— Прививка от Пелипайской Чумы, — удивился Айэт. На его плече был точно такой же шрам.
— Именно. Но знаешь ли ты, кто дал нам вакцину? Ару. Да, да, именно они. Кстати, их никто не просил это делать. Если бы не они — сегодня в Актале не осталось бы ни одного человека или файа, способного дышать, и ару жили бы сейчас в нашем городе. Но они спасли всех нас — в обмен на то, что мы позволим им поселиться на нашей земле и будем кормить их, — потому, что с родной земли их изгнали Опустошители. Разве это было не справедливо? Справедливо. Но, светлое небо, разве тот, кто спас чью-то жизнь, имеет право превращать спасенного в раба? Идиоты — вроде тех, что лезли здесь под пули — вопят о «коричневой чуме», а я до сих пор думаю — стоило ли? Правительство делало все, чтобы избежать насилия, чтобы никто даже не знал об опасностях — они были правы. А сейчас, немедленно, начнется война!
— Но ты же говорил, что оппозиции нет!
— Среди людей и файа — да. Но вот ару… ты хоть знаешь, что их в стране девятьсот миллионов? Они почти заняли Акталу — мирно, без единого выстрела — а добыча ушла прямо из рук! И они постараются уничтожить нас — не людей вообще, не правительство, а именно нас, Организацию — мы единственные, кто им мешает.
— Но не станут же они начинать войну!
— Принудительные сельхозработы отменены. Иначе нас вообще никто бы не поддержал. Вся молодежь сейчас расходится по домам. Скоро ару станет просто нечего есть. Им остается только вновь подчинить нас или вымереть от голода. Что бы ты выбрал?
— Но разве они не могут сами выращивать себе пищу?
— Могут. Но работа, которая тебе покажется легкой, скоро убьет даже самого выносливого ару — мышечная масса у них гораздо меньше. Им остается только заставлять работать на себя других.
— Но тогда война начнется не сразу?
— Этим утром более ста миллионов парней, согнанных в трудовые лагеря, получили свободу. Большинство их мирно разойдется по домам, но многие захотят отомстить. Они пойдут в колонии ару, и, готов поклясться, что к ним присоединятся и селяне — им тоже не нравилось кормить дармоедов!
— Но почему они заставляли тогда нас?
— Их заставляло правительство. И пожалуй, никто не ненавидит ару так сильно, как они! Только ару — вовсе не беззащитные твари. Раз мы начали эту войну, то должны воевать. Воевать организованно, иначе ничего не выйдет. Мы должны нанести сильный удар. Кое-что мы уже сделали — отключили свет и воду в колониях ару везде, где могли. Открыли для населения склады с запасенным для них продовольствием — поверь мне, скоро там ничего не останется. Короче, мы хотим создать для ару невыносимые условия — они получат нашу помощь только если захотят уйти из страны. Не знаю только, получится ли. Кое-кто считает меня спасителем нации, но, знаешь, это не так. Я умею составлять красивые фразы, хорошо стреляю, умею управлять машинами Центра — но это и все. Больше я ничего не умею. Так какой из меня правитель? Нужно создать совет из умных и сведущих в управлении людей и файа — а таких в Организации немного. Придется пригласить кого-нибудь из прежнего правительства…
— …И власть незаметно утечет из наших рук, возвратившись в те, в которых была изначально.
— Пожалуй, да, — Нэйс задумался. — Если бы с нами был хоть один настоящий правитель, — из тех, что создали могущество Акталы! Знающий, как вести войну, знающий древнее оружие и отдающий жестокие приказы без страха. Да где нам…
— Но я-то тут при чем? Зачем я здесь?
— Ты Айэт. Звезда названа Звездой Айэта. Ты пришел сюда, следуя за ней. Это что-нибудь, да значит? Я бы ничего не достиг, если бы не разбирался в файа с первого взгляда. Хочешь быть моим помощником?
— Но я же ничего не знаю!
— Невежество — вещь устранимая. А остальное приложится.
Айэт промолчал. Все было так неожиданно…
— Пошли наверх, — сказал Нэйс, не дождавшись ответа. — Мы встретим зарю нового мира!
* * *
В зале Центра сидело всего двое сонных операторов. Коридоры и бывшее пропускное помещение были пусты. Все обломки и мусор там убрали, кровь смыли, панели сняли, разбитые приборы за ними — тоже. Наружную дверь уже успели заменить и исправить, лифт работал.
— У нас нет ни времени, ни знаний, чтобы восстановить контрольные системы, — сказал Нэйс. — Придется ставить обычную охрану.
