липкий, неприятный, внимательно прошелся по мне с макушки до пят. — Девка ему нужна, а бастарды — нет. Вот и будешь замужем, а все господиновы отродья будут зваться моими внуками.
— Нет, — яростно отказалась я. Не хочу. Только не я.
— Кто ты такая, чтоб барону нашему нет говорить?! Он возьмет тебя, хочешь ты того или нет. Брак с Томом хоть видимость чести тебе позволит сохранить, а место швеи — денег заработать, а не только…
Тук зло сплюнул и осушил вторую чашу. Я последовала его примеру. Голова кружилась, но не от выпитого, а от того, что никак не получалось вздохнуть.
Барон де Плюсси, местный феодал, любил брать бедных крестьянок в свое поместье. Любил, чтобы они были замужем, желательно не очень счастливо — ведь это помогало его жене, баронессе де Плюсси, создавать видимость приличия, а ему развлекаться с несчастными девицами.
А потом девицы из замка пропадали, и никто никогда их более не видел. Говорили разное — то девушки сбегали, накопив немного денег, в поисках лучшей жизни, то баронесса купалась в их крови, чтоб сохранять собственную молодость. Кто-то рассказывал, что девушки сами бросались с самой высокой башни замка де Плюсси, не выдержав любви барона. Их потом находили, истерзанных будто зверем, а не человеком.
— Лучше смерть! — вырвалось у меня. — Это просто мерзко! Барон де Плюсси старше моего батюшки, и он…
— …и он платит больше, чем берут городские шлюхи, — резко закончил Тук. — Ты купишь еды на зиму, лекарства и теплых шкур, будешь растить ребенка в тепле да заботе. Что еще девкам нужно? Еда да мужик, а у тебя аж два будут!
Непрошеные, отчаянные слезы начали скатываться по моим щекам. Я наскоро их вытерла, оставив на лице грязные разводы. Старик, не спрашивая, долил мне вина.
— Вы хотя бы проверяли матушку, как я просила, прежде чем меня в помощь к повитухе позвать? Или просто оставили ее одну, чтоб меня защитить от вас некому было?! И тетушка Вив с вами в сговоре?!
— Эта дьяволица в женском обличии! Кто вообще с ней договариваться будет! Еле-как уговорила тебя на брак, а я ведь к ней полгода ходил с просьбой! — Тук не любил Вив, и она отвечала ему полной взаимностью, не лезя за словцом в карман. Еще и поэтому женская часть деревни торговке особо благоволила. Оттого, что она тут не причем, почему-то стало легче. Не все против меня ополчились.
— Мария, — голос старика Томаса впервые за вечер был сух и полностью лишен эмоций. — Я благоволил Бланш и заботился о вас, когда ты еще до колена мне не доставала, заместо вашего непутевого отца. Твоя мать болела. В ее смерти нет коварного умысла.
— Так вы посылали к ней?
— Да.
Я смотрела в глаза старосте и не видела ничего. Врал он? Говорил правду? Я не могла понять.
— Можно ли сделать хоть что-нибудь? Помните, того купца, что прошлой весной сватался?! — тогда я отказала — не знала его, да и как матушку бы здесь одну оставила.
— Мой сын тебе, значит, не подходит, а для какого-то пришлого с кошельком сразу готова юбки задрать, девка! — Тук вскочил, и я отшатнулась. Под ногой жалобно скрипнула половица. За окном было темно и тихо, даже ветра не было слышно. Убей меня Тук сейчас — никто кроме старосты и не узнает. Да и будет ли он против?
— Помолчи, Тук, — резко оборвал его старик. — Правда. Я сватал тебя купцу, что в городе живет. Но что ты сказала — нет, будешь жить тут, с матерью. Она и тогда едва жива была, но ты свою жизнь решила ей подарить. Твое право, твое решение. Купец тот той же весной себе невесту из соседней деревушки присмотрел. Мария, барон получит свое, ты тут ничего изменить не можешь. Это неизменная истина, такая же, как то, что солнце всегда встает на востоке. Я позвал тебя предупредить, чтоб успела подготовиться и приданное к свадьбе начала собирать. Многие девицы до тебя право первой ночи переживали, и ничего, здравствуют, живут и думать забыли о прошлом.
— Но ведь ему не только одна ночь нужна, так?
Старик не стал мне врать.
— Но ведь тебе нужны деньги, так?
— Да разве не больше заработаю, если в шлюхи пойду? — закричала я, и старик ударил меня по щеке. Не больно — в его старческих руках давно перевелась сила. Отрезвляюще.
— Ты ляжешь под барона, и наизнанку вывернешься, но сделаешь так, чтоб барон дал нам два дня на работу на своей земле. Вас с матерью вся деревня после смерти твоего отца поддерживала. Кто овощей давал, кто мяса, где утварь — хотя сами далеко не богаты. Пришло время отплатить добром за добро. И хватит рыдать, слезы тебе не помогут. Подумай об остальных. О ребенке Мии, что без молока погибнет, о бабке Лоре, едва двигающейся, а все вам еду приносящей, да о беспризорниках, что содержит отец Госс, — никто из них не переживет зимы, если мы не сможем заготовить достаточно еды. Посмотрев с этой стороны, не такая уж и большая жертва, так?
Слова старика были ужасны и еще ужаснее оттого, что были правдой. Зернохранилища барона де Плюсси были заполнены до половины даже к началу весны. Лето обещало быть засушливым, а урожай — малым. Жертва целомудрием не казалось такой уж большой платой за благополучие всей деревни, вот только жертвовать им нужно было мне, и для меня одна мысль о бароне была непереносимой.
— У меня есть время подумать?
— Думай, не думай, ты ничего поменять не сможешь, Мария. Свадьба состоится, как только сорок дней со смерти твоей матушки пройдут. Все уже решено.
Кем? Я такого не решала, и согласия не давала. Но похоже, тут оно и не требовалось вовсе. А еще так из-за монет, взятых у Вив переживала. Думала, по дешевке себя продаю! А вон оно как оказалось — тут и без спроса бесплатно отдали. Хорошо, хоть монеты ухватить успела! Хотелось бросить чашу с вином и разбить ее о стену, но у меня не было денег, чтоб заплатить за нее старосте. Я аккуратно поставила ее на стол.
— Я могу идти?
— Иди. И не приноси нам проблем, Мария.
Я кивнула, и словно во сне вышла на крыльцо. Еще пару дней назад моя жизнь была спокойной и предсказуемой, и все невзгоды могла отпугнуть матушка своей улыбкой и лаской. Почему же все так быстро обернулось ночным кошмаром?!
Дул мерзкий апрельский ветер, но прятаться
