– Мама, я уезжаю на выходные к Джейн, – решительно заявила она, надеясь услышать в ответ: нет, я не могу без тебя, останься со мной!
– Как тебе удобнее, милая, – безучастно ответила Пэйган.
– Мама, я не могу больше видеть тебя такой! Я ухожу! – закричала она, но Пэйган ее просто не услышала. София запихнула пару юбок и магнитофон в свой рюкзак, сбежала вниз с лестницы и выскочила на улицу.
Дом опустел и погрузился в тишину. Пэйган достала из шкафа бутылку бренди и поднесла ее к губам. Внутри она почувствовала страшную пустоту. «Я ничего не стою, никому не нужна и уже никогда никому не буду нужна. Я не хочу жить. Жизнь мой враг, а смерть – друг. Будущее темно, страшно и бессмысленно».
К полуночи она осушила еще бутылку джина, виски и вермута. Потом склонилась над кухонной раковиной – ее долго рвало. Потом она подумала: «Этого не должно больше со мной случиться» – и позвонила в Общество анонимных алкоголиков – узнать, когда будет их очередное собрание у входа в церковь на Трафальгарской площади.
– А теперь выталкивай меня! Сильнее! Сильнее!.. Господи, да уберешь ты когда-нибудь это? – Он ткнул пальцем в живот Лили.
Лили закрыла глаза, изо всей силы напрягла мускулы и втянула живот.
– Более плоским он уже не будет, – прошептала она сквозь стиснутые зубы.
– Ты слишком напрягаешь шею, расслабься! – Опять мучитель-тренер притянул колени Лили к подбородку и всей своей тяжестью навалился на них. – Когда мы закончим, у тебя будет спина, как у Макаровой. Ну, хорошо. Давай дальше.
Лили прошла в угол комнаты и легла на прикрепленную к полу кровать. Дождь тяжелыми каплями бил по оконному стеклу. Если бы только кто-нибудь знал, как ей осточертела эта нью-йоркская зима!
– А как твои успехи в танцклассе?
– Когда надо показать, как правильно выполнять движение, репетитор обращается ко мне. – Лили закрепила на лодыжках ремни тренажера. Тренер верил в нее. Месяц назад Лили была в чудовищной форме, но его поразила ее необыкновенная сосредоточенность и работоспособность. Он привык иметь дело с актрисами и редко встречал среди них столь дисциплинированных людей. Он знал, что может быть строг, даже резок с ней, и это только заставляло Лили крепче сжать зубы и работать еще больше, в то время как любая другая на ее месте наверняка закатила бы истерику и хлопнула дверью.
– Но от канона «Фоли-Бержер» ты еще, к сожалению, далека. – Он подошел к тренажеру, на котором лежала Лили, и резко поднял вверх ее левую ногу.
– Вверх и вниз пятьдесят раз, – скомандовал он. – Тебе все еще не хватает силы в этой ноге. – И пока Лили из последних сил выполняла движение, он внимательно следил за положением ее мышц.
– Посмотри, ты уже даже внешне меняешься. – Он подвел Лили к зеркалу и показал, как подобрались ее бедра и ягодицы, как укрепились мускулы брюшного пресса. Все шло по плану. К маю Лили должна уже быть в полном порядке и в полной готовности к съемкам «Лучших ног в шоу-бизнесе».
Старинное здание одного из лондонских кинотеатров было специально оборудовано для рок-концерта и напоминало теперь праздничную посылку, обернутую в ярко-красную бумагу и перевязанную золотой ленточкой.
Прикрепленный к фасаду и вздрагивающий под порывами ветра огромный плакат извещал: «Энджелфейс Харрис. Начало европейского турне сегодня вечером. Все билеты до 5 апреля проданы».
Эдди подумал, что раньше, даже в самые тяжелые времена, жизнь менеджера была куда легче. Достаточно было организовать задержание полицией кого-нибудь из ансамбля в начале турне, и дальше шумиха нарастала в геометрической прогрессии.
