22. Я желаю Вам состариться красиво
Я желаю Вам состариться красиво!Без подтяжек щек и утолщений губСловно липа или деревенский срубЧто остался у пруда с плакучей ивойВ ожиданьи с неба песни лебединойУ разбитой колеи за горизонт.Я желаю Вам в дорогу тихий звонС колоколенки, внимающей окрестИ протяжный низкий вой по Вашу честьПса, входящего с поземкою в оркестрИ поднимАющийся зАнавес лилОвыйПусть откроет сцену таинства; конечноЯ желаю Вам по капле жизни вечнойЧто в глазах застыла словно вечный снег…
23. Вперед, за Сталина, за дом, за горизонт…
Насыпь махорки мне, товарищ капитанЕще дымится вдалеке немецкий танкЕще ползет с майором по полю сестраХоть и погасла жизнь в его глазах.
Нам надо с нею еще деток настругатьИм до Берлина еще двести лет ползтиЧтобы узнать, кто взял в последний раз РейхстагМолчишь? – Молчи…
А тишина такая! Снайпер-соловейПробил мелодией седеющий високИ под березой утром свежий бугорокСравняет с небом дым от наших папирос…
Насыпь махорки мне, товарищ капитанЯ оторву от края времени клочокМы на двоих забьем последний наш бычокИ побежим в атаку, пулям на таран
Вперед, За Сталина! За дом! За горизонт!Готовься, ночью приползти ко мне, сестра!Я буду в новом блиндаже, на облаках!Мы посидим, тихонько греясь у костра…
24. Когда ты медленно прошла, горячим телом…
Я вспомнил запах скошенной травы!Она волною только что играла,и профиль ее выгнутой спиныладонью щекотал июньский ветер,и «Иван-чая» маленький букетикворона прятала под крышу, плача,когда я вспомнил запах скошенной травы,листы каталога одежды от «Версачи»перебирая воином «аппачи»в ногах у глянцевой натурщицы бутика.
Когда ты медленно прошла, горячим теломедва задев мои бурлящие флюиды,я надкусил плоды у будущей победы!И я вспо’мнил запах скошенной травы!Когда вот только что, на срезах капли сока,и в душном мареве испарина земли,и звон бруска о лезвие косы,обратный ход,движения в такт,и хохотокидущих бабза косарями,по колкой выбритой земле, с граблями,и птиц, сводящих мужиков с умасвоим стремленьем увести их от гнезда.
И длинноногий контактёр – кузнечик,сидящий под одеждами, на плечиках,бросающий свой треск в хоры, на ветер,должно быть, тоже в это время вспомнили звонкий смех девиц в коротких платьях,с напевом, целый день снопы творящих,избы иссохшие за годы жизни бревна,чернеющие, в трещинах; оконныенекрашенные, в грязных стеклах рамы,красивое лицо бабули Тани,колдунии, известной всей округе…Я вспомнил запах скошенной травы!
Я вспомнил дерево шершавое на козлахи зубы той извилистой пилы,когда расписывался мой злаченый паркерза узелок с одеждой, у колонки,в которой перекачивают звонкиемонеты.Я вспомнил себя маленьким мальчонкой,хватающим шлифованные ручки, лемех,и в плуге,уткнувшемся в фундамент, столько силы —я вспомнил!К венцу приставленные силосные вилы,высокое крыльцо, и гаммы,овеществленные в крестьянском снаряжении.Я вспомнил сении запах дуба в теле толстых бочек,и конской черной гривы клочья,и седел кожу, хомутов,поленья дров,и половиц качеливедро с холодной ключевой водойу самой двери. Я вспомнил – генийСтроителя-крестьянина поставилв стыкованном космическом причалезагон для телки и быка, свиней, курей,два места козам.
И смесь парного молока с парным навозомя вспомнил, убиваемый «Клема» —такими нежными, и древними духами.Должно быть, Музы их потрогали рукамипред тем как ты осмелилась войти.
…Я вспомнил запах скошенной травы!
25. Отчизны светлые черты
на лицах женских, на трамвае
спешащих утром от сарая
отъехать в розовую мглу
тумана, морось в капиллярах
на рельсах лужица воды
и осень молча все лады
Души моей перебирает.
Отчизны светлые черты
на дряблых скулах у мужей
они стоят у фонарей
на остановке, запуская
тепло пузатого трамвая
в открытый ворот у бушлата
и с папироскою в зубах
глядят на листья под ногами
что пахнут домом прелым, щами
мозоль-подшипники в ладонях
катая, дергают словами-
клещами гвозди на заборе
между тюрьмой вселенской волей
из заводской трубы с гармонью
цветной петрушка в небеса:
НЕ ПЛАЧЬ, НЕ ПЛАЧЬ МОЯ ДУША
Отчизны светлые черты
на лике брошенного пса
он вверх глядит, слеза стекает
бежит на станцию «Ланская»
через дорогу, к электричке
возница мой, не по привычке
а поклонясь, на тормоза
нажми – собаку ждет «лиса»
что у хозяина в сторожке
скулит, давно уж на цепи…
Отчизны светлые черты -
тоскливо бегают глазища
рябит «Осиновая Роща» ([1])
по пролетающим вагонам
назад несется пес к Мадонне
чтоб замереть младенцем в доме…
ОТЧИЗНЫ СИЛА ТОЛЬКО В ЛОМЕ!
