Волк, не оборачиваясь, выразительно рыкнул, пытаясь оттолкнуть меня задней лапой, словно показывая, как глубоко под хвостом я могу искать наши прошлые договорённости.
– А-а, так ты струсил? Такой большой, сильный, храбрый зверь – и струсил, фу-фу-фу…
Он резко развернулся ко мне и радостно закивал. «Да, струсил, трушу и буду трусить, но с вами, суицидником и психом, никуда не пойду!»
– Ладно, твои условия?
Волк заинтересованно поднял левое ухо. Типа огласите лучше ваши весомые предложения, пожалуйста.
– Четыре барана, одна корова, шампунь от блох и лично тебе – большой ошейник из натуральной кожи, со стразами! Могу с шипами, будешь выглядеть, как заправский байкер из «ночных» друзей президента Путина.
Возможно, кое с чем я перебрал, но Серый Брат быстро произвёл в своём уме несложные математические вычисления, и мы скрепили новый договор руколапопожатием. Ещё несколько минут мы потратили на уточнение деталей, маршрута, багажа и всего того, что могло бы понадобиться двум непритязательным мужчинам на однодневную прогулку по свежему снежку.
Договорились выйти вместе, общим отрядом, люди и звери, за час до полуночи.
– Как вы с ним разговариваете, сир? – встретил меня старина Седрик, всё это время подпиравший ворота.
– Ты знаешь, иногда даже легче, чем с тобой, – улыбнулся я, и мы вместе вернулись в замок.
Бывший бог ждал меня в обеденном зале. Эд искренне считал, что, куда бы и зачем мы ни отправлялись, нельзя делать этого без ужина и возлияния. Последнее, впрочем, весьма умеренно. Так, пара кубков красного, ибо напиваться у богов Севера было принято после похода в честь победы или на тризне. Пьянка до драки могла спугнуть удачу…
– Я оставил тебе миску супа и кусок солёной оленины.
– Ты очень любезен.
– Э-э-э, с олениной ошибочка вышла. Извини, я всё съел.
– Тогда собирайся. Через час мы выезжаем.
– Центурион и Ребекка в курсе?
– Эд, по-моему, мы единственные владельцы домашней скотины, которые вечно интересуются её мнением по тому или иному вопросу.
– Ну, моя милая лошадка хотя бы не пишет. Не то что твой черногривый бумагомаратель…
– Ребекка проболталась? – догадался я.
Эд удовлетворённо хмыкнул – она, родимая, сдала с потрохами за два солёных сухарика. Похоже, скрыть свои литературные потуги Центуриону уже не удастся, в курсе будут все, но хоть не я тому виной…
– Между прочим, он пишет мемуары. И там, как я понимаю, в очень критической форме описывает ваши с ним отношения. Не удивлюсь, если он показал тебя тираном и снобом.
– Если мой Центурион возьмётся гнать бульварную литературу, то достанется всем, – логично рассудил я. – И тебя он давно ревнует к одной белой милашке с новыми подковками. Представляешь, как будешь описан ты? Нет, не буквально, но с какими интересами…
Кудрявый дядя Эдик едва не поперхнулся вином и, кое-как откашлявшись, стал нервно проверять наш багаж в дорогу. В целом нам на двоих должно было хватить одного вещевого мешка с парой сменных носков, бинтами, караваем хлеба, хорошим куском сыра и флягой крепкого вина.
Если совсем честно, то вина там не было, в Средневековье его крепость не поднималась выше десяти градусов. Во фляге был коньяк. Дешёвый азербайджанский, неизвестно какого завода и года розлива. Я сам тайно притащил его в замок, держа именно для таких ситуаций – согреться в снегу, растереть замёрзшие пальцы, плеснуть на дрова для разжигания костра, обеззаразить рану. Внутрь я его принимать не собираюсь, а Эду практически всё равно, что хлестать, хоть бензин, но вещь всё равно нужная.
Из оружия взяли лишь мечи и охотничьи ножи, ни топоров, ни арбалетов, ни копий, ни щитов. Бывший бог выбрал лёгкую кольчугу и серебряные наручи, я решил и этого не брать, с меня вполне хватит волчьей шкуры.
– До Граней скачем на лошадях. За Гранями нас поведут волки. Они знают дорогу, хотя и не любят те места. Говорят, даже на подступах к Асгарду у них подгибаются лапы и встаёт дыбом шерсть. Неизвестно, сколько нам придётся топать по снежному бездорожью, но, надеюсь, ты сориентируешься на местности.
– Если ты о том, где нам искать сестричку Фрейю, – тихо присвистнул сквозь зубы закативший глаза Эд, – то обломись, дорогой друг! Нам не придётся её искать. Она сама найдёт нас со всем пылом и жаждой общения…
– Думаешь, миром договориться не получится?
– Вряд ли. Она и в лучшие времена не меняла своих решений. Если просящий ей нравился, он получал желаемое. Если же просьба была ей неприятна, то она просто начинала плакать. А рыдала эта блондинистая дура так неистово и старательно, что просящий предпочитал побыстрее слинять сам или тонул на месте.
