— Я — с дурными вестями.
— Говори, великий воевода.
Свенельд вздохнул.
— Твоя бабка великая княгиня Ольга окончила трудные дни свои на этой земле.
— Как?!
— Еще не всё. Матушка твоя Малфрида пропала без вестей.
— Куда пропала? Матушка моя пропала? Как так — пропала?
— Навсегда.
— Навсегда, — горько повторил Владимир.
Помолчали, скорбно склонив головы.
— И еще не всё, — сурово продолжил великий киевский воевода. — Святослав хочет поделить Киевскую Русь между сыновьями на уделы.
— Передерутся, — усмехнулся Владимир.
— Возможно, — согласился Свенельд. — Но после того, как совместно расправятся с тобой.
Владимир тяжело вздохнул:
— Матушки моей больше нет. И бабки больше нет. Советчика моего.
— Нет королевы русов, — вздохнул и Свенельд. — Опустела наша земля. И закачается все.
— Может, об этом и говорил мне слепой кудесник в пещере над Днепром?
— Они считают тебя незаконным, — вдруг сказал великий воевода, не обратив внимания на его слова. — По повелению Святослава я вынужден буду служить его старшему сыну.
— Но…
— Помолчи. Новгородцы и рады бы тебя защитить, но у них не хватит на это сил. Я оставил для тебя золото. Уйдешь вместе с охраной за рубеж, наймешь на это золото варягов и вернешься в Новгород, когда начнется кровавая свара на Руси.
— Я понял, великий воевода.
— Воевода… — Свенельд невесело усмехнулся. — Расстаемся навсегда, так что узнай правду из первых уст. Твоя мать Малуша — моя внучка, дочь моего сына Люта Свенельдыча. Стало быть, я — твой прадед. И нещадно мсти тому, кто осмелится сказать, что ты — сын рабыни. Прощай, внук.
Он крепко обнял растерявшегося от этих новостей Владимира, прижал к груди.
— И помни: вовремя скрыться за рубеж и вовремя вернуться с нанятыми варягами.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
В двух поприщах от Великого Новгорода новгородского князя на распашной четырехвесельной ладье встретил посадник Радьша. Уже в летах, как и положено быть посаднику, но еще сохранивший живость и ироническую усмешку в глазах.
— Буди здрав, великий князь!
— Не великий еще. Не спеши.
— Смоленский князь Преслав первым поздравил тебя, а ему виднее.
— Первым поздравил я, — вдруг вылез Ладимир. — Еще в детстве, когда…
— Первым поздравил меня мой дядька Добрыня Никитич. И сказал, что на Руси за власть платят кровью. А я не хочу крови. Не хочу. Так что лучше расскажи, как меня в твоем вольном городе встретят.
— Перебирайся на мою ладью, великий князь. Тут все тебе и поведаю.
Неожиданно в их добродушную беседу вмешался Яромир.
— Великая княгиня Ольга повелела мне, воеводе Яромиру, доставить великого князя Владимира в Господин Великий Новгород. А он — за твоей спиной, посадник. Стало быть, повеление великой княгини еще не исполнено. Оно будет исполнено только тогда, когда я доставлю великого князя в Новгород и когда буйные новгородцы признают его власть, — непреклонно сказал он.
— Великая княгиня закончила свои дни… — со скорбным вздохом начал было посадник.
— Знаю, — брови Яромира сурово сошлись на переносице. — Княгиня закончила свои светлые дни, но не отменила своего повеления.
— Это справедливо, воевода Яромир. Повеление великой княгини должно быть исполнено.
— Тогда, посадник, насада станет впереди. Ты, посадник Радьша, можешь пересесть на насаду, гребцы тоже, а ладью привяжем к корме.
— Все слышали? — спросил посадник своих гребцов. — Исполнять повеления воеводы великой княгини Ольги без промедления.
Гребцы перебрались на насаду, лодку привязали к корме, и по команде Яромира гребцы подняли весла.
Здесь не ожидалось никаких нападений, и потому Владимир вместе с посадником сидел на верхней палубе. Впрочем, рядом находился Добрыня, всегда готовый прикрыть нового новгородского князя.
— Твой отец, великий князь Святослав тоже начинал свой путь к великокняжескому престолу в нашем городе, — неожиданно вспомнил посадник.
Он явно нащупывал тропу к будущему разговору. Это Владимир понял.
— Разве с тобой не говорил великий воевода Свенельд, посадник?
— Воевода оставил для тебя золото.
— Оно поможет мне в твоем городе?
— Нет. Это золото проложит тебе дорогу к стольному граду Киеву.
