Робин никогда не стал бы — не смог бы — обращаться со мной так, как Джереми, но Робин два десятка лет живет бок о бок с Джилл, для которой снобы — отличный объект шуток, в отличие от женщин в бизнесе. Признаться, я обожаю наблюдать за своим шефом в ситуациях вроде сегодняшней. Дружелюбный, контактный, он легко заткнул бы в интеллекте за пояс любого из клиентов, и тем не менее с подачи Робина каждый из них чувствует себя капитаном команды-лидера. Заметив, что по сценарию Джереми я остаюсь на скамье запасных, Робин корректно, но твердо включает меня в разговор:
— Кейт как раз и будет заведовать вашим порт-фолио, Джереми. С любыми вопросами можете обращаться к ней. Ей все по силам объяснить, даже таинственные действия Федерального резервного банка.
А через несколько минут, пока клиент набивает рот голубятиной, замечает:
— Вам, должно быть, приятно будет услышать, Джереми, что пакеты ценных бумаг в ведении Кейт принесли нам наибольший доход за последние полгода, хотя рынок акций переживал не лучшие времена, верно, Кейт?
Я благодарна Робину безмерно, но он напрасно старается. Среди противоположного пола есть экземпляры, которые предпочтут любого мужчину, даже идиота, самой умной женщине. Джереми Браунинг определенно из их числа. Смешно наблюдать за его попытками определить мне подходящее место: я ему не жена и упаси боже не мать, не одноклассница его сестры и уж никак, черт возьми, не кандидатка в любовницы. Так что же эта девица тут делает, задается он вопросом, перемалывая голубиные косточки. Зачем она нужна?
Вот уж десять лет, как я с этим сталкиваюсь, а все никак до конца не пойму. Что это? Страх перед неизвестным? Очень может быть. В семь лет Джереми отправили в элитную школу для мальчиков, после школы — в один из последних мужских колледжей; супруга Аннабель занята исключительно воспитанием его наследников, и любой другой ход событий видится ему нарушением нормы, чуть ли не преступлением.
Джереми похлопывает меня по плечу:
— Прошу прощения. Если не возражаете, я бы забрал свой бокал.
Я и не заметила, что машинально двигаю его бокал к центру стола, чтобы никто ненароком не опрокинул, — рефлекс, выработанный трапезами с Эмили и Беном.
— Ой! Простите. Это я по привычке. Дети вечно что-нибудь уронят.
— О, у вас есть дети.
— Двое.
— На этом, надеюсь, остановитесь.
Иными словами — хватит рожать, я тебе плачу не для того, чтобы ты плодила чьих-то отпрысков. Жуть как хочется вернуть комплимент хорошим пинком под столом, лишив его самого возможности размножаться. К сожалению, пункт «яйца всмятку» в отчете о работе с клиентом смотрится непрофессионально.
— Естественно, Джереми… — говорю ровно, прокашляв прилипший к гортани листок салата, — вами я буду заниматься в первую очередь.
03.44
Оставила спящих детей одних дома, а сама смылась в «ЭМФ». Работы по горло. Откладывать некуда. Я ведь ненадолго, минут на двадцать, от силы сорок. Дети и не заметят.
Офис пуст и нем, если не считать механических вздохов и стонов — по ночам техника тоже занимается любовью. Когда меня никто не отвлекает, я сама работаю как машина; цифры так и мечутся муравьями по экрану, маршируют взвод за взводом. Квартальный отчет готов. Сохраняю файл, отправляю монитор спать и выскальзываю из здания. Над Сити встает послеядерный рассвет: хлесткий теплый ветер, вихри сора на тротуаре, небо цвета сковородки. Замечаю на горизонте мутный желтый огонек такси, пытаюсь остановить. Таксист мой жест игнорирует. Еще одно такси свистит мимо. Я в отчаянии. Приближается третье. Выскакиваю на дорогу, раскидываю руки. Водитель выворачивает руль, плоская рябая рожа на миг мелькает передо мной, через стекло несется: «Куда прешь, корова?!»
Сижу прямо на бордюре, глотая слезы бессилия и жалости к себе, когда издалека доносится вой пожарной сирены. Пожарники согласны подвезти. От благодарности я забываю назвать свой адрес, но мы мчимся по знакомым улицам, пока не сворачиваем на мою. Дом уже рядом, и я вижу собравшуюся перед ним толпу.
Из окна детской валит дым. Комната Эмили!
— Мисс, сюда нельзя. Отойдите. Мы справимся, — басит кто-то над ухом.
Я бьюсь в дверь, зову детей, но ничего не слышу за воем сирены. Не слышу даже собственный вой. Выключите! Кто-нибудь, выключите проклятую…
— Кейт! Кейт, проснись! Все в порядке, дорогая, все хорошо.
— Что?
