— А тебя, получается, подставил…
Лолита заплакала беззвучно, вытирая детской ладошкой слезы с пухленьких персиковых щек.
— Пойдем, — решительно произнес я.
— Куда? — вздрогнула она.
— Туда, где прячется твой брат. Я вытащил из неприятностей тебя, попытаюсь вытащить и его. Ты мне веришь?
В ответ она лишь кивнула, но весь ее потерянный вид говорил: «А что мне остается делать?»
Мы шли в полном молчании. Я был уверен только в одном: парни в иномарке были «залетными», подельники Лолитиного братца наверняка люди серьезные. Какое же дело задумали они, если за информацию о нем Ланенский должен был вывалить телефонному шантажисту, тому самому предприимчивому, изворотливому и трусливому Коле, десять тонн зелеными? По дороге мы познакомились. Девочку-подростка звали Настей.
В темноте зловеще проступили черные безобразные строения — разрушенные бараки и выселенные частные домики. Оконные проемы взирали на нас пустыми провалами мертвых глазниц. Оттуда тянуло дряхлостью, смрадом выгребной ямы и гарью. Настя достала крохотный фонарик, направила его на одно из убогих строений, и красная точка забегала по стене, черкнула по хищным зазубринам побитых стекол, проникла внутрь, устроив неистовую огненную пляску под потолком. «Условный сигнал», — догадался я. Вскоре из глубины барака послышался настороженный сиплый голос:
— Ты?
— Я, Коль, я.
— Ланенский принес капусту?
— Понимаешь, тут…
— В чем дело?! — визгливо выкрикнул брат. — Кого ты привела с собой?!
— Я все объясню, — затараторила сестра. — Этот человек… он поможет… ты только выслушай…
— Ах ты, сука! Сдала, значит?! Легавым или самому Клоуну?! — зашелся истерическими воплями шантажист Коля.
Луна светила нам в спину, и если парень не мог рассмотреть моего лица, то очертание фигуры разобрал сразу же. Для меня он по-прежнему оставался невидимым.
— Николай, нам надо поговорить, — произнес я, шагнув вперед. — Я не из милиции и к твоим приятелям не имею никакого отношения. Если хочешь, оставайся там же и будем общаться на расстоянии.
— Сейчас пообщаемся, — мстительно отозвался брат. — И с тобой, помощничек, и с тобой, сестренка!
Раздался лязгающий звук передергиваемого затвора. Я бросился к Насте и повалил ее в рыхлый вонючий сугроб. Черное нутро барака взорвалось беспорядочной стрельбой, оранжевыми всплесками. Пули ушли высоко над нашими головами. Я перекатился на спину и достал пистолет. Вид оружия не напугал Настю, для нее казалось естественным, что парни, настоящие парни, непременно должны быть вооружены. Думала она совсем о другом.
— Не убивайте его, — прошептала девочка.
— Желаешь умереть сама?
— Лучше уж так…
Я не думал стрелять. Во-первых, не видел противника, во-вторых, не любил по поводу и без повода жать на спуск. Зато у Николая произошел нервный срыв. Не прицеливаясь, он палил в нашу сторону, в беззвездное небо, в бледно-желтую печальную луну. Каких-то секунд десять, пока не закончились патроны. После чего с безумным воплем, головой вперед, выпрыгнул в окно. Он оказался прямо передо мной. Лежа на куче грязного снега, я протянул руку, схватил Николая за штанину. Но страх удесятерил его силы. Парень легко вырвался и, продолжая орать полную бессмыслицу, бросился наутек. Я вскочил на ноги и кинулся за ним. Призывы остановиться и угрозы применить оружие не возымели никакого действия. Стало ясно — Настин брат сошел с ума. Девочка тоже бежала за нами, как бесполезное заклинание повторяя себе под нос: «Коля, остановись…»
Расстояние между нами сокращалось, еще немного — и я бы настиг его, как вдруг… парень исчез. Послышался глухой удар, тонкий жалобный вскрик откуда-то снизу. Я успел остановиться, Настя наткнулась на меня.
— Коля, Колечка, — бормотала теперь она. — Ты где?
Я понял это, сделав несколько шагов в том направлении, где мгновение назад дергалась фигурка незадачливого шантажиста. Когда-то на этом месте стояла изба, но ее снесли подчистую, бревна и доски растащили на хозяйственные нужды, остался лишь погреб, в который сбрасывали всякий ненужный хлам. Спички давали слишком мало света, а отсыревшие клочья бумаги, валявшиеся тут и там, упорно не хотели разгораться. Правда, и так все было понятно. Из погреба доносился булькающий хрип.
Начало светать. К этому времени был найден телефон-автомат и вызвана скорая. Усталый врач спустился вниз и осмотрел Николая.
