Максим раздосадованно поднялся со стула, размял ноги. Если бы Наталья действительно оказалась сотрудником, все было бы и сложнее, и проще одновременно. Сложнее — потому что, скорее всего, тогда она действительно действовала с одобрения арбитров, и силой что-то было бы сложно решить. Проще — потому что тогда было бы понятно, где дети и что с ними, по крайней мере, физически, все в порядке.
— А это что у вас за папки? — заметил он еще одну стопку в сейфе, из которой ему ни одной не доставали.
— Уволенные сотрудники.
Макс взял наугад верхнюю папку и неожиданно наткнулся на знакомое фото:
— Она…
«Уволенная сотрудница инспекции?»
— …Найдите еще сотрудника с именем Леонид. Возможно, он тоже уже не работает, — распорядился Макс.
Виктор придвинулся ближе и сфотографировал первую страницу дела.
— Когда она уволилась? — хмурясь, спросил он.
— Несколько дней назад, — отрапортовала девушка, которая рылась в документах. — Одновременно с ним.
«Значит, проверки, которые приходили к Светлане, были настоящими. И все действительно проводилось в рамках закона…»
Чем больше Макс об этом думал, тем меньше понимал, что происходит.
В этот момент у Виктора зазвонил телефон. Какое-то время он напряженно слушал, что ему докладывали.
— Хорошо, сейчас буду. — Он повернулся к Максу: — Идем.
— Что-то удалось выяснить?
— Машину нашли брошенной в десяти километрах от города. А вторая женщина, про которую ты просил узнать, сейчас находится в следственном изоляторе по подозрению в убийстве мужа.
У Максима подскочило сердце. По подозрению? Как можно Свету хоть в чем-то подозревать?! По ней же видно, что такой светлый человек не может никому навредить! Хотелось срочно сорваться с места, бежать и вытаскивать ее.
Виктор выставил перед ним руку, перекрывая дорогу.
— Ты уверен, что больше ничего не хочешь мне сказать?
— Ее… надо вытащить оттуда.
— Зачем? Она нам чем-то поможет в поисках моего сына? — вздёрнул брови Виктор.
Макс сглотнул. Ну и как объяснить? Кто ему Светлана? Фиктивная жена? Друг? Женщина, которая ему безумно нравится?
А кто он ей? Между ними кроме одного-единственного поцелуя, вырванного обманом, и не было ничего. Но даже если так, даже если она не захочет иметь с ним ничего в будущем, он все равно должен приложить все усилия, чтобы ей помочь.
Макс с Виктором вышли на улицу, попрощались с охранником, который уже успел отойти от гипноза и хмуро проводил их взглядом, явно не понимая, кто такие и откуда взялись.
Едва братья оказались за дверями районной администрации, Макс повернулся к брату:
— Это дорогой мне человек, — твердо сказал он. — Если ты не сможешь помочь, я пойду вытаскивать ее сам.
— Сам? — поморщился Виктор. — Тут нужна помощь адвоката. Это как финансист ты неплох.
— Неплох? Финансист я уровня «бог», — усмехнулся Максим. — Но да, ты прав, тут рассчитывать придется только на дар убеждения.
— Стой. — Виктор недовольно поджал губы, напряженно что-то обдумывая. — Я отправлю к ней своего адвоката. Обвинения могут быть настолько серьезными, что твой дар убеждения привлечет внимание. Не хватало еще, чтобы арбитры решили, что мы вытаскиваем преступников из-за решетки.
— Что? Теперь преступников нельзя вытаскивать? О времена, о нравы! — усмехнулся Макс, деланно возмутившись.— Напридумали запретов.
Фальшивыми эмоциями он пытался скрыть то, что чувствовал на самом деле. Хотелось наплевать на все и бежать искать Свету, оградить ее от всех бед. Вдруг ее кто-то обидел? Накричал на ее? Запугивал? Но рациональная часть шептала: Света в первую очередь будет переживать о том, где ее дети. И если Макс не сделает все возможное для их поисков, он подведет ее еще сильнее.
— Пошли в машину, — скомандовал брат.
— Какой ты сегодня властный. Неудивительно, что сын от тебя сбежал.