«Лукавит, — подумал Владимир. — Зачем? Что он хочет получить от меня?» И спросил:
— А как меня встретят в Господине Великом Новгороде, посадник?
— Так, как в Новгороде исстари всех киевских князей встречают. Ну, заорут, конечно, что никакой князь им не нужен, что сами со всем миром управятся, — добродушно ответил Радьша. — Ну, подерутся, конечно. А так все ладно. Когда драться начнут, ты, князь, свое слово скажи. У тебя найдется такое, чтоб звучно отозвалось?
— Найдется, — улыбнулся Владимир. — У моих богатырей давно уж кулаки чешутся.
— Ну и славно.
— А коли до смерти прибьют?
— Значит, сам виноват. Противника, княжич, нужно по силам выбирать.
И так сказал, что Владимир сразу все понял.
— Об этом и говорил с тобой, посадник Радьша, великий воевода Свенельд?
— Поговорили по душам. Ты уйдешь за рубеж, как только новоявленные удельные князья зашевелятся в жалованных им гнездах.
— Они пограбят Господин Великий Новгород, посадник Радьша.
— Пограбят, но — в меру. Уберут моих людей, но меня вряд ли тронут. Я лицо выборное, за меня не только новгородцы вступятся. Уйдут и начнут целиться друг в друга. А тут ты вернешься с варяжской дружиной.
— Варяжской?
— А зачем нам усобица?
— Вот и прольется кровь, — вздохнул Владимир. — Много прольется крови, посадник.
— Много, — согласился Радьша. — Твой дядька Добрыня Никитич правду тебе сказал. Власть без крови не добудешь, великий князь.
— Я еще не великий князь.
— Тебе это предрек слепой кудесник в селище Гнездово под Смоленском.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Но мы одни были в пещере.
— Слухами русская земля дышит.
Владимир вздохнул, сказал с горечью:
— Не по плечам ноша.
— Богатыри помогут. Покойная великая княгиня Ольга всех богатырей под тебя собрала.
— Бабки у меня больше нет, посадник. И матушка моя пропала.
— Знаю, князь Владимир.
Помолчали. Потом Владимир, еще раз горько вздохнув, произнес:
— Ну, веди в княжеский дворец.
— Туда нас и везут.
Княжеский дворец располагался за городской чертой, почему новгородцы и не обращали на него никакого внимания. Кормчий знал к нему протоку, и тяжелая торговая насада вскоре там и ошвартовалась. И все быстро, чтобы не привлекать внимания, сошли на берег. В том числе и воины Яромира.
— Разве ты не возвращаешься в Киев? — Владимир был очень удивлен.
— Повеление великой княгини не может быть отменено, новгородский князь.
Эта новость обрадовала юного новгородского князя. Он сразу понял, что опытная, проверенная в боях дружина расчетливого и решительного Яромира поможет ему справиться с неукротимым свободолюбием новгородцев.
— Я выеду в Новгород через два дня. Ты со своей дружиной останешься здесь.
— Я знаю, когда мне появиться, князь.
Передохнув, все обдумав и обговорив с Ладимиром, новый новгородский князь все же долго не мог собраться с духом. На это как раз и ушло целых два дня.
— Корзно великокняжеское накинуть не забудь, — посоветовал Ладимир.
— Зачем? Я не великий князь.
— Будешь. Если накинешь.
Лишь на третьи сутки Владимир вместе с Ладимиром выехал в Новгород, оставив Яромира с дружиной на Княжьем Дворе.
Он сразу ожидал яростного отпора, драки — но новгородцы пока никого не тронули, хотя на вечевой площади их было предостаточно.
— А говорили — «новгородцы», — проворчал Добрыня. — Тут и не подерешься…
В княжеском дворце Владимир по совету Ладимира все же надел парадный княжеский наряд, украшенный присланным из Византии золоченым оружием. Он очень волновался, в голове было пусто, и о чем говорить со своенравным новгородским народом, он не знал. Но был уверен: сказать какие-то слова просто необходимо…
— Говори от сердца, — посоветовал Ладимир.
Так он и не придумал ничего путного. А тут прибыли тиуны посадника с герольдом и трубачом. Ждать больше было уже невозможно, площадь бурлила, гомонила, ругалась, а кое-где уже и дралась для разминки и поднятия настроения. И новый новгородский князь вышел к посланцам и покорно поплелся в торжественной процессии, понимая, что он проиграл свой первый день.
Ревела труба, кричал герольд:
— Дорогу князю Владимиру Новгородскому! Дорогу князю Владимиру Новгородскому!..