— Несчастный случай, — констатировал он. — Есть родственники?
Бледная, изможденная Настя, цепляясь за мою руку, шагнула вперед.
— Доктор, он будет?..
— А кто-нибудь постарше? — не отреагировал врач.
— Нет, мы одни, мы совсем одни…
— Понятно. Все бы ничего, высота маленькая, внизу тряпье и картон, что и смягчило падение. Если бы не эта железяка… Она пропорола ему весь бок.
— Прекратите! — не выдержал я. — Он выживет?
— Кровопотеря слишком большая, — подавляя зевоту, произнес эскулап. — Вряд ли даже довезем до больницы. Да и там все бессмысленно. Помогайте загружать, раз вы такой настырный.
Санитар и я подняли Николая из погреба. Дыхания слышно не было, но парень был еще жив, судя по тому, что розовые пузырьки редко лопались на его разбитых губах. Куртку и свитер на животе можно было выжимать, густая черная кровь здесь смешалась с грязью. Я впервые увидел его лицо — так, должно быть, выглядит сама смерть. Запавшие глаза и щеки, заострившийся нос, резко обозначившийся кадык. Какой Николай в жизни, суждено ли мне узнать это?
Действо третье. Галкин «Миллениум» посещает и…
Единственное деревце, росшее под окнами моего «офиса», точно елка новогодними игрушками, было усыпано разместившимися на ветвях котами. Они завывали на разные голоса, и их нестройная песнь будила меня по утрам. Я взглянул на часы и понял, что спал непозволительно долго: уже давно надо было ехать на встречу с Ланенским и доводить до его сведения неутешительные результаты своей ночной прогулки. Странно, почему он до сих пор не позвонил мне сам?
Я соскочил с продавленной раскладушки, а так как спал в одежде, тут же прошествовал в соседнее с моим кабинетом помещение — маленький закуток, где находилась раковина и унитаз. Закончив с утренним туалетом, вернулся назад, поозирался в поисках съестного, впрочем заведомо зная, что не найду ничего. Из-за отсутствия холодильника еды в «офисе» я не держал, предпочитая перекусывать в дешевых кафе и общественных столовых. Стало быть, я готов к выходу в люди.
Торговый дом «Миллениум» был выстроен в рекордно короткие сроки и отвечал всем европейским стандартам. Шесть этажей, на которых стекла и мрамора ушло больше, чем кирпича, несколько эскалаторов, камеры видеонаблюдения, огромный бар, комнаты отдыха, подземный гараж. Правда, все это я знал с чужих слов, так как ни разу здесь не был.
Уже издалека я увидел большую оживленную толпу перед входом, чему нисколько не удивился — опять презентация или розыгрыш призов, — но по приближении почувствовал, как свинцом стали наливаться ноги, последние шаги делал, прилагая такие усилия, будто тянул следом за собой пудовые гири. Толпу оцепляли люди в милицейской форме, парковочную площадку занимали не привычные «вольво» и «мерседесы», а скромненькие автомобили с голубыми полосками на бортах. Расспрашивать о чем-либо зевак не имело смысла — одни слухи и эмоции, поэтому я выделил в толпе группу людей с камерами и микрофонами и направился к ним. Разумеется, не каждый журналист будет делиться своими сведениями с посторонним, скорее всего заподозрив в нем репортера из конкурирующей компании; здесь главное — не ошибиться в выборе информатора и расположить его к себе. Я обратил внимание на двоих: худого, длинноволосого оператора явно похмельного вида и юркую остроносую девицу, держащую микрофон.
— Припекает, — безразлично бросил я, приблизившись к ним. — По такой погоде самое милое дело — холодное пиво.
Надо сказать, что солнце действительно жарило в прозрачном голубом небе, и безобразные ледяные наросты на крышах домов проливались вниз радужным звенящим дождем.
— Издеваешься, — хрипнул парень. — Кабы не это… — он коротко кивнул в сторону торгового дома, — я бы давно в пивнушке разминался. Конечно, репортаж может быть что надо, но здоровье дороже.
— Не ты один, — вставила девица. — Вместе же пили. А я даже больше.
— С наличкой, что ль, напряженка? — поинтересовался я.
— Да «хрустов» хватает, — отмахнулся парень. — Отлучиться не можем. Вдруг кто-то из нужных людей выйдет. Здесь и уголовка, и прокуратура, и РУБОП до кучи.
Я не стал торопить события с вопросами и отбыл до ближайшего ларька. Купив им пива, а себе минеральной воды, вернулся обратно. За время моего отсутствия ничего не произошло. Длинноволосый оператор и остроносая репортерша не могли сдержать восхищения. Заправски опорожнив бутылки, они стали рассказывать наперебой все, что знали.
