Юджину осталось только плечами пожать с непонимающим видом. Косить под дурачка — этот номер, конечно, с Касьяном не пройдёт. Но попробовать стоило.
— Ты о чём вообще? — он скомкал не желающую складываться ровно рубашку и сунул её в чемодан.
— Ты понял о чём, не придуривайся! Решил отблагодарить меня за всё, избавив от опытов в «Претории»?!
— Нет, — серьёзно ответил Юджин. — Я решил не оставлять её. Ни на минуту.
Касьян шумно засопел. Но похоже, поверил. И понял.
— Значит, всё-таки запал на неё?
Юджин кивнул.
— Я знал, что ты поймёшь.
— И всё равно дурак.
— Ты бы также поступил, — сказал Юджин и добавил: — Для Юлы.
Касьян сжал зубы и прищурился.
— Почему ты заговорил о ней?
Юджин понял: сейчас или никогда. Он не знает, вернётся ли в Аусвер. Неприятное, тянущее чувство внутри подсказывало, что всё же нет. А значит, и с Касьяном они, возможно, в последний раз видятся. Он должен ему рассказать. Он обязан.
— Юла жива, — прямо сказал он.
Друг застыл, словно превратился в статую. Не такую, как в Аусвер. В обычную. Подбородок его задрожал.
— Ты сбрендил?
Юджин покачал головой.
— Я говорил с ней. Прямо сегодня. И вчера. И месяц назад.
Он не понял, как оказался на полу с ломящей болью в челюсти и отбитым об пол боком.
Касьян возвышался над ним, тяжело дыша, и, по всей видимости, прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не съездить другу по морде. Ещё раз.
— Как. Ты. Мог. Молчать, — задыхаясь от ярости, процедил он, сжимая пальцы в кулаки и разжимая их. — Как ты мог, Юдж?!
Юджин поднялся, потёр ушибленную челюсть.
— Я хотел, Кас, — сказал он. — Правда, собирался сказать. Но ты сейчас с Тасей…
— Да твоё какое собачье дело?!
— Ты уже раз похоронил её. Попрощался.
— И что?! Ты вправду считаешь, что вправе решать за меня?! Что мне знать, а что нет?! С хрена ли ты заделался моим опекуном-филантропом?!
Он с размаху опустился на идеально застеленную кровать, уронил лицо в ладони. Плечи парня вздрогнули. Страшно было смотреть на то, как плачет всегда такой улыбчивый, бесстрашный друг. Неисправимый оптимист, душа компании…
— Я же тогда… — вырвалось у Касьяна сдавленное. — В лазарете… Они сломали меня! Сломали…
— Эй! — Юджин опустился рядом, осторожно обнял друга за плечи. — Не смей, слышишь?! Ты всегда учил меня не жалеть себя! Тебя им не сломать! Слышишь?! Это всего лишь тело, всего лишь сраный магический дар! Картинки! Они не дотронулись до тебя и пальцем! Даже Четырёхликой это не под силу, слышишь?
— Очень странно, — Касьян вдруг поднял голову и нахмурился.
— Что именно?
— Прилив сил, — пробормотал Касьян. — Я давно так хорошо себя не чувствовал. Сфинксы! Я даже психануть нормально не могу! Знаешь, как тогда, в пагоде, когда Аврора что-то сделала… Вот и сейчас похожее чувство.
— Это просто отличные новости, — пробормотал Юджин, который и сам ощущал некий прилив энергии. На удивление, даже страха перед тварью Нгеллером не было. Только злость. Холодная, трезвая злость. И решимость.
— Как она? — тихо спросил Касьян.
— Жива и здорова, — ответил Юджин, который прекрасно понял, о ком спрашивает друг. — И даже счастлива. Она не просто сбежала, Кас. Она многого достигла. Теперь она Сокрушительница Оков, борец за свободу!
— Это хорошо, — задумчиво проговорил Касьян. — Я рад, что с ней всё в порядке.
— Мы и тебя вытащим, — глухо пообещал Юджин. — Юла не забыла тебя. День нашего общего освобождения близок!
— Вытащите? — усмехнулся друг. — Ты забыл, что отправляешься на увлекательнейшую экскурсию в лабораторию Нгеллера?
Юджин покачал головой. Губы сами собой растянулись в улыбке.
— Им не получить меня, Касьян, — прошептал он. — Я смогу уйти. Я теперь могу избавиться от магического клейма и фистулы, понимаешь? Я больше не щенок на поводке! Щенок вырос и стал волкодавом.
