Иезуит смерил графа цепким взором и произнёс:
– Я рад видеть вас, граф, в добром здравии…
– Взаимно, монсеньор, взаимно! – с жаром отозвался Шарль. – Тем более что мне так и не довелось поздравить вас лично с повышением по службе. Теперь вы – генерал ордена иезуитов.
Сконци кивнул, затем протянул старческие высохшие руки по направлению к камину.
– Вам холодно? – забеспокоился граф.
– Немного…
– Я прикажу принести шерстяное одеяло… Или, может быть, вы желаете принять согревающую ванну?
– Нет, нет… Благодарю вас, граф…
В зал вошёл слуга, он подал гостю высокую серебряную чашу, наполненную подогретым вином, настоянным на травах и фруктах.
Сконци с жадностью припал к напитку.
– Прекрасное вино… – заметил он, осушив почти половину чаши.
– О да! Оно сделано по рецепту Исидоры…
Сконци подозрительно воззрился на графа. Тот рассмеялся.
– Неужели вы так и не смогли забыть её бурного прошлого?
– Такое не забывается, дорогой друг… Впрочем, это неважно. Я прибыл к вам с другой целью…
– Я не сомневался в этом, – признался Шарль.
В этот момент раздался вой волков. Граф вздрогнул… Затем последовали сильнейшие раскаты грома.
– В ваших владениях развелось слишком много хищников, они становятся опасны… – произнёс иезуит.
Шарль пожал плечами.
– Вы о волках?.. Они прежде не беспокоили меня. Странный вой…
– Очень странный… Тем более что он сопровождал меня с того самого момента, как я пересёк границу ваших владений, – заметил Сконци. – Мало того, это дьявольское отродье преследовало мой дормез…
Шарля это замечание привело в крайнее удивление.
– Волки гнались за вами?
Сконци кивнул.
– Я молил Бога, дабы добраться до замка целым и невредимым.
– Но позвольте… – Шарль хотел возразить, что в прочном дормезе, предназначенном для длительных путешествий, не стоит бояться волков. Но не успел, Сконци жестом остановил графа.
– Всё это неважно, мой друг. Главное – я здесь… Меня, признаться, беспокоит безопасность Бернара.
– С ним всё в порядке, поверьте мне, монсеньор! – заверил Шарль и многозначительно добавил: – Его охраняют мои люди, да и настоятель церкви Сент-Жен-де-Божё и его клирики со знанием дела несут свою службу…
Не успел Шарль закончить фразу, как окрестности Аржиньи огласил очередной вой волков, а затем сильнейший удар грома заставил задрожать стены замка.
Граф и иезуит переглянулись.
– За всю свою жизнь вряд ли я смогу припомнить подобную грозу, – заметил Шарль.
– Я хочу видеть мальчика, – тоном, не терпящим возражений, произнёс иезуит.
– Но он спит… – попытался возразить Шарль.
– Я не буду его беспокоить…
…Шарль проводил Сконци в спальню Бернара. Иезуит шёл медленно, опираясь на свой посох. В детской комнате было тепло, в камине приятно потрескивали горящие поленья, ощущался едва уловимый аромат трав.
Сконци приблизился к кровати, на которой, сладко посапывая, спал мальчик. Даже раскаты грома были не в состоянии нарушить крепкий детский сон. Его каштановые волосы разметались по подушке…
Неожиданно дверь в комнату отворилась, вошла женщина.
– Исидора… – шёпотом произнёс Шарль. – Что случилось?..
Женщина пожала плечами, на которые была накинута вязаная шаль.
– Ничего… Гроза сильная… Ливень… Я думала, что Бернар может проснуться и испугаться… – отрывисто произнесла она и с удивлением воззрилась на Сконци.
– Монсеньор прибыл в замок буквально только что… – объяснил граф.
Исидора недолюбливала иезуита, хотя в душе вынуждена была признать: он немало заботился о Бернаре.
– Простите, монсеньор… Я в таком виде… – смутилась она.
– Он подобен спящему ангелу… – произнёс Сконци. – Идёмте, не будем его будить…
– Я останусь с ним, – сказала Исидора. – Прикажу служанке постелить рядом.
…Граф вместе с гостем вернулись в зал и расположились около камина. На небольшом резном столике из вишнёвого дерева слуги успели сервировать скромный ужин.
Неожиданно Сконци ощутил приступ голода и с усердием принялся за трапезу. Шарль пригубил вина, есть ему не хотелось.
– Я не пробуду у вас долго, граф… – сказал Сконци, ловко расправляясь с маседуаном[19]. – Через пару дней я отправлюсь обратно в Верону. Но…
Шарль напрягся.
