«Приезжайте, дорогой Владимир Владимирович, к нам в Мезень. Корреспондентов побольше возьмите. Операторов с кинокамерами. Встретьтесь с рабочими нашими, с женщинами нашими – труженицами. И вот так перед камерами, при всех. Уже скажите всей стране, что это неправда. Что перемудрили Ваши эти, которые в пиджачках. Что Россия – она не только в столицах Россия. Что Россия – она Россия везде. Что моногорода не бросите и производство поддержите. Что Русский Север, который заселялся пятьсот лет, останется по-прежнему Русским Севером. Что он не обезлюдеет, не запустеет», – пишет Илья Забежинский.
А ведь и, правда, съездите. Посетите село с роскошным названием Дорогорское. Кимжу, Жердь, Лампожню… Прокатитесь по реке Мезень, Пёза, Кулой. Это такие места – рядом с которыми полмира со всей его экзотикой не стояли. Потолкуйте с тамошними мужиками, и вы увидите настоящую человеческую мощь, ощутите русские исконные витальные силы, об увядании которых любят рассуждать многомудрые дядьки в московских студиях. Если не упадете на колени перед ними, то разрыдаетесь, потому как увидите в их глазах русскую правду, русское знание, о которой сейчас только побасенки ходят, да бредни глупцов. Напитайтесь Россией настоящей, а не той карикатурой, которую навязывают СМИ-лубки, да преподносят в своих отчетах эффективные экономисты.
Что если рассуждения о «неединой» России – это попросту информационный вброс, прикрывающей главное: в нынешней системе координат, которые превалируют в нашей политике, экономике, страна воспринимается исключительно нерентабельной и неэффективной. Соответственно, ее необходимо оптимизировать. Проект оптимизации России – каково звучит?!..
Вестники преображения мира
Одна из главных радостей отечественного кинематографа последнего времени – картина режиссера Александра Велединского «Географ глобус пропил» по одноименному роману пермского прозаика Алексея Иванова. У фильма много достоинств, но, видимо, главное – он удачно срезонировал с основными общественными ожиданиями, чаяниями. Он дал надежду на выход за пределы обыденности, временной данности, в которой мы все замерли, будто оглушенные, потеряли ориентацию в пространстве и времени. Дал надежду на то, что все возможно изменить.
Главный герой Виктор Служкин – внешне апатичный, бездеятельный пофигист волею судьбы ставший учительствовать. При этом он воспринимает мир, как чудо и это чувство пытается сохранить.
Свою философию герой с победоносным именем развил ученице Маше во время открытого урока на Каме: «Живем посреди огромного континента, в самом его центре, можем сесть в лодку и доплыть до Австралии». Именно река – выход в большой мир, средство преодоления ограниченности.
Служкин у Велединского, как пушкинский Елисей, идущий в поисках своей любви, то и дело повторяет обращение к стихиям: «Ветер, ветер! Ты могуч…». Возможностью соприкосновения с чудом он поделился и со своими учениками в походе, и в итоге те также совершают чудо – самостоятельно проходят сложный Долганский порог. Через переживание чуда, через ощущение, что все возможно, пролегает путь к свободе. К личному осознанию: «Я свободен!»
Служкин пребывает в ожидании, в чаянии новой жизни, где все возможно. Практически, как былинный герой, деятельные силы которого дремлют до поры, не растрачиваются по пустякам.
Важно, что в кадр фильма несколько раз попадает лозунг, выложенный большими буквами на набережной Камы: «Счастье не за горами». Вовсе не обязательно плыть до дальней Австралии, достаточно знать, что это возможно. Но что впереди? Этот проект счастья может остаться попросту нереализованным. «Пропил глобус», остается пропивать дальние страны, возможность счастья?..
В «Дальних странах» эта жизнь сама естественным образом приходит и далекое становится близким, родным. Происходит материализация тезиса о счастье, которое не за горами, построение новой жизни.
«Дальние страны» – это повесть Аркадия Гайдара, написанная в 1931 году. Повесть, как и само творчество Гайдара, в последнее время настоятельно подзабытая, поэтому не грех ее напомнить.
Развертывается кардинальная метаморфоза. Она преодолевает ту обреченность, описанную в самом зачине повести: «Зимой очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметет зимой, завалит снегом – и высунуться некуда». Вестник преображения мира, его революции – «серебряная точка», которая сверкнула в небе на глазах у ребят – «могучий и красивый» аэроплан. Главные герои повести – подростки Петька с Васькой провожали его глазами и заключили, что аэропланы летают только в дальние страны. Такова инерция обреченности.
