куста — монограмма, где можно, не без труда, разобрать буквы М. GVILLEMOT. Кроме художественного и морального удовлетворения (французы XVI–XVII вв. страстно любили гербы и эмблемы), медальон и монограмма имели еще и практическую цель: осложнить возможность контрафактных изданий.
Какой был успех у книги — неизвестно. Впрочем, авторы, занимавшиеся описанием хитросплетений европейской политики кануна Тридцатилетней войны, по достоинству оценили информированность капитана Маржерета. Опубликованный парижским книгопродавцем Жаном Рише в 1611 г. первый том «Французского Меркурия», впоследствии ставшего первым французским периодическим изданием, упоминает о книге Маржерета и заимствует из нее некоторые из пассажей, в частности — разъяснения по поводу терминов «Русь» и «Московия», рассказ об обстоятельствах убийства Димитрия. Маржерет оказывается важным информатором и для историка Жака-Огюста де Ту, который, описывая события в Московии, ссылался как на личную беседу с капитаном, так и на его книгу (подробнее см. раздел III настоящего издания). Учитывая немалую популярность «Меркурия» у французской образованной публики, а «Истории» де Ту, написанной по-латыни, — у европейской «республики ученых», можно утверждать, что Маржерет и его книга не были полностью забыты. Когда в Париж 1 сентября (21 августа) 1668 г. прибыл царский посланник, стольник Петр Иванович Потемкин, это событие снова возбудило интерес к описанию России[31]. Издатель Жак Ланглуа-сын[32] стал разыскивать экземпляр «Состояния Российской империи» для перепечатки с тем, чтобы удовлетворить возникшие запросы французской публики. Книга издания 1607 г. имела «столь хороший сбыт», гласит привилегия 23 сентября 1668 г. (н. с), «что не нашлось ее ни у наследников вышеупомянутого Гиймо, ни у каких-либо других книготорговцев». Причем книгу, кроме Ланглуа, искали «еще несколько особ, любопытствующих познать вышеупомянутое Великое Герцогство Московское». Итак, шестьдесят лет спустя первое издание сочинения Маржерета оказалось распроданным. Конечно, не зная ни тиража первого издания, ни того, когда был продан последний экземпляр, трудно прийти к каким-то определенным заключениям относительно популярности книги.
Вместе с тем, проблема распространения сочинения французского капитана исключительно интересна. Возможно, здесь могут помочь посмертные описи частных библиотек. Разумеется, никто или почти никто своей библиотеки подряд не читает, но тем не менее наличие «Состояния Российской империи» у дипломата, полководца или чиновника было бы весьма показательным. Увы, розыски в этой сфере пока ограничиваются главным образом описями последней трети XVII — XVIII столетия, предпринятых к тому же с иными целями[33]. Каталоги публичных продаж частных книжных собраний, хранящиеся в парижской Национальной библиотеке под шифром «Δ» и «Q», также не охватывают первой половины XVII в. Другой, косвенный (и, стало быть, менее надежный), подход — обращение к современным библиографиям, в первую очередь к Георгу Драуту (лат. Draudius), труд которого до середины XIX века служил главным источником для библиографических сведений[34]. Он в 1611 г. выпустил в свет «Классическую библиотеку», справочник о фундаментальных трудах во всех отраслях науки. Почти в конце раздела «географических и политических трудов» он перечисляет «Moscovitica»: Одерборн, Бреденбах, Иоган Фабер, Александр Гванини, Гейденштейн, Герберштейн, Павел Иовий Новокомский, Поссевино, Броневский. Маржерет отсутствует[35]. В «Экзотической библиотеке»[36] фигурирует известная «Легенда о жизни и смерти Дмитрия, великого герцога Московского», изданная в Амстердаме в 1606 г.[37]. Книга Маржерета и тут не упоминается.
Хотя выявить читателей «Состояния Российской империи» пока не представляется возможным, мотивы и обстоятельства второго издания книги в 1669 г. могут быть прояснены[38]. Сопоставим данные, извлеченные из привилегии 23 сентября 1668 г., с наблюдениями над опечатками первого издания и их исправлениями во втором. Привилегия сообщает, что Жак Ланглуа младший, не раздобыв экземпляра книги у своих коллег-книготорговцев, получил, по его словам, от «господина Маржерета, члена наших [королевских] советов и главного аудиенциария Франции, внучатого племянника вышеупомянутого капитана, единственный экземпляр сказанной книги, оставшийся в семье, дабы ее перепечатать, с условием никоим образом ее не изменять». Этим объясняется почти буквальное воспроизведение текста 1607 г. в издании 1669 г., включая опечатки первого издания и шероховатости речи автора. Истекшие между двумя изданиями шестьдесят лет прошли во Франции под знаком классицизма, значительно ужесточившего требования к языку и стилю. Поэтому издатель вынужден «оправдываться»: «Получив позволение перепечатать [книгу] только с условием ничего не изменять», пишет Жак Ланглуа в «Обращении к читателю», «приходится покорно просить тех, кто ценят одну лишь учтивость речи, припомнить, что автор был военным и что в его время [французы] говорили ничуть не лучше».
Другие неисправности могли проистекать от недостаточного знания Маржеретом русского языка. Лингвист Дин Уорт посвятил этому вопросу небольшое исследование. Он убедительно доказал, что автор сочинения учился русскому языку на слух: его передача русских слов зависит от ударения. Но в целом ученый слишком суров к Маржерету, а порой ошибается и сам: «Prave» он понимает как искаженное «управа», тогда как речь идет о правеже[39]. Не учитывает Уорт и другого обстоятельства — небрежности типографа, который несет главную ответственность за погрешности в работе с авторской рукописью. Поскольку последняя нам недоступна, судить можно только о правописании французских слов. В этом отношении допущены грубые ошибки: «servide» вместо «service», «noser» вместо «noter», «Po-Pologne» и т. д. Сохранившиеся и доступные экземпляры книги 1607 г.[40] содержат на последней странице список шести замеченных опечаток («Errata»). Все они аккуратно отмечены пером на соответствующих страницах экземпляра Национальной библиотеки. Кроме того, восемнадцать поправок внесены тем же легко читаемым почерком XVII века в разных местах печатного текста[41]. Вместе с тем, не обнаружено ни одной рукописной пометки на страницах экземпляров библиотеки Сен-Женевьев и Арсенала (если не считать надписей о включении книги в библиотечный фонд)[42].
Из шести опечаток, перечисленных в «Errata», пять исправлены в издании 1669 г., оказалась неучтенной одна, но весьма важная: покупная цена дуката определена «по шестнадцати алтын и по два рубля», тогда как правильно: «по полрубля». Из восемнадцати дополнительных рукописных поправок восемь были учтены типографом. Все они относятся к орфографическим или грамматическим ошибкам. Единственное исключение — была учтена очень важная смысловая поправка, когда ошибочное «среди 500 сотен» (500.cens) исправлено на верное «среди пятисот». Многие орфографические правки были сделаны вне зависимости ни от «Errata», ни от маргиналий и исправлений экземпляра издания 1607 г., хранящегося в Национальной библиотеке[43]. Поскольку десять неучтенных во втором издании рукописных поправок носят смысловой или стилистический характер, нельзя сказать с полной уверенностью, что именно этот экземпляр послужил протографом для издания Ланглуа в 1669 г. Тем не менее нельзя исключить гипотезы, что именно данный экземпляр принадлежал до 1668–69 гг. главному аудиенциарию