– Продолжайте, монсеньор…
– Я хочу оставить в замке своих телохранителей Гилермо и Белуччи. Поверьте, это проверенные люди, настоящие боевые псы. Пусть они неусыпно охраняют мальчика.
– Признайтесь, монсеньор, вы знаете что-то… и скрываете… К чему все эти дополнительные меры? Неужели архиепископ Ледесма узнал о местонахождении мальчика и отважится на штурм Аржиньи?
Сконци закончил трапезу и пригубил вина.
– Вы зря иронизируете, мой друг. Ледесма ничего не знает, иначе бы он непременно изыскал способ завладеть мальчиком.
– Но что же тогда?.. – не унимался Шарль.
– Всему виной мои дурные предчувствия… – признался Сконци. – Вы доверяете своей интуиции, граф?..
Неожиданно Шарль вспомнил слова Итриды…
– Хорошо, пусть будет по-вашему, монсеньор. Оставляйте в замке своих боевых псов.
* * *
Не успели Сконци и де Аржиньи прийти ко взаимному согласию, как мощный удар грома буквально оглушил их. Мебель в зале содрогнулась…
Огонь в камине резко взметнулся вверх. Факелы, закреплённые на стенах, разгорелись с новой силой, ярко осветив зал.
Сконци схватился за сердце.
– Господи… Что это?
Шарль резко поднялся с кресла.
– Не волнуйтесь, монсеньор, я всё выясню… Вероятно, молния попала в крепостную стену, – предположил граф. – Замок возводили ещё тамплиеры, а уж они были отменными мастерами и умели укреплять свои цитадели, – попытался он успокоить гостя. – Я провожу вас в отведённые покои, отдохните…
– Нет, нет… Хотя, впрочем, вы правы… Мне требуется отдых…
Сконци тяжело поднялся с кресла и, опираясь на посох, последовал за Шарлем.
– Рядом с вашей спальней будет дежурить постельничий, он полностью в вашем распоряжении, – как можно любезнее произнёс граф.
– Благодарю вас, дорогой друг… Надеюсь, о моих людях позаботились.
– Разумеется, монсеньор.
Сконци расположился в небольшой, но уютной и хорошо протопленной комнате. Хоть и стояло начало лета, но оно, увы, не баловало теплом, и потому в каминах почти постоянно поддерживался огонь. Слуги графа принесли сундук иезуита. Сконци приказал постельничему достать из него ночную рубашку и тёплый халат.
* * *
От сильного раската грома Бернар проснулся. Он сел на кровати и позвал:
– Мама… мама…
– Я здесь, мой мальчик, – тотчас отозвалась Исидора. – Не бойся, моя радость, это всего лишь гром…
– А почему такой сильный? – не унимался Бернар.
– Не знаю, моё сокровище, – ответила Исидора, подсела к сыну и обняла его. – Вероятно, на небесах нет согласия…
– Ты хочешь сказать, мамочка, что Всевышний прогневался на нас?.. И ниспослал гром…
Исидора улыбнулась и погладила мальчика по голове.
– Спи… Хочешь, я прилягу рядом с тобой?
Бернар тут же подвинулся, освобождая место для матери.
– Расскажи мне историю про храброго рыцаря. И тогда я сразу засну, – пообещал он.
– Хорошо… Слушай и засыпай.
* * *
Несмотря на непогоду, на дозорных башнях стояли стражники; в крытых деревянных галереях, что располагались на крепостных стенах, были выставлены посты. Но стоило стихии усилиться, как доблестные воины струхнули, ибо боялись грозы, ниспосланной Всевышним за грехи человеческие.
Первыми свои посты покинули стражники, что несли дозор на башнях. Они не стали возвращаться в стражницкую, ибо знали – гнева хозяина им не миновать. Они попросту спустились по винтовой лестнице в глубь башни и расположились на небольшой каменной площадке, что находилась примерно на уровне крепостной стены, и, отхлебнув из кувшина вина для храбрости, стали пережидать стихию. Вскоре к ним присоединились собратья с галерей.
После последнего раската грома и удара молнии рядом с одной из башен пол под ногами стражей пошатнулся, и они ринулись в стражницкую, буквально сбивая друг друга с ног.
Один из них невольно выглянул из бойницы, пытаясь понять: будет ли иметь стихия продолжение. Доблестный страж потерял дар речи – с высоты башни отчётливо виднелись бесчисленные жёлтые огоньки, они приближались к замку со стороны леса и окружали его.
Страж осенил себя крестным знамением.
– Господи Всевышний и Ты, Матерь Божия, помогите мне… Что это? Проделки нечистого?..
Страж испугался и начал спускаться по винтовой лестнице, дабы укрыться в стражницкой. Но вдруг нога у него подвернулась, и он рухнул вниз. Никто не пришёл ему на помощь, ибо шум ливня и раскаты грома заглушили его крик.