– Мило.
– А я о чём…
– Тогда пошли? – предложил я, поскольку всё равно делать больше было нечего, чесать языками мы можем долго, а время не ждёт.
Во дворе нас ждал небольшой отряд: трое конных лучников, Седрик на своём рыжем молчуне и о чём-то шепчущиеся чуть в сторонке Центурион и Ребекка.
– Будут какие-нибудь указания перед походом, сир?
– Пожалуй, нет. Все и так знают свои обязанности.
– Может быть, вы захотите сказать речь?
– Не сегодня.
– Может, вы всё-таки соизволите хотя бы поцеловать меня на прощанье?
Последний вопрос задал уже не Седрик. Ну, вы, наверное, и сами догадались кто, а я в очередной раз проклял того безымянного архитектора, что построил гостевую башню окнами во внутренний двор. Леди Мелисса стояла у подоконника, всё ещё загипсованная, но изрядно подсохшая и кое-где уже пошедшая трещинками. Отсутствие парика она скрыла кружевной вуалью на макушке и похотливо смотрела на нас сверху, страшная, как мумия в фате!
– Как ваше здоровье, э-э-э, драгоценнейшая?
Наша гостья, видимо, собиралась сказать «не дождётесь», но передумала, дважды ударила жёлтым лбом о стену и трагически протянула:
– Я таю. Просто медленно угасаю без мужского внимания и неразделённости чувств. Поднимитесь же ко мне, о жестокосерднейший! Или я в очередной раз брошусь вниз, и пусть моё бедное изломанное тело служит вам вечным укором в…
Центурион, шагнув сзади, крепко цапнул меня зубами за ворот и одним могучим движением шеи перекинул себе на спину, как куль с мукой. Я даже мяукнуть не успел. А этот чёрный гад, заржав самым зловещим образом, бросился в открытый проём ворот, успешнейшим образом спасая мою шкуру и честь.
– Не волнуйтесь, прекрасная леди Мелисса, – запрыгивая в седло, проорал весёлый Эд. – Мы спасём вашего возлюбленного! Клянусь рогами всех козлов на свете, я лично приведу его пред ваши чудесные очи уже утром!
– Так пошевеливайтесь, болван…
– Только не плачьте!
– И в мыслях не было, – как я понимаю, сплюнула вниз наша невыдворяемая старушка, после чего весь отряд припустился догонять нас с Центурионом.
А мы, кстати, тихо встали в уголке сразу за воротами, но для пущего эффекта хитрый жеребец ещё пару минут изображал бег на месте, имитируя удаляющийся стук копыт. Хоть кого-то на этом свете я могу назвать своим настоящим другом…
– С меня новый журнал Maxim. Там есть чудесные фотки Скарлетт Йоханссон голышом на лошади.
– И как лошадь?
– Тебе понравится. Рыжая, с шикарным хвостом и эдакой пляшущей чертовщинкой в глазах.
– Рыжие, они такие, – серьёзно подтвердил мой конь. – Только Ребекке ни слова!
– Это исключительно между нами, мужчинами, – так же весомо подтвердил я. – А теперь вперёд!
Мы пустились хорошей рысью. Ночь ещё не вступила в свои права, света звёзд и месяца вполне хватало, да и кони отлично знали дорогу. На опушке леса я предупреждающе поднял правую руку – в тот же момент из кустов бесшумно вышли волки. Вожак посмотрел на нас долгим немигающим взглядом, то ли пересчитывая, как баранов, то ли прикидывая нашу силу. Потом махнул головой налево и побежал. Вся стая припустила за ним, а мы за стаей.
Воздух был хрустально-чист и опьянял свежестью. Шкура белого волка надёжно укрывала меня от холода, а в груди яростно подпрыгивало сердце, как в юности перед очередной безумной авантюрой или опасным приключением. С возрастом все мы меняемся. Причём с любым возрастом. Я четырнадцатилетний был совершенно не похож на себя восемнадцатилетнего, а в двадцать пять думал, что жизнь только начинается!
Как же, я – феодал, у меня свой замок, а впереди волшебный мир, сражения и подвиги, драконы и богини! Потом в мои руки легла ответственность за судьбу крохотной девочки, и я опять изменился. Сейчас ей почти восемнадцать, я совсем-совсем другой, и если бы не крайняя необходимость вкупе со страхом за мою дочь – хрена лысого бы меня заманили в ночную скачку к развалинам Асгарда за поясом давно сбрендившей Фрейи…
Ледяные вершины Граней, вгрызающиеся в звёздное небо, были похожи на серебряные короны великанов. Они манили и притягивали, но горе путнику, вздумавшему остановиться на ночлег у этих сиятельных глыб. Нечисть идёт с той стороны Закордонья, наши земли – их охотничьи угодья! Если вы пришли сюда днём, то спешите повернуть назад, если попали к Граням ночью – молитесь…
