилием флоры на таком маленьком кусочке земли.
– Здесь растут все растения мира?
Она усмехнулась:
– Возможно.
Молодые люди достигли верха лестницы, и оперативник вскрикнул, очарованный красотой пейзажа. Сегодня море казалось ему другим. Оно напоминало огромное блюдо голубого цвета. Белые чайки издали казались кусочками белой бумаги, которые шаловливая рука пустила по ветру.
– Ну и красотища!
– Это верно! – согласилась Рита. – Знаешь, мы, крымчане, не устаем любоваться ею в течение всей жизни.
– Верно говорят: жизнь дается один раз, и прожить ее нужно в Крыму, – перефразировал оперативник известные слова Островского.
– Да, эта фраза нам знакома, – поддакнула собеседница.
Они вышли на центральную улицу. Правда, если бы девушка не сказала об этом, Сомов никогда не догадался бы. Узкие дороги с односторонним движением, одно– и двухэтажные дома, в основном частные. Две пятиэтажки сиротливо стояли неподалеку от автовокзала. Мидас казался особым мирком, окруженным горами и морем, островом с малым количеством жителей. И все же Леониду здесь нравилось. Рита словно прочитала его мысли:
– Сравниваешь со своим Приреченском?
– Да, – признался Сомов. – И пока сравнение не в пользу родного города.
Она кивнула:
– Я тоже обожаю этот уголок. А вот и местный Арбат.
На маленькой площади торговали фруктами, овощами, изделиями из можжевельника, ракушками и картинами. Оперативник подошел к художникам, скромно стоявшим возле своих творений. Ему понравился один пейзаж, изображавший Белую скалу и грот, где еще сегодня они были с Ритой.
– И сколько стоит такая красота?
Парень лет тридцати, с красным лицом, свидетельствующим о пристрастии к крымским винам, лукаво подмигнул:
– Приезжий?
– Верно.
– Тогда уступлю за пятьсот гривен.
Сомов наморщил лоб, прикидывая, сможет ли он позволить себе привезти домой такой подарок и не пробьет ли он в его бюджете ощутимую брешь. Рита догадалась, о чем он думает. Она скорчила гримасу и обратилась к художнику:
– Имей совесть, Григорий! Больше сотни твоя мазня не стоит. Тоже мне, Айвазовский!
Парень покосился на нее:
– Сотню? Да ты рехнулась! Только вчера мне предлагали четыреста.
– Так почему же ты ее не продал?
Может, художник и покраснел, однако пробить естественную красноту лица румянец не смог:
– Дурак был – вот и не продал.
Она показала ему свою прямую спину:
– Тогда дожидайся второго дурака. Пойдем, Леня.
Парень занервничал:
– Стойте! – Он обратился к Сомову: – А вы бы сколько за нее дали?
– На отдыхе деньги летят, как снег в пургу, – насмешливо заметила Рита.
– А все-таки?
Оперативник скосил глаз на пункт обмена валют, где красовались нужные ему цифры.
– Сотню дал бы охотно. Даже добавил бы пятьдесят.
На красном лице отразилась работа мысли:
– Двести – и по рукам.
– Согласен.
Пока Григорий заворачивал пейзаж, Леонид сбегал в обменный пункт и вернулся с гривнами:
– Держи, приятель.
– Спасибочки.
Коричневые руки художника дрожали. Просто удивительно, как он умудрялся держать кисти.
– Не вздумай напиться вусмерть, – посоветовала Рита. – Лучше купи хорошие материалы.
– Непременно, Ритулька, – пообещал он и ринулся в сторону ближайшего магазина.
Девушка вздохнула:
– Хороший парень! Такой талантливый! Если бы не пристрастие! И ведь не хочет лечиться, не считает себя алкоголиком.
– Как все они, – поддакнул Сомов. Он был очень доволен покупкой. – А тебе спасибо, иначе я заплатил бы требуемую сумму. Уж больно хороша картина. А после нашего с тобой посещения грота я буду помнить Мидас до конца жизни.
– Не торопись умирать, – съехидничала Рита. – В принципе экскурсия по городу закончена. Огромную площадь занимают парки и леса. Вот с ними еще предстоит познакомиться.
– Это чудесно!
Знакомая взяла его за руку:
– А теперь – на уху. Мать, наверное, заждалась.
* * *
В тот день Леонид получил все удовольствия. Он искупался в прекрасной воде, побывал в гроте, купил картину и отведал действительно шикарной ухи. Мать Риты, Александра Тимофеевна, сухонькая блондинка с выцветшими грустными глазами, так суетилась возле гостя, что дочери стало неловко:
– Да не старайся так, мама, – рассмеялась она. – Леонид ведь не свататься пришел. Просто он впервые в нашем поселке и в Крыму и я взяла над ним шефство.
– Правильно сделала, доченька, – отозвалась Александра Тимофеевна. – Людям помогать надо. Хотите добавки?
Уха была такой сытной, что Леонид отказался.
– Вот и курочка подоспела, – мать согнулась, вынимая из духовки противень с жаренной в майонезе курицей. – Отведайте моего фирменного блюда.
Курица тоже оказалась превосходной. Леонид с удовольствием беседовал с женщинами, не замечая, как летит время.
Лишь когда на город стали спускаться сумерки, он поспешил в пансионат. Рита вызвалась проводить его, и Сомов согласился:
– Не представляю, как приду в пустой номер, – улыбнулся он, выйдя на улицу. Девушка подмигнула:
– Посмотришь для разнообразия телевизор.
– И то верно.
Они дошли до лестницы, и она коснулась его плеча:
– Ну, я побежала. Теперь я просто уверена: ты не заблудишься.
– Да, благодаря вам я прекрасно изучил ваш маленький городок, – галантно поклонился мужчина. – Значит, завтра на том же месте…
Рита не стала его разочаровывать:
– Я приду.
– Буду ждать.
Она махнула рукой на прощание и скрылась. Оперативник стал медленно спускаться по лестнице. Теперь пребывание в пансионате не казалось ему скучным.
«Интересно, продолжатся ли наши отношения, когда я покину Крым? – подумал он. – Девушка замечательная, только мне не везет с Ритами. А все-таки жизнь прекрасна».
Он жадно вдыхал запах экзотических растений. С моря дул легкий ветерок, освежая лицо. Выйдя на темную аллею, мужчина замедлил шаги. Ему показалось: за забором кипарисов слышался шорох, словно кто-то невидимый осторожно следовал за ним. Леонид оглянулся. Шум прекратился, и все же он чувствовал спиной: за ним идут.
– Кто здесь?
Женщина вынырнула из темноты, как бесплотная тень. Он вздрогнул:
– Это опять вы?
Виола положила ледяную руку ему на локоть:
– Я решилась. Мне надо с вами поговорить.
Сомов одернул руку:
– Это вы повторяете мне каждый раз. Если вы нашли такой способ поразвлекаться, то мне он не по нраву.
Она оказалась неожиданно сильной. Длинные ногти больно впились в кожу и царапали ее:
– Знаю, меня считают здесь ненормальной. Однако это не так. Выслушайте меня, и вы все поймете. Присядем на скамейку.
