всё. Она таскала коробки, полные журналов, тетрадей, исписанных схемами и неразборчивыми фразами, старой одежды и фиалов, а сама гадала, как неизвестная Люсинда работала в таком стеснении. Рита привыкла к просторам небесных чертогов и бесконечности звёзд, ей нужны были пространство и воздух, чтобы считывать положение небесных тел и ту информацию, что они несли. Несколько раз ей казалось, что она видит движение, мимолётную тень, которая тут же растворялась в затхлом воздухе. И тогда Рита улыбалась одними губами, понимая, что хозяин жилища пристально следит за ней. Иногда она спрашивала:
— Можно я выброшу эту посуду? Тут ничего твоего нет? — и неизменно ответом ей была тишина, которую она решила считать согласием.
Май сидел на шкафу, откуда наблюдал за уборкой и комментировал процесс:
— Возьми одну коробку, вторую уронишь. Ур-ронишь! Ур-ронишь! Ну вот, я говор-рил. Смотр-ри под ноги! Сначала убери все от двер-ри, потом от окна. Ну вот, р-разбила вазу…
Наконец Рита не выдержала, всплеснула руками:
— А ты не хочешь мне помочь?
Май сверкнул чёрным глазом и принялся чистить перья, всем видом показывая, что он всего лишь глупая птица, у которой лапки. Рита хотела было запустить в него тряпкой, когда услышала голос у входной двери:
— Ты новая квартирантка?
Рита испуганно обернулась и увидела сухонького старика в аккуратно выглаженной одежде. Он опирался на трость и внимательным взглядом осматривал комнату.
— Как ты вошёл? — спросила Рита.
— А чего, нынче молодежь вежливости не учат? На “Вы” разговаривать, например? — недовольно прищурился он. — Дверь была открыта, вот и вошёл. А где эта старая мымра?
Рита огляделась, будто мымра могла обнаружиться в комнате.
— Какая?
— Как бишь её там? Люсинда. Нет её чтоль больше?
— Нет, теперь я тут живу, — улыбнулась Рита, уверенная в своем обаянии. Но старика оказалось не так просто пронять:
— Надеюсь, ты не гадалка?
Рита даже задохнулась от возмущения: она была богиней звёзд, она читала небесные сферы, как книгу, могла назвать расположение светил в любой исторический момент, а этот человек спрашивал, не гадалка ли она? Май на шкафу тихо, но вполне удовлетворенно каркнул.
— Вот и славно, — продолжал старик. — А то спасу не было от ходоков этих. Ходют и ходют, тьфу! Коль узнаю, что ты тоже гадаешь, так в полицию на тебя заявление напишу, так и знай! За мошенничество.
— Я вас вообще не звала, — ответила Рита, уперев руки в бока. — Идите, куда шли.
— И пойду. А звать меня Михал Андреич. Запомните на будущее, — он погрозил пальцем, скрюченным безжалостным артритом, и вышел.
Рита некоторое время стояла в расстроенных чувствах, не в силах собраться и вернуться к уборке. Она посмотрела на Майтеса в поисках поддержки, но тот только переступал с лапки на лапку.
— Нет, ты это слышал? Гадалка! — возмущенно выдохнула Рита.
— Кар, — насмешливо ответил Май.
— Ах вот значит как, — прищурилась она. — Пернатый предатель! Ладно, вот принесёт ангел молоко, хозяина угощу, а тебе ни капли не дам!
С этими словами Рита подхватила очередную коробку и пошла к выходу, и только когда она оказалась у самых дверей, Май прокаркал ей в спину:
— Вор-роны не пьют молоко, глупая женщина.
Незнакомка возникла из густых синих сумерек, как привидение. Рита как раз отнесла к мусорным бакам очередную порцию тряпок, пропахших старыми лавандовыми саше, и задержалась буквально на мгновение, чтобы посмотреть, как по небу разливается розово-фиолетовый закат. Именно в этот момент неизвестная женщина цапнула её за руку и заорала в ухо:
— Теперь никуда от меня не скроетесь!
Глава 4, в которой Рита ищет пропажу
Рите потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что от неё хотят. Она не могла на глаз определить возраст и социальное положение женщины, её взволнованное подвижное лицо и странная мешковатая одежда будто позволяли ей существовать вне времени.
— Вы же теперь вместо Люсинды?!
— Да, я теперь тут живу, — осторожно подтвердила Рита.
— Тогда вы должны мне помочь! Люсинда сказала, что я должна отстаивать… И не позволять… Что Ленка слушаться меня должна, потому что я глава! Глава семьи, понимаете. Ну, я так и делала: настаивала, требовала и это… устанавливала правила, — женщина тараторила без устали, бросала одну мысль и начинала другую, чтобы и её тут же бросить. На глазах у неё появились слезы, и она достала из кармана платок, чтобы прижать его почему-то ко рту. — А Ленка… почти сутки, понимаете?
— Нет, — честно ответила Рита.
— Ну как это нет?! Как это? — возопила незнакомка. — Ленка из дома ушла. Вчера. И раз меня Люсинда надоумила, а вы теперь вместо неё, то вам и разгребать.
Рита хотела было отказаться, потому что с её телом творилось неладное: в животе поселилось странное чувство то ли едва ощутимой боли, то ли пустоты. Она никогда такого раньше не чувствовала. Но тут же вспомнила, что новые задания означают прибыль, а деньги ей были ой как важны.
— Пойдем в дом.
Женщина покорно проследовала за Ритой, хотя явно нервничала и в нетерпении заламывала руки. Казалось, дай ей волю, она тут же сорвёрся и убежит в пылающий фиолетовым закат.
В квартире было темно, как бывает темно непогожим летним вечером. И тихо. Ворон на шкафе дремал, и гостья даже не обратила на него внимания.
— Хорошо, — проговорила Рита, стряхивая руки, будто готовя их к работе, разминаясь. — Повтори еще раз вопрос.
— Лена, моя дочь, — вкрадчиво начала женщина, — Люсинда мне сказала, что нужно быть твердой…
— Давай сосредоточимся на вопросе, — перебила её Рита.
— Да. Лена ушла вчера вечером из дома, сказала, что больше не вернётся. И не вернулась, — последнее слово женщина протянула с надрывом и закрыла некрасиво изогнувшиеся губы платком.
— Вы хотите узнать, что с ней, верно?
— Да. Найти её. Где она, моя кровинушка?
— Дата рождения?
— Это… Март восемьдесят седьмого. Ой, Ленки моей что ли? Так четырнадцатое апреля. 2008 года.
Маргарита вскинула руки на уровень круди, растопырила пальцы… и вдруг между ними вспыхнул светящийся голубой круг, а потом вокруг него ещё один, и ещё. Маленькими жемчужинами загорелись созвездия между пальцев, соединились линиями и треугольниками, по краям пульсировали незнакомые символы.
— Ох, что это? — ахнула женщина,
