Мне снились розы. Колкие шипы
В тени скрывались (стража у порога):
Так смысл сокрыт до заданного срока
И океана, и простой тропы.
Подножной пылью ссохшихся страстей —
Не удобрить загубленного сада,
И пусть вокруг – высокая ограда, —
Она лишь жалкая преграда для вестей.
Тот, "кто внутри" – не ведает покоя, —
По капле скалы точит в порошок...
И пробивает среди скал поток —
Свою тропу – и жертвует собою.
Не стать мудрее: путнику – тропы,
Не быть тропе – единственной и верной, —
Не быть – гораздо проще. Но, наверно,
Нельзя прожить, не ведая Судьбы.
В её чертогах – черти чертят круг,
Вкруг ангелов. Их чёрное круженье —
Лишь отраженье впавших в исступленье
От капли крови, выступившей вдруг —
Из рук, шипов коснувшихся небрежно...
Виват – Надежде (гонит Тьму она),
Лишь за неё – бордового вина
Я пригублю. Её дыханьем нежным
Согрет и сад, и – каждый в нём цветок, —
И лёд весной – Надежда лишь вскрывает...
Несчастен – кто Надежду забывает,
Шагая вброд сквозь Времени поток.
Ещё погости…
Игорю Алексееву
Душа – это вечно. А жизнь – ненадолго,
И держит за тело сознание Долга...
И держит умело равненье и поступь
За солнечным летом – Последняя Осень.
Закончится день. Догорит сигарета.
Рванётся Душа, оставляя Поэта,
Как угли костра догорит оболочка, —
Всплакнут и помянут. Останется дочка.
Останутся рифмы стихов недопетых,
Останутся те, кто любили Поэта.
Останется воздух, которым дышал он,
Останутся те, от кого не устал он.
Меж пальцев песком убегает Планета
(в Планету потом закопают Поэта).
Рванётся Душа перелётною птицей
И в новом мальчишке она возродится.
Он крикнет не в рифму, порвав пуповину,
И новая мать скажет новому сыну:
"Ну, здравствуй, сынок. Наконец дождалась я..."
И будут стихи, будет новое счастье...
Всё будет опять, всё ещё повторится, —
Но всё же, Душа, не спеши торопиться,
И пусть ты бессмертна, а жизнь – ненадолго,
ЕЩЁ ПОГОСТИ... У СОЗНАНИЯ ДОЛГА.
Я рядом был, и был я вдалеке
Я рядом был, и был я вдалеке,
Летел к Тебе в сомненьях и в тоске,
И от Тебя – желанной, дорогой
Вновь уходил к постылой и другой.
Я ждал Тебя, а надо бы искать,
Судьба дала – я не решился взять.
И вот теперь, как прежде, одинок,
И между нами тысячи дорог.
... Пройдут года... покажется – века,
И та, что мне до боли дорога,
Полюбит вновь, забудет обо мне,
И ... может, выйдет замуж по весне...
Мои друзья на свадьбе будут пить:
Не будь друзей, – не стоило б и жить...
Спаси, Господь
По мотивам стихотворения Игоря Алексеева «Как жаль, нельзя загадывать вперед...»
Спаси, Господь, всех бывших в этом дне...
Он был обычным. Нудным. Заурядным.
Он был. И потому отрадно
Его перебирать мне в полусне.
Спаси, Господь, всех тех, кого не спас
Мой нежный шепот и мой крик бессильный.
Я слаб. Ты, говорят, – всесильный,
Ну, так спаси кого-нибудь из нас!
Спаси, Господь, от плена и вражды,
От зависти и суеты напрасной.
Убереги от краденого счастья,
И не забудь спасти мои мечты:
Они просты. Мне самому не надо
Ни славы, ни богатства, ни утех.
Но, если Вера в Чудо – это грех,
Прости за всё, а за него – не надо.
Верит ли слезам Господь?
Дрожит ли Господа рука,
Когда судеб листы листает?..
Я знаю – он их не читает, —
Ему мешают облака...
В его архивах – хлам и пыль,
В его руках – все нити мира...
Я – не мишень, но тени тира —
В небытие ввергают быль,
И в бытие – любую боль,
А мы на боли так горазды...
Пусть в одиночестве сейчас ты —
Есть утешенье – алкоголь.
Меня же жидкая отрава,
Сколько не выпей,– не берёт.
Живу... А кто во мне живёт —
Создатель не сказал лукаво:
Он нас изгнал в простую жизнь
(она проста, когда прожита),
Года, словно песок сквозь сито,
Уходят... Путник, берегись! —
Десница бьёт. С прицелом сбитым.
Сквозь облака. По площадям...
Мы ж – доверяемся стихам,
Мы здесь не гости, но с визитом...
У визитёров – разный срок:
Один – внесён в реестр навечно,
Другой – не ведает, беспечный,
Что уж слетел судьбы листок
И, ветром трепетным гонимый,
Несётся мимо – в никуда...
