Первый раз это случилось в больнице. Тогда был брат. Потом ещё раз, через несколько дней после освобождения — он тогда завис с одной постоянно названивавшей цыпочкой. После очень посредственного секса Кэм уснул у неё дома, а когда подружка его разбудила, получила кулаком в лицо.
Сказать, что он чувствовал себя в тот момент хреново, значило ничего не сказать. Саванна оказалось понимающей. Она даже попыталась успокоить Кэма, пока тот вёз её в травмпункт, чтобы разобраться с её разбитой губой. А затем предложила отвезти его к мозгоправше. Кэм отказался, извинился сотню раз, а потом закончил их свободные отношения.
Он не собирался испытывать судьбу ещё раз с Ким или Брайаном, с которыми тоже зависал время от времени. С ними Кэм тоже порвал. Ким плакала, напоминая, насколько доставучими могут быть женщины — даже если это только случайный трах, — а Брайан как-то странно притих.
Для запланированного расставания с Брайаном имелась ещё одна причина, которая лежала сейчас на Кэме сверху. Свидания с парнем заставили бы Кэма думать о вещах, уходивших далеко от обычных дружеских отношений с Остином, мужчиной, без которого теперь он не мыслил свою жизнь.
— Ты говорил об этом с Гейл? — спросил Остин, медленно сползая с Кэма. Они ходили к одному психологу. Все выжившие парни. — Нужно было бы. Возможно, это ПТСР.
— Угу, — буркнул Кэм и поднялся. Затем подал руку Остину и помог ему встать. — Прости, что накинулся. — Кэм поправил полотенце на бёдрах.
— Переживу.
Двое мужчин стояли друг напротив друга на расстоянии касания и смотрели в глаза. И Кэму стало интересно, считает ли Остин их отношения странными. Потому что подобная близость была для них естественной, как дыхание. Как и прикосновения. Обычно Кэм крайне трепетно относился к соблюдению личного пространства, но с Остином…
Остин прочистил горло, разрушив будто окутывавшие их чары, и плюхнулся обратно в своё кресло. Потом из бокового кармана шорт достал флакон с обезболивающими таблетками, и Кэм вопросительно выгнул бровь.
— Голова болит, — ответил Остин. — Нужно время, чтобы привыкнуть к этим очкам. Ещё и солнце… — Он покачал головой и вздохнул: — Ты же знаешь.
— Они тебе идут, — отметил Кэм не подумав. Чёрт. Он уселся в своё кресло и закатил глаза: надо же было сморозить такую фигню. — Не хватает только костюма, мистер Эм-Би-Эй4.
Неплохо выкрутился, придурок.
— Ну ты и мудак, — ответил Остин, снимая очки и потирая глаза.
— Может, переместимся внутрь? — Кэм вскочил на ноги. У него тоже были проблемы с солнцем, но не настолько серьёзные, как у сидевшего рядом. — Пошли. Уверен, что по телику сейчас показывают какую-нибудь игру. Ты голоден?
— Не очень, но игра — это хорошо. — Остин вошёл в дом следом. — Может, расскажешь, почему кровать стоит здесь? — обвёл он рукой гостиную.
— У меня крошечная спальня, — пробормотал Кэм. Это была ложь. Комната была отличной, но Кэм до сих пор чувствовал, будто заперт в клетке. — Если предпочитаешь что-то другое, то вон стоит кресло. Я только схожу за закусками, — и тыкнул пальцем в сторону кухни. — Хочешь ещё чего-нибудь кроме пива? Колу, воду… Джулс вроде оставляла холодный чай без кофеина.
— Только колу. Спасибо, — кивнул Остин и подошёл к стенке с телевизором и аппаратурой, а Кэм направился на кухню. — Джулс — это жена твоего брата?
— Ага, — отозвался Кэм, открывая дверь холодильника. Он ещё не избавился от новоприобретённой привычки с жадностью выбирать еду по собственному желанию. Даже просто смотреть на еду было приятно. — Бесячая до чёртиков, но, думаю, она тебе понравится. Через несколько месяцев у них будет двойня. — Кэм достал из холодильника гарнир для сэндвичей.