«В ближние и на лошади можно доехать», – мечтают ребята, практически как Служкин, глядя на полет аэроплана. – «Мы, когда вырастем, Петька, то тоже в дальние». В дальних – есть заводы, вокзалы. Здесь – ничего этого нет. Тоска и пустота.
Однако потом «стальная птица» стала возвращаться, кружить, и откровением повис вопрос: «Разве у нас дальние?» Счастье не за горами?
Вскоре из газеты все узнали, что рядом собрались строить огромный алюминиевый завод. «Богатые, пишут, места у нас насчет этого алюминия. А мы живем – глина, думаем. Вот тебе и глина» – преображается само место, пространство. Оказалось, что его попросту не знали, а потому здесь царила тоска. На реке построят плотину, установят турбины, и завод будет работать от электричества. Из ближнего, заурядного, синонима скуки оно становится богатым, раскрывается мощный потенциал. Собственно, о ценности своего места, ближней земли и вещал своим ученикам Служкин в «Географе», но ему мало кто верил, все думали исключительно о дальних странах, о нездешних перспективах.
С преображением пространства увеличивается и чувство собственной гордости, уверенности в своих силах у ребят. «А вырасту – будет еще лучше. Вырасту – сяду на настоящего коня, пусть мчится. Вырасту – сяду на аэроплан, пусть летит. Вырасту – стану к машине, пусть грохает. Все дальние страны проскачу и облетаю» – мечтал Петька. Представлялось ему, что везде он будет первым. Причем все это не в дальней перспективе. Уже сейчас они стали помогать на строительстве и даже раскрыли убийство.
Человек – звучит гордо.
Все в гайдаровской повести начинает жить новой жизнью и даже дома построили новые на новом месте. Безликий разъезд №216 переименовали в станцию «Крылья самолета». Жизнь обрела стремительность. Полет. Гайдар пишет, что Ваську: «не пугала эта быстрота – она увлекала, как стремительный ход мчавшегося в дальние страны скорого поезда». Не только его одного, многих. Все пришло в движение.
Прежний мир стремительно менялся. Раньше было пусто, изредка гоготали гуси, а теперь – грохот, звон, треск работы, жизни: «Дальние страны, те, о которых так часто мечтали ребятишки, туже и туже смыкали кольцо, надвигались на безымянный разъезд №216. Дальние страны с большими вокзалами, с огромными заводами, с высокими зданиями были теперь где-то уже не очень далеко».
Раньше здесь царила скука и пустота. Уезжала молодежь, так как не было работы, перспектив, как это в свое время сделал брат Павел. Он работал слесарем где-то «очень далеко», но теперь возвращается с семьей, узнав, что здесь кипит работа, новая жизнь. Дальние страны возвращаются. Мать, которая когда-то жалела о посаженных огурцах, которые пришлось бросить из-за переезда, теперь радуется возвращению старшего сына.
В финале произошла трансформация и таких фундаментальных понятий как жизнь и смерть. Параллельно происходит праздник закладки корпуса нового завода и похороны убитого председателя. И на этих похоронах были выступления о том, что без усилий, без борьбы, без жертв «новую жизнь не создашь и не построишь». Эта устремленность в будущее у Гайдара преображала и саму смерть, которая казалась преодоленной, вместо нее – новая жизнь и на похоронах говорили о новом заводе.
Будто слышится пасхальный возглас: «Смерти больше нет!»
Важно еще и то, что в итоге этого глобального преображения создалось ощущение единого целого: «все это частицы одного огромного и сильного целого, того, что зовется Советской страной».
В финале ребята наблюдают скорый поезд, который через преображенный переезд пролетел в далекую Сибирь, осваивать и дальние страны.
Движущая сила преображения – устремленность в будущее, на разрыв пространства, устремленность в дальние страны, которые становятся ближними и изменяют все окружающее.
Учитель Служкин говорит об Австралии, о возможности чуда на фоне покрывающейся коркой льда безмятежной реки, сидя на покоящемся, ржавеющем бездвижном речном суденышке. Мир этот, будто засасывает воронка прошлого, покрывает все ржавчиной, леденит, преграждает перспективы. Наступает зима. А зимой, как мы помним у Гайдара: «очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметет зимой, завалит снегом – и высунуться некуда». Вот поэтому и понадобилась весна и поход учителя со школьниками. Но что дальше?