Они поднялись наверх. Там тоже были убраны все следы битвы. Лишь обгоревшие стены башен напоминали о ней. После затхлого подземелья утренний воздух показался Айэту удивительно свежим. Небо на западе уже светилось голубизной поразительной чистоты — начинался день Синего Солнца. В этом сумрачном свете колоссальный массив энергостанции казался призрачным и воздушным, словно сделанный из тонкого стекла. Ореол поля, размывавший его очертания, еще более усиливал эффект. На фоне чистого неба деревья клубились темными облаками. По наклонной стене эмиттера, густо покрытой росой, сбегали капли. Было удивительно тихо, только с невидимых улиц доносился едва различимый гул. Айэту казалось, что он уже умер и оказался в другом, лучшем мире — слишком уж все было хорошо.
— Жаль, что мы разучились делать вечное стекло, — с грустью сказал Нэйс, прикоснувшись к стене. — Оно прочнее стали, с трудом плавится, не реагирует ни с одним обычным веществом. В Тар-Актале немало таких сооружений. Они были построены первыми — во время основания города, как говорят, двенадцать тысяч лет назад. Наша столица — древнейший город мира. Если честно, поверить в это трудно. Однако она уже давно миновала свой расцвет…
Нэйспомолчал. Потом вдруг улыбнулся.
— Знаешь, я никогда не был дальше окраин Тар-Акталы. Она для меня — весь мир. И я люблю ее. Когда мой отец еще не стал правителем, мы жили на берегу озера Тар, на восточной окраине. Оно похоже на небольшое море, его берег — сплошной зеленый луг, пологий склон шириной в милю и длиной во весь город… на нем прошло почти все мое детство. Вечером основания увалов на том берегу исчезают в сиянии заката и кажется, что они там, позади зари… на краю мира, где есть только ветер и свет… а с другой стороны — снежно-белые здания, как скалы… как вершины далеких гор… и за ними — энергостанция, на ее фоне они кажутся маленькими… а на ее зеркальных стенах — отражения закатных облаков… Если смотреть на нее долго, можно было представить, что она поистине безмерной высоты. А иногда, вечером, у воды бывает туман… такой густой, что ничего не видно уже за десять шагов… он светится палевым и под его пологом очень тепло… а вода еще теплее — энергостанция нагревает ее… — Нэйс спохватился и замолк.
Айэт осмотрелся — нигде никого не было видно, даже охранников. Он спросил об этом.
— Все, кто делал революцию, сейчас отсыпаются, — с усмешкой сказал Нэйс, — а враги просыпаются, и любая попытка нападения в эти несколько часов может оказаться гибельной. Это место плохо приспособлено для обороны — ты же видел, как легко мы им овладели! Сам Контрольный Центр был построен наспех, хотя и очень давно — нам придется тут все переделать… если у нас будет время.
Нэйс зевнул и потянулся.
— И с чего ты, то есть Организация, начнет? — спросил Айэт.
— Надо создать армию — кроме двадцати тысяч охранников у нас в городе нет никаких вооруженных сил. Этим утром мы объявим о наборе добровольцев.
Айэт вновь промолчал. Стена рассвета быстро приближалась. Массив энергостанции выступил вдруг с пугающей реальностью. Теперь он нестерпимо блестел алой ртутью — казалось, вся эта огромная застывшая масса сейчас хлынет на них. Нэйс снова зевнул.
— Пошли в штаб, — сказал он. — Нам нужно позавтракать.
* * *
Через час в зале на втором этаже штаба охраны собрался совет Организации. Айэт тихо устроился в углу. Хотя он ничего не сказал Нэйсу, тот все же привел его сюда. Юноша начал уже опасаться, что его симпатия к нему объясняется куда более простыми причинами — любовью к красивым мальчикам, скажем. О том, как юный герой революции полезен для агитации женских масс, он не думал.
Сейчас Нэйс стоял у исполинской — во всю стену — карты страны, поясняя, в каких ее районах Организация достаточно утвердилась. Айэт с интересом слушал его.
Актала занимала огромный кусок Плоскости — восемь на четырнадцать тысяч миль, огражденный со всех сторон горами. В ней жило полтора миллиарда людей. Нэйс сомневался, что Организация, имеющая меньше миллиона членов, сможет эффективно управлять таким их количеством — особенно, если учесть, что во многих городах и целых областях страны у нее вообще не было сторонников. Члены Совета сами хорошо это понимали и казались растерянными.
Айэт оживился, когда Нэйс заговорил о создании боевых сил — ему вовсе не нравилась война, но он понимал, что изгнание ару необходимо. Нэйс сообщил, что набор добровольцев уже объявлен и идет с большим энтузиазмом — только в столице они могли сформировать миллионную армию, но оружия на ее складах хватало едва на сто тысяч человек. В Тар-Актале был завод по производству автоматов и пистолетов, но, чтобы вооружить всех добровольцев, требовались годы — на это просто не осталось времени. Приходилось надеяться на технику.
