Время уже возобновило свой ход и сверху прилетел очередной удар от серой твари, и почти следом же на Солнце обрушился шквал атак от остальных серых, наконец меня догнавших. Но сейчас я просто купался в океане энергии, на которую распадался гримуар полубога, и поддерживать щит в таком состоянии было куда проще.
Однако рассусоливаться всё равно было некогда, и с возможными рисками такого полевого прорыва оставалось только смириться.
Не собираясь тратить время на подготовку и аккуратность, я, сжав покрепче зубы, со всей силы вогнал каркас десяти кругов маны в свой магический диск.
Сердце зашлось от сильнейшей боли, но по сравнению с агонией души это был детский лепет. Просто проигнорировав готовое в любой момент взорваться сердце, я принялся вливать в диск маны энергию гримуара Агура.
Мне нужно было, чтобы его круги, десять кругов архимага, полностью растворились внутри моего диска, насильно выталкивая меня на следующий уровень. Так что маны я не жалел, тратя лишь треть на поддержание щитов Солнца и Луны, а всё остальное инвестируя в скорейший прорыв.
И вот, сначала едва заметно, но с каждой секундой всё быстрее и быстрее, десять сияющих колец начали растекаться, терять очертания, сплавляясь с окружающим их диском.
Первым полностью исчез самый маленький из кругов. А затем они, будто под тиканье метронома, начали исчезать один за другим. Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…
С каждым новым остовом круга, слившимся с моим магическим диском, я ощущал всё бо́льшую и бо́льшую завершённость. Один круг или девять — было не так важно, но чем больше их было, тем ближе маг оказывался к идеальной гармонии уровня архимага.
Вот, самое широкое десятое кольцо окончательно потерялось в окружающей её мане. И в ту же секунду из моего сердца, будто от брошенного в воду тяжёлого булыжника, по всему моему телу, разуму и душе, начали расходиться могучие волны.
Я уже испытывал это дважды, один раз за Бафомета, и один раз за Агура. Но всё-таки в своём собственном теле это были совершенно иные ощущения.
Невероятный комфорт наполнил всего меня целиком. Я будто плавал в тёплом молоке, без веса, без мыслей, без тревог и забот. Полное перерождение всего естества, от сердца дошедшее до пальцев ног, самых глубоких областей разума и всех потаённых уголков души.
Закрывая глаза, я ещё оставался человеком. Но теперь, открыв их, я уже был чем-то большим.
И даже не в уровне архимага было дело. Я почувствовал то, о чём говорил Агур. Связь между моим диском маны и внеранговыми заклинаниями в моём гримуаре, которая вела к уровню бога.
Вот только, в отличие от того, что я ощущал в воспоминаниях царя мудрости, моя связь была будто бы незавершённой. Даже если бы я попытался объединить божественную магию с диском маны прямо сейчас, ничего бы не произошло, я был уверен в этом на сто процентов.
Это было странно и это надо было изучить подробнее, однако, определённо, не сейчас и не здесь. Подхватив стальной кокон, в котором находилось тело Агура, я, продолжая защищаться Солнцем, взлетел вверх, а потом, не обращая никакого внимания на атаки серых, бросился в сторону Хейхи.
В спину мне неслись десятки мощнейших заклинаний. А та могучая тварь, что едва не вбила последний гвоздь в крышку моего гроба, бросилась вдогонку, умудряясь поспевать даже за скоростью Крыльев Семи Ветров.
Однако, хотя у меня до сих пор не было уверенности в победе над ней, от того, чтобы сбежать, меня уже ничего не удерживало. И даже бросившийся в какой-то момент мне на перехват другой такой же могучий серый погоды не сделал.
Да, возможно, вечно убегать от них я бы и не смог. Но вечно мне и не требовалось.
Шестьсот плюс-минус километров до границы Хейхи я преодолел всего за пару минут. А когда снова оказался между зелёным и синим, серые отстали.
Может быть на территории Края, обладая почти бесконечным арсеналом магии они и были сильнее меня, но в Хейхе, с одними только пепельными лучами, быстро распрощались бы со своими подобиями жизней.
Оглянувшись на чёрно-серый мир Края, я приземлился и, рухнув прямо на траву, позволил себе глубоко выдохнуть.
