– Да и ещё эти заморские гости упоминали о какой-то тайне, которую они хранят вот уже почти триста лет. Они просили помощи у герцога, в основном финансовой. Затем один из гостей поведал ему о том, что там, на дальней земле, ждут появления нового мессии. О том якобы говорят звёзды…
Сконци невольно почувствовал волнение и дрожь в коленях. Уж он-то прекрасно знал, на что способны разного рода предсказатели, астрологи и алхимики.
«Вот и причина моего волнения… Эти египетские гости как-то узнали про Бернара… Но как? При помощи магии? Колдовства? Всё может быть… После острова Ферментера я готов поверить во что угодно… Но почему они называют Египет дальней землёй? Возможно, они имеют в виду Верхний Египет? Или земли доселе неизведанные, лежащие за пределами Египта и населённые дикими племенами? Туда не проникал ещё ни один европеец… Возможно, Приорат ставит целью обратить дикарей в истинную католическую веру… Похвально… А если – нет? И за всем этим скрывается некая тайна, неизвестная Ватикану…»
Затем Альбано ещё долго докладывал генералу о текущих делах. Тот слушал рассеянно, думая лишь о том, что следует отправиться во Францию к графу д’Аржиньи и лично убедиться, что с мальчиком всё благополучно. Сконци уверовал: само Провидение оставило младенца в живых, не дав ему совершить необдуманный поступок. Да и потом: Сконци уважал графа д’Аржиньи, ведь их связывала давняя дружба. Кто знает, сколько ещё времени уготовано генералу на этой земле? Он хотел повидаться с Шарлем, возможно, в последний раз.
Глава 2
Дормез[16] Сконци, запряжённый цугом[17], которым поочерёдно правили кучер и форейтор, а на запятках стояли телохранители, приближался к владениям графа де Аржиньи.
Смеркалось…
Валери Сконци, удобно расположившийся на подушках, предавался раздумьям. По мере приближения к владениям графа на него невольно нахлынули воспоминания. Он видел себя крепким, ещё молодым мужчиной, выполнявшим приказания генерала ордена и самого Ватикана. Теперь ему минуло семьдесят, возраст довольно почтенный. Не каждому удаётся прожить столь долгую жизнь.
Сконци не раз возносил хвалу Господу за отпущенные ему годы. Но время неумолимо летело вперёд. Иезуит понимал: ничто не даётся в вечную собственность, особенно жизнь.
По мере приближения к замку дурные предчувствия Сконци усиливались. Он попытался успокоиться, отвлечься, но, увы, тщетно. Перед глазами возникали картины прошлого: путешествие по Кастилии, рождение младенца, смерть его несчастной матери… Сконци осенил себя крестным знамением и в очередной раз возблагодарил Господа за то, что Он не позволил совершить грех.
Сконци попытался представить, как теперь выглядит Бернар. Ведь мальчику исполнилось семь лет, а он не видел его с момента рождения, хотя генерал иезуитов и получал подробные донесения от настоятеля церкви Сент-Жен-де-Божё и был в курсе всех событий, происходящих в Аржиньи. Настоятель церкви и несколько клириков были направлены в Сент-Жен-де-Божё самим папой Николаем V, дабы вести постоянное наблюдение за Бернаром, наставлять прихожан на путь истинной веры, а если понадобится, и защитить мальчика.
Раздался отдалённый вой волков. Сконци вздрогнул и перекрестился. Кучер привстал на козлах и начал длинным хлыстом погонять лошадей, дабы те убыстрили темп.
– Страсть как боюсь волков! – признался он форейтору.
Тот понимающе кивнул и заметил:
– Кажется, вой приближается…
– Ничего, не догонят! Куда им с нами тягаться! Да и потом, – кучер кивнул на телохранителей, – наши молодцы вооружены до зубов. Выстрелы из аркебузы[18] отпугнут волков. Насколько мне известно, летом они не нападают на людей, в лесу достаточно дичи.
Форейтор возвёл глаза к серому и мрачному небу и на всякий случай перекрестился.
Вой волков то приближался, то отдалялся. Сконци показалось, что стая хищников преследует дормез… Он откинул шёлковую шторку и выглянул в окно – вечерние сумерки сгущались всё сильнее. Неожиданно волчий вой раздался совсем рядом, Сконци смог отчётливо различить в темноте светящиеся точки…
– Господи Всемогущий! Неужели это светятся глаза волков? Дьявольские козни… Господи, помоги мне добраться до Аржиньи! Господи… Что происходит?.. Где это видано, чтобы волки гнались за каретой?..
Сконци снова перекрестился.
Порыв налетевшего сильного ветра сорвал с кучера широкополую шляпу. Он невольно чертыхнулся.
