* *
О России, советской власти и Польше Святой Престол получал информацию из других источников. Например, в сентябре 1946 года в двух чемоданах, принадлежавших монсеньору Антонию Квятковскому, была доставлена потрясающая подборка документов из Зальцбурга. В первом чемодане содержались различные документы, письма, дагерротипы и личные записки, которые так и не попали в Исторический архив41. Во втором находились тысячи первоклассных, строго засекреченных документов из НКВД: инструкции для разведки, сведения о методах и процедурах проведения арестов и выбивания признательных показания, а также о пересылке и депортации политзаключенных. Фотокопии всех этих оригинальных документов в настоящее время находятся в Историческом архиве – их можно было бы назвать настоящей «шпионской коллекцией», которая, безусловно, заслуживает тщательного изучения.
О монсеньоре Квятковском нам известно мало. Из некоторых документов биографического свойства, содержавшихся в чемоданах, мы знаем, что в 1939 году он пребывал в Румынии и в сентябре проехал через город Ватра-Дорней, что в Буковине42, по пути в Кэлимэнешти. Там он устроился работать в управление польской армии, бежавшей от нацистских захватчиков. В брошюре, датированной 1941 годом, указывается, что в Риме он был автором передач на польском языке для ватиканского радио43. В мае 1942 года монсеньор Квятковский писал кардиналу Мальоне, что намеревается составить пространный отчет для Пия XII о коммунизме44. Святой Престол даже предложил ему пособие в размере двухсот лир на покупку «средств, необходимых для проведения научных изысканий о коммунизме»45. Исследования требовали пребывания с риском для жизни на территории, оккупированной СССР. К сожалению, имеющиеся данные о его жизни после окончания войны остаются туманными и противоречивыми. Возможно, в 1946 году он еще был в Риме и провел несколько месяцев в Польском папском институте на Виа Каваллини46. В любом случае для Бюро он уже был мертв. Когда в сентябре 1946 года был доставлен чемодан, в записке при нем указывалось: «Вероятно, отец К[вятковский] был внезапно арестован советскими властями после 1942 года, в Польше или в Германии, и казнен»47. Возникает соблазн закрыть дело монсеньора Квятковского этой эпитафией, однако выясняется, что это известие о предполагаемой смерти не соответствует действительности.
Первый документ, опровергающий казнь Квятковского, содержится в деле, которое относится к другой архивной серии, посвященной России. Речь идет о статье, опубликованной 1 июля 1950 года в газете «Трибуна Люду», официальном печатном органе Польской объединенной рабочей партии, с кричащим заголовком «Гитлеровский агент, руководитель польскоязычной программы на ватиканском радио». В статье разбиралась незадолго до того изданная книга Стефана Урбанского под названием «Государство Ватикан», и Антоний Квятковский был назван «директором передачи радио Ватикана на польском языке, персонажем, подыгрывающим американскому империализму и вместе с тем являвшимся одним из главных осведомителей секретных служб Ватикана о Советской России и странах народной демократии»48.
В статье «Трибуна люду» кратко описывалась биография отца Квятковского: «После обучения в школах Острога и Вильнюса [в те времена эти города входили в состав Российской империи, а сегодня находятся соответственно в Украине и Литве] он продолжил учебу в Санкт-Петербургской семинарии, где в 1914 году получил степень доктора богословия. В том же году он стал священником прихода святых апостолов Петра и Павла в Москве и начал преподавать религию. В Москве он оставался до декабря 1917 года, когда бежал в Харьков [в Украине], где служил военным священником и преподавателем религии. 16 марта 1920 года он был арестован большевиками и провел в тюрьме больше года». Из статьи мы узнаём, что, обосновавшись в Варшаве в 1921 году, он отправился в Москву в качестве эксперта при польской делегации и участвовал в выработке Рижского договора, определившего новые границы между Россией и Польшей. «До 1925 года он оставался в Москве, где собирал сведения антикоммунистического характера и передавал их Пию XII, который возвел его в ранг прелата. С 1925 по 1930 год он работал с документами»49. Здесь его «путь» приобретает для нас больший интерес: «В 1930 году он основал институт научных исследований большевизма, опубликовал пятнадцать книг и основал журнал “Борьба с большевизмом”. В 1936 году он вступил в контакт с антикоминтерном [Специальное антикоммунистическое ведомство при министерстве пропаганды Йозефа Геббельса] и начал передавать ему информацию».