Выжил. Я выжил.
И не просто выжил, но и в одночасье стал архимагом, и при том, вероятно, сильнейшим во всей Хейхе. До уровня Агура мне было ещё далеко, но тут уже вопрос был лишь об объёмах энергии, которую я теперь мог копить почти бесконечно.
Впрочем, даже не это было самым важным. Обладая воспоминаниями Бафомета, я бы смог стать архимагом в любом случае. Куда более невероятным приобретением стала душа Агура, и его воспоминания.
Не в силах сдержаться, я довольно расхохотался. Память величайшего мага, и величайшего исследователя. Да, только теперь, получив воспоминания Агура, я смог в полной мере прочувствовать, каким на самом деле гением был Бафомет.
Даже спустя две тысячи лет жизни и накопления знаний царь мудрости всё равно не мог сравниться со Злом извращённого разума в вопросе понимания свойств и законов магии. Если бы не его характер, то, без всяких сомнений, избранным семи богов стал бы именно Бафомет.
Тем не менее, память Агура, разумеется, не была ни разу бесполезной. Достигнув уровня полубога и став куда сильнее, чем был, когда пленил Бафомета, он успел исследовать каждый уголок Хейхи.
Во время, когда серые ещё не были так активны, он обыскал весь Край в поисках подсказок для понимания, чем Край, собственно, являлся. Он побывал везде на Хейхе, а когда неисследованных земель не осталось, отправился изучать окружающий Хейху океан.
Благодаря магии царь мудрости погружался на невероятные глубины, встречая там чудовищ, с которыми даже ему было трудно сладить. А затем, облетев планету, добрался до огромного, даже больше Хейхи, континента, полностью заселённого монстрами.
Он спускался в жерла вулканов и взлетал в космос, и хотя с каждым прожитым веком оставалось всё меньше и меньше существ, способных составить ему конкуренцию, Агур продолжал практиковаться в боевой магии. Потому что знал, что однажды ему придётся схлестнуться в битве с серыми и Маалой, а потом, став богом, отправиться прочь из Хейхи к новым мирам и свершениям.
И всё это, весь его поразительный опыт, все мысли и всё мастерство, досталось мне. Уйдёт немало времени, чтобы я смог полноценно использовать все навыки Агура так, как если бы они действительно были моими. Но это был вопрос месяцев, в крайнем случае лет, но никак не веков и тысячелетий.
Вот только ещё большой вопрос: были ли у меня эти месяцы и годы? Тяжело вздохнув, я встал и подошёл к стальному кокону.
Убрав магию Вечного оружия, я сел перед телом царя мудрости. Его состояние оставляло желать много лучшего, из-за атак сильнейшего серого, как он и говорил, все его раны не только открылись, но и стали выглядеть намного хуже, чем даже когда я его нашёл.
Тем не менее, сделать сейчас с этим я ничего не мог. И вместо того, чтобы напрасно оплакивать тело, о котором у меня было столько крайне подробных воспоминаний, я достал из кармана царя мудрости ту самую ржавую железяку, получение которой стоило ему жизни.
Ни опыт Агура, ни знания и понимание Бафомета не могли помочь мне понять, что это такое. И подавляющее большинство жителей Хейхи без всяких сомнений заявили бы, что это — просто кусок металлолома.
Однако аура, что я ощущал от железяки, совершенно точно была настоящей. А когда я попытался поцарапать её Вечным оружием, и даже ржавчину не повредил, стало понятно, что эта штука и приманкой тоже вряд ли была.
При этом мана проходила её насквозь, как и обычное железо. Да и Чистый разум помимо уже знакомого ощущения собственной ничтожности перед лицом невероятной силы больше не показывал ровным счётом ничего.
Хмыкнув, я спрятал железяку уже к себе в карман, после чего поднялся, поднял тело Агура на импровизированные носилки из Вечного оружия, и, взлетев, двинулся в сторону Вирсавии.
Одуванчик, принявший из моих рук тело царя мудрости, не удержался и пустил слезу. Странно и как-то неестественно было видеть Олдреда Тёрнера, которого я не воспринимал иначе как мудрого старого лиса, плачущим.