Его брат Лэндон был бледнокожим, с выразительными чертами и серыми глазами, как у Кэма, а Джулс внешностью пошла в свою мать-мексиканку. И ещё она была очень миниатюрной, поэтому с животом, напоминавшим большую шишку, выглядела забавно. И это когда до срока оставалось довольно много времени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вернувшись после похищения к семье и увидев у Джулс живот, Кэм был почти шокирован. Он знал об ЭКО, но не предполагал, что Лэндон с Джулс пройдут ещё один курс в… когда? в январе? Но как бы то ни было, вскоре шок перерос в радость за брата и его жену.
Остин что-то промычал, на секунду замолк, а потом начал тихо смеяться:
— А твой тайник с порнухой найти оказалось совсем не сложно.
Кэм тоже рассмеялся, поняв, что Остин догадался по запертому на ключ шкафчику в стенке под телевизором.
— Решил не шокировать маму. Отец с Лэндоном посоветовали запирать.
Вообще-то отец тогда сказал: «Давай не будем давать твоей матери ни единого повода».
— Ты же не думаешь, что Лили никогда в жизни не видела порно? — фыркнул Остин.
Кэм был впечатлён. Короткой встречи с родителями в больнице, видимо, Остину хватило, чтобы составить вполне точное мнение о Лили и Джонатане Нэшах. Ну, по крайней мере о Лили, беззаботной и очень беспечной ирландке-хиппи из Сан-Франциско, влюбившейся в архитектора-консерватора. Правда, с тех пор в отце Кэма консервативного мало что осталось. Теперь он был тем, чей голос заставлял Лили угомониться и держаться земли. Лили же в свою очередь делала всё, чтобы Джонатан не забывал значение слова «веселиться».
Улыбаясь самому себе, Кэм забрал еду с напитками и вернулся в гостиную.
— Но точно не порно, в котором только парни, — ответил он, ставя на кровать колу, пиво, чипсы и сэндвичи. — Ладно. Давай глянем, что там у нас показывают.
Усевшись на край кровати, Кэм взял пульт. Большой плоский экран ожил. Тем временем рядом сел Остин. Он выглядел немного сбитым с толку.
— Парни?
Кэм искоса глянул на него.
— Угу. — Он оставил всё как есть — прояснять что-либо он не собирался, — и, уставившись в телевизор, быстро нашёл спортивный канал. — Не против, если я…?
Кэм показал на сигареты и пепельницу на журнальном столике. Все окна и дверь в патио были открыты, но Кэм не знал, нормально ли будет чувствовать себя Остин.
— Валяй, — пожал тот плечами.
Казалось, Остин находился не рядом, а где-то за тысячи километров отсюда. И Кэм волновался, потому что знал, чем всё невольно заканчивалось, прекрати только контролировать мысли.
***
— Какого хрена? — Кэм почесал заросший подбородок и сердито уставился на листок бумаги. — Тут написано, что я нищеброд и отребье, который прячется за улыбкой.
Это же просто кошмар, да?
— Это не расписание. — Остин изучал собственный листок, рассеянно проворачивая обручальное кольцо на пальце. Как в старых фильмах про тюрьму, в двери была встроена маленькая дверца. Именно через неё похититель доставлял все послания. Чтение у Остина вызывало головную боль, потому что очков с собой не было. Он носил их только на работе или когда читал по утрам газету. — Это сценарий.
В слабом свете дневных ламп мужчины уставились на то, что явно походило на указания для актёров. Написанное ничем не напоминало «расписание». Там перечислялись черты характера, хобби и давались какие-то туманные описания.
— Он точно невменяемый, — тихо сказал Кэм, опасливо поглядывая по сторонам.
В небольшой камере их окружал сплошной металл. Только задняя стенка отличалась — она была из гипсокартона, усиленная металлическими пластинами. Даже в грязный пол была вмонтирована металлическая сетка. Наверное, чтобы предупредить подкоп.
Ничего из окружавшего нельзя было использовать в качестве оружия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Между двумя жёсткими койками, которые пленники никогда не называли кроватями, стояло ведро с водой, мочалкой и куском мыла. У каждого было своё одеяло. Рядом с массивной стальной дверью в стену был встроен хромированный унитаз. Туалетная бумага была одной из самых дешёвых.
Из посуды — пластиковые ложки и металлическая кружка.