о дух захватывает – тайна -
на горизонте стынет чайник
огромный, в яблоках моченых
деревни-пни возле корчевни
в бока холмов леса от лени
уперлись ляписто, огниво
так жгет: Так криво, криво, КРИВО!!!
На пленке окоющих окон
чуть городское бьется током
ТЫ НЕ СХОДИ С УМА – С ТРАМВАЯ!
Ты не сходи – там люди лают!
Сиди в плацкарте электрички
темно, уютно, бьют колеса
не зажигай пред ликом спички
сосед твой слеп – одни глазницы
а в голове терновым – спицы -
клещами тащит доктор «Лицын».
Не заходи в последний тамбур -
в окошко дверцы пес глядит
на задних лапах – умер стоя
Отчизна воя до темна
гудком на небо провожает
в сторожке юная «лиса»
лакает из чугунной миски
плеская жизнь через края…
платформы глубоко вниз, на плоское как стол,
космическое плато Города – заасфальтированное
болото, дно котла, который наполнен
монументальной, тяжелой космической энергией.
В отличие от холмистой, бурлящей, бесшабашной
Москвы, испускающей пузыри и протуберанцы,
Петербург – это постоянный космический
энергетический огромный шар, нитями уходящий
к другому центру вселенной. Спускаясь в
этот котел с севера, путешественник ступает
вниз по нескольким ступеням. Одна из них –
«Осиновая роща», где автомобильная трасса
делает резкий спуск вниз, следующая ступень
– Поклонная Гора уже в Городе, в начале его,
где Петр Первый принимал дары от поверженных
шведов, где находился Блоковский ипподром, где
озера, у которых фланировали дачники глядя
в лицо идущему навстречу с космосом Блоку,
сотворившему в Шувалово на дачах свои лучшие
– белые стихи …Далее прямая как луч дорога,
делает еще один скачок вниз, к уровню морского
ординара, и эта ступень – перекресток Ланского
шоссе и пр. Энгелься, слева темный, забирающий
и отдающий энергию лесопарк, справа ресторанчик
«Семь Сорок», над дорогой – железка, ведущая
к Финскому заливу облизывающему, охлаждающему
космическую энергию Города. По прямой, далее
затяжной, долгий, пологий едва заметный глазу
путешественника спуск словно стрелы дороги
к Неве, к Литейному мосту и «Большому Дому»
(аналог московской Лубянки)…
Это пространное географическое пояснение, надеюсь, поможет прочувствовать зримость данного стиха.
26. На Невском
На Невском полдень, океан, прохладно, лето,Плывут бортами расходясь шаланды, где-тоВдали рогатый пароход маячит, чайкиСтоят на пристани и ждут когда прибудет.В холодной дымке, опустившейся на берег,Плывут потоки лошадей, барашки, пена,Чуть подымаются от волн – как будто лица,И разбиваются о стены-скалы. «Пицца»,«Одежда», «Обувь» – гроты волны поглощают,В подземку сдвинут переход с плитой надгробной,У входа двое, поперек волны, течения,Стоят и слишком старомодно обнимаются.А, впрочем, нет – они друг друга просто держат!Их лица в вечности, вне времени, в морщинах —Соленый пот и слезы, брызги волн, обиды,Налет блокадный – отражают просветление.Он поднимает воротник ей, тронув губы.Она в ответ едва заметными движеньямиНа шее шарф его потертый поправляет…
27. Зайка моя (песни русского сервера)
зайка моя зимушкаушки да хвост – холмикив лапищах ели шы’шкив небе трешшыт ой данa’ холоду Всевышнийзапах смолы на телебочек да хрусты снегаи огурцов с капустойпостно в лесу и пустотихо поют на серверепесни русского северагрустно бля’стит инейна клаве да в щелке мышкилось-губошлеп в переднейпонуро стоит. Свищутохотники да их стрелы!во’лки идут к избушкево’ют – избушка мелита из трубы трассируютбабы-яги на метлах!на перекрестке в гетрахдвиженье по небу правитгномик – от для зобавыставит «зеленый» бабеи де’ду Морозу, грабле!подня’ты! – закрыт шлагбаум!едет к нам поезд – ВАУ!везет кока-колы ящик.Иванушка его не обрящет…
28. Заверните меня в плащеницу…
