– Это Душман. Ваш бывший охранник. Мы думали: он мертв.
– Значит, неправильно думали. А говоришь, правильно. Конечно, Душман. А кто ж еще! Вот сучий потрох! Видите ли, решил уволиться! Он решил!.. Здесь я решаю!.. Уволиться – это в супермаркете. С нашей работой только в ящик увольняются… Лазарь, подтверди.
– Да, Зиновий Абрамыч, так и есть.
– Какой вывод из всей этой галиматьи?.. Lоvе уплыло. Баба твоя. Значит, бабульки отрабатывать тебе, Лазарь… Пол-лимона гринов – дело нешуточное. Сегодня отлежись. А завтра знаешь, что делать. Но перво-наперво поработай курьером. Надо посылочку доставить. Петрович расклад даст. Возьмешь мою «Бэху». Не первой свежести, конечно. Но не пешком же тебе ходить. Действуй, Лазарь, действуй.
– Понял-понял.
– И с бабами поосторожней. Видишь, какие ядовитые попадаются…
Зиновий Абрамович хлопнул Лазаря по плечу и вышел из комнаты. Вошел начальник охраны Петрович. Солидный такой мужчина с каменным лицом.
– Накосарезил ты, Лазарь. Сочувствую. Скажи спасибо, что в регулировщики не разжаловали… Сдается мне, ты давно не посещал Санкт-Петербург. Надо эту коробку вручить одному хорошему человечку. Человечек известный. Телеведущий Женевьев. Знаешь такого?
Лазарь кивнул.
– Говоришь, кто ж его не знает? Распоясался мальчик. Возомнил из себя бога. На днях у него день рождения. Надо вручить подарок. Зиновий Абрамович хочет, чтобы это было красиво. Вот приглашение на банкет и достойный подарок. – Петрович положил на стол коробку, перевязанную красной лентой. – Для отвода глаз на вечеринку лучше с дамой явиться. Пусть она и вручит мальчику сюрприз. Думаю, для тебя это не проблема. Да, и вот еще что: возьми фотки этих беглецов. С видеокамер распечатали. Правда, размыто получилось. Может и пригодиться.
Недоотравленный Лазарь, сдерживая желание раскряхтеться, пошел в ванну. Выпил пригоршнями воды, около литра, прямо из-под крана. Засунул два пальца в рот к корню языка и разрешился от токсинов. Принял таблетку от головы и помчался домой. Дома проглотил горсть активированного угля, принял душ и залег спать.
Непредумышленное употребление клофелина сказалось на сновидении. Смертельно опасная работа добавила перца в остроту видения. И все та же сочная палитра сонных образов. Снится какая-то незнакомка в ресторане. Достали уже эти барышни и эти рестораны. Ну, да ладно. Сидим, значит, с этой мамзелью, выпиваем. Бюст, знаете ли, у нее увесистый. А как иначе? Сидим, новые комплименты выдумываем, ласкающие женский слух, новые тосты, воспламеняющие взгляд. И вот уже новые истории об очередном спасении мира убедили, что этап касания рук друг друга можно раскрепостить в нечто большее. Нежность зазвучала громче музыки, призывая упразднить все лишнее. Хороша незнакомка, ничего не скажешь. Только подумал о лишнем, и лишнее тут же исчезло. Кто-то щелкнул пальцами. По традиции жанра погас свет, заглушив звук. Снова кто-то щелкнул. Появился сизый прозрачный силуэт человека. Лица не видно, но почему-то было четкое осознание, что это та же старуха-«реаниматорша», из прошлого сна. От ее слов похолодело под ложечкой.
– Беги! Видишь, что они с тобой сделали.
Где-то вверху послышались глухие звуки падающих комьев земли. Эти звуки знает каждый с рождения. Из них состоит ткань подсознания. Эти зловещие звуки означают падение земли на крышку гроба. В ужасе поднял руки вверх. Но выпрямить полностью их не удалось, они согнулись только в локте.
– Бросай все и беги! – твердила старуха.
Если сейчас что-то не предпринять, можно задохнуться. Нехватка воздуха уже сдавливала мозги. Попытка выдавить крышку коленями и руками не удалась, а только добавила страха. В отчаянье стал разбивать кулаками прочные доски, обитые скользкой, холодной материей. Натренированные каждодневным набиванием о бетонную стену костяшки прошли испытание в реальной схватке за жизнь. Они были раздроблены в мясо, но крышку проломили, и вскоре в гроб посыпалась земля. Проснулся от адской боли и удушья. Лежа в гамаке, продолжал боксировать морозный воздух, который пропотел от страха. Сердце колотилось наперегонки с одышкой. Удары сердца раздавались эхом в длиннющих коридорах кровеносных сосудов, которые после каждого удара сдерживали ярость кровяного цунами.