Богатство ли мои года,
Когда они неразделимы —
Ни вдоль, ни даже поперёк?..
И что там слёзы, что молитвы, —
Когда исход у этой битвы
Непререкаемый предрёк?
Пусть я не поэт, моё сердце болит
В нас кровь остывает, мы помним едва
Забытой молитвы простые слова,
И лижут цунами бока умирающей суши.
Могильный подрамник у многих картин —
Господь объявил на земле карантин,
К себе забирая поэтов уставшие души…
Здесь всё изменилось, в стране молодой
Ещё не родился поэт и герой,
А старые песни с годами становятся глуше.
Здесь камни молчат и молчат соловьи,
Здесь гимны слагают продажной любви, —
Пророки безмолвствуют – просто их некому слушать.
Над сонной страной не звучит благовест,
И бредят войной полумесяц и крест,
И алые звёзды глядятся в кровавые лужи…
Полковника сын отхрипел и умолк —
Опять баррикады… Дерюга и шелк…
Ушедшим не видно сирот – им, конечно же, лучше.
Есенин и Бродский, Тагор, Пастернак —
Теперь не в чести, и ликующий враг
За "Букер" скупает поэтов мятежные души.
Пусть я не поэт – моё сердце болит, —
В душе беспокойной Высоцкий хрипит —
Мне старые песни с годами не кажутся глуше!
Мне с ними жить, и потому – молчу
Мне с ними жить, и потому – молчу,
застаиваясь, гложет печень ПРАВДА...
Как жаль, что умирать пока не завтра, —
Я б всё сказал... Но дунуть на свечу
пока боюсь... И, самопрезираем,
молчу, глаза сухие отводя...
Прости, Господь, безгласого меня!!!
Не отлучи!... от правды, как от рая...
Жить в тени купели и креста
На постой дано простое сердце, —
Всё простое в людях – неспроста.
Простота – проверенное средство
Жить в тени купели и креста.
На погосте вряд ли кто-то спросит:
Отчего скитальцу не спалось,
Отчего на золотую осень
Серебро откликнулось волос.
Отчего скорбел, к чему стремился,
С кем дружил, а чем не дорожил…
Мне сегодня сердца стук приснился,
Что порвалось, просто разлюбив.
Мой Выбор прост
Пусть Бога сын, но что во мне от Бога?
И что ему моих сомнений плен?
Иной всю жизнь, не разогнув колен,
Живёт в плену бездумного порока...
В помпезной роскоши свои проводит дни,
А ночи – в грешный праздник обращает.
Бог милосерд, он многое прощает, —
Мы лишь пред Выбором оставлены одни.
Мой Выбор прост – он звёзд в ночи не гасит,
Но мнится мне – не миновать Микены:
Взлетит душа сквозь тесных рёбер стены,
И, отлетев, – зарю собой раскрасит!!!
Двенадцать подвигов – недюжинное дело, —
Я этой дюжиною грех свой искупаю...
Душа болит – она ещё живая, —
Ещё хрипит израненное тело.
.......
Я – Божий сын. Мне рубище – награда, —
Других наград не даровал Господь...
Щемит душа, ужатая в щепоть,
Моя судьба – быть изгнанным из Сада,
И терпкой горечью запретного плода
Назло ветрам делить добро незлое, —
Колючий тёрн короной золотою
Чело усталое украсит навсегда.
Мой Выбор прост. Печален, краток, ясен, —
Преломлен хлеб и подведён итог.
Я – Божий сын, но я, увы, не Бог, —
Моя душа – зарю собой раскрасит...
Апостолы! Мы были как семья,
Но общий грех – один я искупаю.
Душа болит – она ещё живая, —
Голгофа. Солнце. Прочный крест. И я...
Любовь постылую отправили под нож
Любовь постылую отправили под нож:
Мешала жить в блаженном забытьи.
Простое сердце есть и у свиньи —
И стал я с этим сердцем толстокож.
И встал. И оглянулся на Восход:
Там нет теней меж жестких "да" и "нет",
Там галогеновый включается рассвет,
И невозможен выход через "Вход".
А тот, кто вхож – осиновым колом
Грозит иным, замыслившим иное,
И в вечной схватке "доброе" и "злое"
Меняет вечное на "Девушку с веслом".
Жизнь дорожает в лапах бытия,
Карманного, дешёвого розлива, —
И только рифмы строчками курсива
Разят разинь, и поражаюсь я:
Давно забыт и в росный луг не вхож, —
Зачем остаток болей берегу?
Зачем стремлюсь к родному очагу,
Когда Любовь – отправили под нож?
Сонное, забытое, былое…
Сонное, забытое, былое…
Мне не пережить сегодня ночь.
Я ещё стою, но даже стоя,
Жить впустую – глупо и невмочь.
И невмочь надеяться и верить,
Что однажды буду я прощён…
Прожитого глупо – не измерить,
Нажитое умно – моветон.
Не берут с собой ни дел, ни злата,