Когда Эдди подходил к гримерной звезды, дверь с треском распахнулась и оттуда в коридор вылетела девушка – заплаканная, с размазанной по всему лицу кровью.
– Ты, гребаная корова, – прокричала она в дверь, откинув назад с бледного лица темные локоны. Девушка прислонилась к стене, поправляя на своих худеньких, как у цыпленка, бедрах мини-юбку.
– Жирная лондонская шлюха! – Девушка проверила рукой серебряную цепочку, продетую сквозь ее левую ноздрю и тянущуюся через всю щеку к уху. – Ты думаешь, кто ты есть?
Вслед за девушкой из комнаты вылетел дешевый, из оранжевого пластика ящик. Ударившись о пол, он раскрылся, и наружу высыпались коробка с гримом, клочья грязной ваты и несколько тюбиков с гелем.
– Я его жена, дорогая, и никому не советую об этом забывать. – В дверях появилась небольшого роста женщина в длинной, до пят, шубе из белой лисы. – А теперь забирай свое барахло и проваливай, пока я тебя не изувечила!
– Здорово! А ты уже неделю как его жена или, может, две? – крикнула в ответ девушка в мини-юбке. – Или, небывалое дело, он уже месяц с тобой трахается? Хорошо бы организовать где-нибудь в Уэмбли встречу всех старушенций, трахнутых Энджелфейсом!
Наступившая тишина казалась наэлектризованной. Затем Мэгги – четвертая миссис Харрис – сделала шаг вперед на своих шестидюймовых каблуках и подняла руку, словно бы для удара. Но она не ударила девушку, а, взявшись двумя пальцами за серебряную цепочку, с силой рванула ее вниз. Девушка вскрикнула, и быстрым потоком, словно дождь по оконной раме, по блузке и юбке ее побежала кровь.
– Перестаньте, ради Христа! – вскричал бросившийся вперед Эдди, с силой затолкал Мэгги обратно в комнату, а стонущую и истекающую кровью девушку потащил наверх, где в небольшой комнатке за сценой дежурили добровольцы из Красного Креста.
Эдди извлек из заднего кармана брюк портативную рацию.
– С Кев, гримершей, произошел несчастный случай, – заговорил он в передатчик. – Подгоните машину к служебному входу и отвезите девушку в клинику. Возле гримерной Энджелфейса небольшой беспорядок. Хорошо бы его убрать.
Он отправился обратно в гримерную и приветственно помахал рукой Энджелфейсу, который, стоя перед зеркалом, заканчивал накладывать на лицо тени. Певец был облачен лишь в темное гимнастическое трико, которое обычно носят танцоры на репетициях.
– Все под контролем? – Энджелфейс поднял на менеджера невинные голубые глаза. Даже несмотря на грубо наложенный грим, его лицо не теряло своей мальчишеской привлекательности. Эдди окинул взглядом светлое, мускулистое тело и в очередной раз задумался над тем, в чем секрет легендарной, неувядающей молодости Энджелфейса.
Певец тем временем надел на себя красное, с серебряными полосками трико, а сверху водрузил блестящий воротник, украшенный фальшивыми бриллиантами и тяжелой массой нависающий на узкие плечи звезды. В этом костюме фигура Энджелфейса приобрела V-образные контуры культуриста.
Безусловно, секрет успеха Энджелфейса-певца заключался в том, что он казался самим воплощением рок-н-ролла – этой смеси американских «черных» блюзов и кантри-мьюзик. Энджелфейс был одним из самых интересных рок-исполнителей в 50-е годы, потом, в 60-е, он вновь «попал в десятку», став солистом ансамбля «Черные ангелы». Каждый раз, когда рок менял стиль и направление, бросало из стороны в сторону и Энджелфейса. Так, в 1967-м он чуть было не оказался похоронен психоделическим роком, но в 1977-м вновь попал на вершину, а журнал «Роллинг стоунз» недоумевал, как долго еще будет удаваться певцу себя реанимировать. Теперь Энджелфейс, появляющийся на сцене весь затянутый в черную кожу, стал олицетворением панк-рока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