– Я уже проснулся! Проснулся! – заорал после пробуждения Лазарь, глядя на кисти рук, которые еще несколько секунд болели.
Полчаса просто стоял на балконе и тупо смотрел вдаль. Бешеный взгляд сменился на отсутствующий. В голове осталась только одна мысль – с этим дурдомом надо что-то делать. Три войны, ночная работа, жесткая тренировка и алкоголь – вот и результат.
На часах было около двух ночи. Что делать? опять внедриться в сон и оказаться в психушке? Нет уж, спасибо. Давай-ка, братуха, собирайся в путь-дорогу. До дня рождения Женевьева есть еще два дня. Можно прямо сейчас стартануть до Питера-сити, подснять для операции подходящую бабенку и неплохо провести с ней время. В Сент-Пи предостаточно музеев, и за два дня можно хорошо восстановиться от всей этой чернухи. Сказано – сделано. Час ушел на сборы. И вскоре Бэха уже летела в сторону Северной Венеции.
Глава 4
Питер встретил холодно, надменно: не хочешь – не живи. Юный город с обеленными висками гордо поглядывал на родословную затоптанной истории, расставляя свои колонны поодаль от нее. А на пьедестале Александрийского столпа возвел надпись потомкам:
«Древнейший Великий Русский нерусский город. Воздвигнут во славу Вседержавной Славянской Империи». Остановился в гостинице на Невском. Утреннюю тренировку отменил – за эти дни надо расслабиться и восстановить жизненные силы. Стопка коньячка смыла с Невского современные декорации. Вон, смотри, Пушкин с Достоевским устроили дуэль за право первенства в русской культуре – Аврора стреляет точнее и эффективнее. А вот и сам Петр, рубит сук, на котором сидит, чтобы изготовить сломанную рукоять для штурвала корабля. Гляди-ка, там, дальше, иноземные свидетели строительства «окна в Европу» по заказу царедворцев малюют очковтирательные мемуары о том, как можно одним топором в считанные годы сотворить небывалое величие легендарного города.
Вторая стопочка сделала свое сентиментальное дело: выдворила из покоев, чтобы вдохнуть ароматы культурных достижений. А потом можно и выдохнуть свой мировоззренческий кирпичик и надстроить им всемирную копилку впечатлений от всего этого великолепия.
Наскоро оделся и отнюдь не прогулочным шагом направился в Русский музей. На полпути напоролся на стаю цыган, которые, как пираньи, окружили размягченного спиртным клиента. Аж в глазах зарябило от юбочной пестроты и черноглазого хоровода. Что за народ такой эти цыгане?! И народ ли вообще? Откуда взялись эти неизвестные науке мистические существа в человеческом обличье? Гефест отлил цыганскую Еву из червонного золота, а индусские факиры вставили ей в грудь карточное сердце и оживили гитарной струной.
– Бежишь к своей судьбе, красавчик? Или от судьбы убегаешь? – включила гипнотическую кнопку самая бойкая.
– Что-то вроде того. А ну расступись, иго черное, а то придется применить свою кувалдочку. – Антон покрутил кулаком у физиономии старой цыганки. – И если ее на голову опущу, то мало не покажется.
– Зачем такой симпатичный злобу под сердцем носишь? Давай погадаю. Я сербиянка Роза. Только правду скажу.
Впилась акульими глазами в организм. Воля противодействия жертвы вступила в сговор с колдовскими чарами патлатой старушенции. Кувалдочку выронил – руки по швам.
– Положи копеечку в руку.
Словами еще пробовал отбрыкиваться, а тело уже говорящему не принадлежало:
– Обойдемся без копеечки. Я хорошо заплачу, если скажешь, где этих чертей искать. Вчера с этой теткой водку пьянствовал. Дури мне в стакан плеснула и тачку мою притаранила. – Достал из внутреннего кармана фотографии беглецов, умыкнувших «Ягуар» великого киллера и полмиллиона долларов у не менее великого Зиновия Абрамовича.
Цыганка полоснула фото секущим взглядом. Хотя бы рукой поводила для солидности. Хмыкнула, потеребила мочку уха, растянутую здоровенной серьгой, и зачитала приговор.
– Где искать?.. В богатом доме искать, откуда ты приехал… И машина твоя там же… Заплати, красавчик. Я ответила на твой вопрос.
Такой ответ не понравился пленнику горлопанистых иллюзионистов. Возмутила наглость цыганья, наглость, открытая нараспашку, безо всякой творческой изголенности. Цыганский обман в доказательной базе не нуждается. В такой ситуации очень хочется врезать по уху. Но не опускаться же до рукоприкладства! Как ни крути, хоть и цыганские, а все-таки бабы.
– Да ладно! Гонишь, старая! Лохов разводи.
– Хочешь – плати, хочешь – не плати, Лазарь. Только от своих снов спасения не жди.