— Это ты по аналогии с тем, что нашего первого Магистра, правую руку всеми обожаемого президента зовут Люпус? Тонко.
— Ты всегда умел видеть то, что скрыто. День Сокрушения Оков близится! Совсем близок!
— Ты что-то задумал, Юджин, — Касьян не спрашивал, утверждал. — Что?
Глава 39. Юджин
Юджин оглянулся. На всякий случай сотворил вокруг звуконепроницаемую завесу. Обернувшись к Касьяну, он не заметил, как прямо из стены за его спиной высунулась кудрявая головка Игрит.
Призрак жадно вслушивался в разговор.
— Тринадцатого нисана Тод даёт ежегодный бал! — с жаром заговорил Юджин.
— В честь независимости Триума, — кивнул Касьян. — Я в курсе.
— Это будет последний президентский бал в истории старого Триума! Не будет больше ни Магистров, ни президента, только Сенат из свободных граждан! На нас больше не будут охотиться, зариться на нашу магию! Мы, маги, сами будем править миром! Миром, в котором таким, как мы не страшно жить и растить детей!
Какое-то время Касьян молчал.
— Ты… решил убить президента.
Юджин посмотрел на Касьяна, не мигая.
— Не просто решил. Я убью его.
— Но Нгеллер…
— Я сбегу из «Претория», — упрямо повторил Юджин. — И, кстати, о птичках. Раз уж ты вспомнил о нём. Эта бешеная собака тоже от меня не уйдёт.
Касьян покачал головой.
— Ты не сможешь один. Я ещё могу поверить в побег. Но убийство президента… Магистров… Это слишком.
— Я не один, Кас! Нас много. Мы — Сокрушители Оков! И Юла с нами.
— Зря ты не рассказал мне раньше, Юджин. Что-то говорить тебе сейчас бесполезно. И поздно.
— Мы и тебя вытащим! И не только! Вообще всех наших! Точнее скоро неоткуда будет вытаскивать! После уничтожения Магистрата, клянусь, я камня на камне от Аусвер не оставлю!
— Гхм, — нал ухом кашлянула Игрит, целиком перебравшись в комнату. — Вряд ли Авроре это понравится. Не говоря уже о том, что Аусвер — живая. Мы все здесь — живые. Хоть и представляем собой несколько иные формы жизни, нежели вы.
Юджин быстро обернулся. А затем опустил взгляд и поджал губы.
— А ты здесь откуда взялась?! — бросил он раздражённо.
— Аврора сказала, что я ей мешаю, — обиженно сообщила Игрит. — Вот она, человеческая благодарность! И это после всех моих бесценных советов!
— Приглядывай за Касом, ладно? — примирительно попросил Юджин.
Игрит фыркнула и передёрнула призрачными плечами.
— Он сам за кем угодно приглядит, — сообщила она, наморщив нос.
— Спасибо, Игрит, — кивнул Касьян. — Она права. Я мужчина. Я могу сам о себе позаботиться. Не надо носиться со мной, как курица с яйцом.
— Ты со мной носился, — пожал плечами Юджин.
— Ты был таким задохликом… — делано вздохнул Касьян.
— Вот это ты зря, — Юджин шутливо ткнул друга кулаком в плечо.
— Был, был, — подтвердила вредина-Игрит и показала призрачный язык. — Да и сейчас ещё хлипкий и слишком самоуверенный. Хорошо, что Аврора будет за тобой присматривать.
— Вообще-то это я буду за ней присматривать! — рассердился Юджин.
— Аха, — Игрит нахально склонила голову вбок. — Безумству храбрых поём мы песню!* (*«Песня о соколе» (1898) Максима Горького)
— Опять ты со своими дурацкими песнями! — вспылил Юджин. Но Игрит и не думала обижаться. Ещё одна непрошибаемая.
— А что плохого в песнях? — она скользнула на кровать между ними, и парни невольно подвинулись. Хоть Игрит и призрачная, но всё же девушка. И этот её невозможно-откровенный наряд Оракула…
— В песнях, между прочим, часто скрыт великий смысл! Так что тебе не мешало бы и вслушаться иной раз! Считайте это профессиональной деформацией, но хоть я больше и не работаю Оракулом, и вся эта ваша человеческая возня мне теперь чужда, но к вам-дуракам я отношусь хорошо, жалею. А учитывая, какие вы несносные, мне молоко надо за вредность давать.
— За какую ещё, — Юджин даже поперхнулся. — За каким фигом тебе молоко?!
Касьяну надоело трястись от беззвучного смеха, и он захохотал в голос.