— А ты, вижу, знаешь подробности, — недобро прищурился Виктор. — И откуда? Если до этого ты утверждал, что увидел Даню на детской площадке и не поговорил с ним, как его украли неизвестные?
Они оба подошли к автомобилю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, во-первых, не такие уж неизвестные, — Макс потряс папкой с личными делами, — а во-вторых, ты же видная шишка в городе. О твоих делах по городу сплетни ходят.
— И кто же их разносит? — Кажется, брат не верил ему даже на маковое зернышко.
«Низшие, кто же еще может все сплетни знать…»
И тут Максима осенило.
— Ты звони насчет Светланы, а я сам сяду за руль.
— Это моя вообще-то машина, — заворчал Виктор, но все же послушал и прошел к пассажирскому сиденью, на ходу снова доставая телефон и давая поручения насчет вызова адвоката.
Макс же завел двигатель и выехал с парковки. В первый раз сегодня яркий солнечный свет показался ему не издевательским, а действительно светом надежды. Ну конечно, если Наталья и ее помощник действительно нелюди, то кто-нибудь из низших точно с ними должен был сталкиваться, кто-нибудь что-нибудь да знает о них.
А он сам знает такое место, где этих низших сейчас больше всего. Ловить на улицах города случайных информаторов не придется.
— Так куда мы? — уточнил Виктор, положив трубку.
— Чаю попить, — ухмыльнулся Макс.
***
«По поводу вашего мужа. Обнаружено его тело. Он мертв».
Появление полицейских настолько выбило меня из колеи, что на первые полчаса, а может, и больше, я просто потерялась. Меня усадили в машину, куда-то повезли.
В один момент показалось, что меня сразу бросят в камеру, за решетку, как это показывают в кино. Но нет. Привели в заваленный бумагами маленький кабинет с несколькими рабочими столами. Усадили на стул, предварительно убрав с него коробку с подшитыми делами, и попросили подождать.
А я, по-прежнему пребывая в какой-то прострации, пыталась сообразить: я правильно поступила, что поехала? Может быть, надо было сразу требовать звонок, адвоката, кричать, в конце концов? И что делать теперь? Все отрицать? Сознаваться? Говорить, что Максим — вампир? Если я потребую позвать арбитров, меня поймут? А если поймут и вызовут? Те смогут подтвердить, что ни я, ни Максим Семена не убивали и вообще, он уже мертвый был, когда мы пришли?
— Светлана Сергеевна, не против, если мы побеседуем? — Напротив меня уселся грузный мужчина. Рядом с ним на столе стояла кружка, судя по коричневым кругам внутри, не мылась она примерно… никогда. — Чаю хотите? У меня пакетики есть.
Говорил он хоть и вежливо и расслабленно, но поглядывал все равно недобро. Да и двое других мужчин в кабинете (каждый за своим столом) хоть с виду и занимались своими делами, но тоже словно злились на меня за что-то. Четвертый стол в кабинете пустовал.
«Это из-за темной ауры?»
— Да, то есть нет. То есть не против побеседовать, но чаю не надо. И вообще, у меня дети на улице остались, мне бы к ним вернуться.
— Дети? Хм… — Мужчина нахмурился и принялся перелистывать бумаги перед собой. — По моей информации, детей должны забрать органы опеки.
— Забрать? Нет, это бред какой-то. Зачем их забирать? Я вот… — Я спохватилась, что у меня в руках все еще пакет с продуктами, и потрясла им перед носом у мужчины. — Блины им печь собиралась.
Как будто это могло быть аргументом. В глазах защипало, и я принялась нещадно их тереть. Все происходящее казалось глупой шуткой, бредом. Ну не может же в самом деле подобное происходить со мной?!
— Ну откуда я знаю, может, отпраздновать начало свободной жизни решили. Вы же теперь богатая вдова…
— В каком смысле «богатая»?
— А в каком смысле «вдова» не спрашиваете? Убийство, значит, все-таки признаете?
— Ничего я не признаю, я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — последние слова я прошептала.
Сердце стучало быстро-быстро.
— Ну-ну, — хмыкнул мужчина. — Еще скажите, что мотива у вас нет.
— Конечно, нет, дом мне по наследству достался от бабушки. А муж даже с работы уволился, денег не давал. Мы… развод планировали.
