столицу: он единственный издатель «
Освобожденного Иерусалима» Торквато Тассо, переведенного на французский язык, книга же опубликована в Париже. Лавка его все еще находилась во Дворце Правосудия, но он с семьей переселился и снял дом на улице де Нуайе[11], причем договор упоминает «лавку под вывеской золотого креста»[12]. Не совсем ясно, имел ли Гиймо две лавки, одну при Дворце Правосудия, другую в Латинском квартале (в доме, где он жил), или же жил он на улице де Нуайе, а работал при Дворце. Вопрос о местонахождении далеко не безразличен, если принять во внимание географию парижского издательства на рубеже двух веков.
В Париже было два центра книжной торговли, оба — вблизи потенциальных покупателей. Большинство парижан жили и работали в крохотном Латинском квартале, между Сеной и холмом Сент-Женевьев, т. е. на территории, находившейся под покровительством и надзором Университета. Лавки и печатные цеха располагались или на улице Сен-Жак, или на самом холме. Эта улица — наиболее древний очаг книжного дела, где продолжались традиции писцов Средневековья. Там печатались, главным образом на латыни, учебники, богословские труды, сочинения латинских классиков, изучаемые в Сорбонне[13]. Однако начиная с XV века появились книжные лавки и во Дворце Правосудия, в галерее, где уже существовали модные и галантерейные магазины, предназначенные для богатой и элегантной публики. Судейские могли купить здесь юридические трактаты и справочники, а публика, посещающая Дворец, находила здесь произведения изящной литературы на французском языке: сборники стихов, романы и переводы аналогичных произведении с итальянского и с испанского. Таким образом, книгопродавцы при Дворце оказались в водовороте светской и интеллектуальной жизни, где возникала, порой недолговременная, литературная слава. Именно к этой группе наиболее модных издателей и принадлежал Матьё Гиймо[14].
Правда, не все его книги были рассчитаны на светского читателя. Еще в Туре он опубликовал по крайней мере два юридических справочника, вероятно, рассчитанных на прибывших в изгнание парижских парламентариев[15], а также, безусловно, изданное по заказу властей «Обращение господина де ла Шатр, маршала Франции, к жителям Орлеана ... 17 февраля 1594 г., дабы их привести к признанию Короля»[16]. Этого факта, конечно, недостаточно для выводов о взглядах и политической позиции Гиймо. Однако гипотеза о том, что этот издатель был активным приверженцем Генриха IV, представляется вероятной.
Другие сочинения могут быть причислены к серьезной или поучительной литературе: история и путешествия (о них речь впереди), классики древности («История» Диодора Сицилийского, 1585), военное искусство («Две книги о военной дисциплине и о ведении войны», 1587, перевод трактата венецианца Франческо Ферретти), философия («Трактат о постоянстве» Юста Липсия, 1594[17]).
Уже после смерти Гиймо (он скончался в 1610 г., до 5 мая) его вдова осуществила богато иллюстрированные издания, задуманные ее мужем: «Пятнадцать разговоров о метаморфозах Овидия» (1612), «Картины плоской живописи» [иначе говоря, портреты] обоих Филостратов[18] (1614). В этих публикациях отразилась другая сторона издательской деятельности Гиймо. Учитывая вкусы богатой, образованной, но не ученой публики, он выпускал то роскошные книги, украшенные гравюрами модных художников, то более дешевые французские и переводные издания. К первой категории относятся переиздания «Сновидений Полифила» Франческо Колонна (1601, самая известная иллюстрированная книга XVI в.) и уже упомянутые «Картины плоской живописи» (также очень популярное в начале XVII столетия иллюстрированное издание).
Подавляющее большинство изданий Гиймо относится, естественно, ко второй категории. Тут и повести: «Новые истории, трагические или же комические»; «Жалостная история принца Эраста»; «Любовные страсти Эзионы» Бероальда де Вервиля, произведениям которого посвящена значительная часть каталога Матьё Гиймо[19]. Тут и пасторали, очень модные в начале XVII в.[20]: в 1592 г. Гиймо напечатал «Вторую книгу пастушеских стихотворений Жюльеты», сочинение Никола де Монтрё, автора «Турецкой войны». К концу века пасторали выходят в свет чуть ли не ежегодно: «Целомудренная любовь Элен де Март»; «Любовное раскаяние Иеромена, пастораль»; «Любовные страсти Аминтиса»; «Миртиль, пастушеское стихотворение, переложенное на французский» Г. де Базира; «Любовное пренебрежение, пастораль»[21]. Увлечение итальянской, а с начала века и испанской литературой, объясняет обилие переводов и даже учебных пособий: в 1596 г. Гиймо выпускает самоучитель испанского языка, в 1604 г. испанский словарь Палле[22]. В 1609 г. повести Боккаччо и комедию Грото, в 1610 г. «Часы досуга» Гвиччардини напечатаны «по итальянски и по-французски, чтоб научиться обоим языкам»[23].
Однако главная заслуга Матьё Гиймо перед французской литературой — издания современной французской поэзии, благодаря которым он и стал известным. Некоторых поэтов он печатает отдельно (Боннефон, дю Фор де Пибрак, де Валагр, упомянутые Вервиль и Базир[24]), но предпочитает антологии, составленные им самим («Французские музы, собранные с разных сторон», 1599; «Парнасс самых отличных поэтов сего времени», 2 т., 1607; «Новый Парнасс», 1609) или другими («Собрание муз» Деспинеля и «Цветы красноречия» де Рю, 1603[25]).
Почему же модный издатель, знаток поэзии и «изящной словесности», решил печатать «Состояние Российской империи»? Чтоб ответить на этот вопрос, нужно снова обратиться к списку сочинений, выпущенных Гиймо. В 1605 г. вышла «История Франции и достопамятных событий, происшедших в иностранных областях за семь мирных годов царствования Генриха IV», автором которой был Пьер Матьё, официальный королевский историограф, в 1607 г. — «История Тамерлана», автор Жан дю Бек[26]. Позже появляется «История и хроника христианнейшего короля Людовика IX» Жуанвиля. В посмертной описи имущества Гиймо 1610 г. находились гравировальные доски к книге Никола де Николаи «Плавания, странствия и путешествия по Турции»[27].
Книга Маржерета, таким образом, не была единичной в издательской деятельности Матьё Гиймо. Она откликалась и на интерес французской публики к истории, и на увлечение ее экзотикой и соответствовала личным пристрастиям книгопродавца. А поскольку капитан описывал с достоверностью очевидца прогремевшую по всей Европе историю Лжедмитрия[28], вплетался еще третий, быть может, решающий, элемент — злободневность. Протекция короля в такой ситуации, видимо, не была абсолютно необходимой.
Книга появилась в маленьком формате (в осьмушку) с типографской маркой — отличительным знаком издателя. В ней отсутствовали ангелочки и рога изобилия, которые видны на экземплярах более крупного формата, например «Истории» Диодора Сицилийского. Остался медальон: обрамленный лавровыми листьями (которые, как известно, символизировали славу), он представляет розовый куст, окруженный ростками чеснока. Вокруг лаврового венка извивается лента с латинской надписью «PER OPPOSITA» («Чрез противоположности»)[29]. Жан Ла Кай, сам потомственный издатель, написавший в 1689 г. «Историю типографии и книжной торговли», так истолковывает смысл эмблемы: «[От чеснока] запах роз становится сильнее»[30]. У корня розового