– Не поминай нечистого в ночи! – сделал ему замечание форейтор. – Скорей бы уж прибыть на место…
Ветер усиливался. Небо почернело, землю окутала тьма. Телохранители, стоявшие на запятках кареты, ловко запалили факелы, прикрепленные к крыше дормеза.
– Будет дождь… – заметил кучер.
– Нет, ливень… – поправил его форейтор и поднял воротник плаща, дабы хоть как-то защититься от пронизывавшего насквозь резкого холодного ветра.
Очередной порыв ветра и последовавший за ним дождь затушили один из факелов, и так скудно освещавший дорогу. Кучеру ничего не оставалось делать, как натянуть поводья, дабы лошади замедлили темп, ибо дороги почти не было видно.
Белуччи, так звали одного из телохранителей, снова попытался разжечь факел при помощи огнива. Но усиливавшийся дождь не позволил ему это сделать.
Вой волков раздался совсем близко от кареты, в придорожном кустарнике блеснули жёлтые точки.
Телохранители перекрестились. Гилермо, второй телохранитель, попытался расстегнуть специальные ремни и извлечь аркебузу, пристёгнутую к задней стенке дормеза, дабы та всегда была под рукой в случае необходимости.
– Оставь это занятие, порох всё равно отсыреет… – заметил Белуччи.
Не успел он это произнести, как лошади, напуганные близостью волков, помчались во весь опор.
Кучер и форейтор пытались с ними справиться, но безуспешно. Белуччи поспешил им на помощь: он вкарабкался на крышу дормеза и, ухватившись за металлические держатели факелов, перебрался на козлы.
– Куда ты, куда?! – в отчаянии прокричал кучер.
Но Белуччи, не обращая на него ни малейшего внимания, ловко перепрыгнул на круп одного из коренников и натянул поводья, пытаясь его остановить. Форейтор, собравшись духом, последовал его примеру. Выносные лошади, шедшие впереди цуга, умерили бег.
Сконци, понимая, что происходит нечто страшное, не переставал молиться.
– Господи, об одном прошу: позволь мне увидеть Бернара, убедиться, что ему ничто не угрожает… Господи, не оставь его без защиты… Господи…
Но вот дормез неестественно дёрнулся, иезуит вздохнул с облегчением: значит, его люди всё же смогли справиться с лошадьми. Он выглянул в окно – впереди мерцали огни замка.
– Благодарю тебя, о Господи! – произнёс Сконци и осенил себя крестным знамением.
Наконец дормез Сконци достиг ворот замка Аржиньи, и тотчас сгустилась кромешная тьма. Затем небо озарили всполохи молний, начался проливной дождь.
И снова раздался вой волков…
* * *
Ворота замка со скрипом растворились. Дормез проследовал во внутренний двор. В это время небо озарила сильная вспышка молнии, затем последовал раскатистый удар, сотрясший землю. Сконци показалось, что молния угодила рядом с замком…
Промокший от дождя форейтор отворил дверцу дормеза и опустил складные ступеньки, дабы его господин мог спуститься на землю.
Граф де Аржиньи, которому уже доложили о прибытии важного гостя, несмотря на поздний час и разыгравшуюся стихию, накинул на плечи плотный шерстяной плащ и спустился во внутренний двор, дабы лично встретить Сконци.
Он приблизился к приоткрытой дверце дормеза и произнёс:
– Слава Богу, Сконци, что вы благополучно добрались до замка. Не позавидую тем, кого непогода застала в пути, вдали от постоялого двора.
Иезуит сначала протянул графу посох, затем правую руку. Тот ловко подхватил старика, помог выйти из дормеза и тотчас прикрыл полой своего широкого плаща.
Граф проводил Сконци в зал, приказал слугам приготовить ужин и покои, а также позаботиться о его людях, которые устали и вымокли от дождя и нуждались в сухой одежде, еде и отдыхе.
Сконци с глубоким вздохом облегчения разместился в кресле рядом с камином, в котором потрескивали яблоневые поленья, распространяя своё живительное тепло и приятный аромат.
Шарль заметил, как постарел его давний друг. Неудивительно, ведь он разменял восьмой десяток. Облачение Сконци, тёмная атласная сутана, отделанная красной каймой, и высокий головной убор придавали ему внешнее сходство с кардиналом.
Иезуит смерил графа цепким взором и произнёс:
– Я рад видеть вас, граф, в добром здравии…
– Взаимно, монсеньор, взаимно! – с жаром отозвался Шарль. – Тем более что мне так и не довелось поздравить вас лично с повышением по службе. Теперь вы – генерал ордена иезуитов.