И тут в биографической статье нас ждет сюрприз:
«Он принял участие в международной конференции руководителей антисоветских разведывательных служб в Фельдафинге. Он передал материалы для антикоммунистической выставки, которую Геббельс устроил в Берлине и которая впоследствии, в годы нацистской оккупации, проводилась во всех покоренных Германией странах. В 1939 году он покинул Польшу, проехал через Румынию и вернулся в Рим. Он собрал материал для довольно примитивного исследования по истории, стратегии, тактике и влиянию большевизма на человеческую психологию. Завершив свой труд в 1943 году, он отправился в Сан-Ремо, где продолжил работу на основе документов, привезенных из Рима».
А вот и вишенка на торте: не зная, что произошло с монсеньором Антонием Квятковским, Бюро полагало, что он умер, однако коммунистическая газета сообщала, что «в 1943 году он отправился в Берлин». Истинность своих утверждений автор статьи обосновывает тем, что «рассказ о жизни Квятковского составлен на основе официальных документов, хранившихся в архивах гестапо».
И это еще не все. Напряжение в статье продолжает нарастать:
«В 1944 году, когда последние крысы уже покинули объятое пламенем гитлеровское судно, Квятковский по приказу гестапо поехал во Францию с задачей убеждать французское духовенство, при этом контакты с Францией обеспечивал другой немецкий шпион, архиепископ монсеньор Боссар». И, наконец, апофеоз: «Недостойная деятельность Квятковского продолжилась с благословения пап Пия XI и Пия XII»50. В общем, Квятковский, бывший директор вещания радио Ватикана на польском языке, с 1943 года был «шпионом-пособником» на содержании у гестапо, нацистов и самого Гитлера… и действовал с личного благословения Пия XII.
* * *
На Бюро утверждения автора о Квятковском не произвели особого впечатления. Его члены усмотрели в статье порочную журналистскую практику, заключавшуюся в том, чтобы связывать Пия XII с нацистским руководством через католическое духовенство. К тому же это не соответствовало информации, которой располагало Бюро. Но основания для беспокойства у них все же были. Примерно за два месяца до публикации просоветской польской статьи Католический комитет беженцев в Нью-Йорке провел расследование о преподобном Антонии Квятковском, «проживавшем по адресу Хиллмартон-Роуд, дом 32, квартира 7, Лондон, Англия. Прежде чем предпринимать какие-либо действия по этому делу, мы хотели бы подтвердить имеющиеся у нас сведения о деятельности отца Квятковского в Англии и Польше». Далее в письме утверждалось, что у Квятковского проблемы со здоровьем и что Комитет не намерен «вывозить его в Соединенные Штаты, если этого не позволяет его здоровье и без согласия Церковных властей»51.
Минутант Луиджи Поджи заявил, что «в Архиве никакой информации о нем нет». Это, разумеется, было ошибкой. Мог ли архивариус совершенно забыть о тысячах документов из таинственного чемодана, присланного в Рим из Зальцбурга всего тремя годами ранее? Возможно. Как бы то ни было, монсеньор Поджи запросил сведения у номинального польского епископа, монсеньора Юзефа Гавлины, который с 1947 года занимал должность ректора костела Санто-Станислао-дей-Полакки, польского прихода в Риме52. Секретарь монсеньор Тардини дал разрешение на это расследование53, и ответ вскоре последовал.
Монсеньор Гавлина ответил