— Все в порядке. Это всего лишь плохой сон. Сажусь на кровати. Мокрая от пота ночная рубашка липнет к телу. Сердце бьется в ребра, как птица в силках.
— Я бросила детей, Рич. В доме пожар!
— Тебе приснился кошмар. Все в порядке, правда.
— Нет! Я оставила их одних в доме. Бросила и ушла на работу. Я их бросила!
— Нет, дорогая, ты их не бросала. Послушай, это Бен плачет. Слышишь?
Сверху несется вой пожарной сирены — безутешный плач малыша, у которого режутся зубки.
7
Воскресенье
День отдыха, иначе известный как день беспрерывного физического труда на благо домашнего хозяйства. Первым делом берусь за холодильник, одну за другой вынимаю из морозилки все упаковки просроченных готовых блюд — «пищи Редди», как острит моя дорогая родня Шерил. Смываю подозрительного вида водоросли, бахромой окаймляющие стеклянные полки. Избавляюсь от ошметка пармезана с запахом дома престарелых, от куриных бедрышек инкубаторских цыплят — эта отрава, которой Пола пичкает моих детей, отправляется на самое дно мусорного ведра, от греха подальше. Сколько раз ей повторять — мои малыши должны есть все натуральное.
Три загрузки стиральной машины. Хуанита, по причине хронически больной спины (три с половиной года мучается), от стирки отстранена, а няня к одежде взрослых принципиально не прикасается. Впрочем, время от времени Пола нарушает собственное табу и все же бросает в машину какой-нибудь из моих свитеров со значком на этикетке «только сухая чистка». (Каждый раз я подумываю о выговоре и каждый раз трушу, предпочитая занести в «Долгий ящик жалоб на Полу».)
Сегодня на воскресный дружеский ужин к нам приглашены Кирсти и Саймон. Очень важно время от времени встречаться с друзьями, напоминать себе, что в жизни есть кое-что еще, кроме работы, — плести, так сказать, кружево светской жизни и все такое прочее. Да и детям нужно увидеть мамочку в приятных домашних заботах, чтобы было из чего лепить яркие детские воспоминания. Боюсь, как бы у моих детей не осталась в памяти тетка в черном, с порога раздающая указания.
У меня абсолютно все под контролем. Кулинарная книга, как Библия, открыта на вытертом до блеска аналое; необходимые продукты тут же, на столе, в радующем глаз количестве. Своей очереди ждет нарядная бутылочка оливкового масла с шелковой лентой вокруг горла. На мне очаровательный фартучек с веселеньким цветочным рисунком — пародия на рекламную домохозяйку пятидесятых и в то же время грозное напоминание о домашнем рабстве женщин вроде моей мамы. К счастью, оставшемся в прошлом. Наверное. Я заранее обдумала и удобный наряд «хозяйки воскресного дружеского ужина», в который мигом переоденусь за пару минут до прихода гостей: джинсы «Эрл» и розовый кашемировый пуловер от Донны Каран. Итак, начнем. Пытаюсь отмерить требуемое по рецепту количество пряностей, лука-порея и сыра для домашнего пирога, да только Бен упорно карабкается ко мне на колени, как кошка цепляясь за ноги нестрижеными ногтями. А стоит мне его снять — опять включается пожарная сирена.
Некоторые хозяйки собственноручно делают тесто для пирога. На мой взгляд, это все равно что экспериментировать в спальне с наручниками: рвение и техника, конечно, достойны восхищения, но лезть в это самой? Увольте. Вынув тесто из упаковки, смазываю один лист растопленным маслом.
Сверху кладу второй. Работка — одно удовольствие. Заходит Эмили; нижняя губа выпячена и подозрительно дрожит.
— Где Пола?
— Сегодня воскресенье. По воскресеньям Пола не приходит, солнышко. Зато Эмили с мамой испекут замечательное печенье.
— Не хочу спекать печенье. Хочу Полу.
Когда я услышала это впервые, мне будто спицу в сердце вогнали. С тех пор фраза звучала не раз, но боль слабее не стала.
— Эм, маме вправду очень нужна твоя помощь. Тебе понравится, вот увидишь.
Взгляд больших серых глаз задумчив — дочь оценивает мать в роли своей матери.
— А папа сказал, я могу посмотреть видик.
— Ладно, посмотри видик, но обещай к приходу тети Кирсти и дяди Саймона надеть свое голубенькое платье.
11.47
У тебя все под контролем, Кейт, все идет по плану. Снова консультируюсь с рецептом. «Из лимонного сока и тертого сыра приготовьте холодный соус бешамель». Это еще что за птица такая — бешамель?
Переворачиваю страницу. «Рецепт соуса бешамель см. на стр. 74». Отлично. Начались фокусы. Звонит мобильник.
— Я не вовремя, Кейт? — гудит в трубку Род Тэск.
