— Я объясню позже. — Как можно мягче улыбнувшись девочке, я повернулся к нелюдю:
— Грязно играешь…
— На победу. — Хмыкнул неприятель, приняв оскорбление за комплимент.
— А цена? — Звуки таяли где-то внутри, вырываясь изо рта жалкой пародией на нормальную речь.
— Нейтралитет. Удивлен? — Поинтересовался красноглазый, уловив мое потрясение. — Пойми, мальчик, ты — не более чем заноза, а не настоящая проблема. Заноза неприятная, но терпимая. И помощь от тебя будет такой же никчемной. Не мельтешить под ногами — лучшее, что ты можешь.
— Тогда последний вопрос: кого принесут в жертву костяной матери, и что станет с городом?
— Это два вопроса, но я отвечу. — Желваки твари напряглись, словно ему не хотелось говорить правду. — Город погибнет. Неминуемо. Что же касается жертвы… Знаешь ли ты, почему был избран на эту роль? Не отвечай, разумеется нет. Причина проста: первая костяная мать собрана из определенных людей. И их же стоит использовать для ее оживления. Если же они недоступны…
Чудовище замялось, я не перебивал. Уже зная, что не приму предложения, лишь желая уточнить, как глубоко может пасть разумное существо в своем непомерном стремлении абсолютного контроля.
— Если оригиналы не доступны, то следует использовать наилучшую замену. Родню. В твоем случае — сестру.
— Наделенную силой… — Догадался я, вспоминая умильную мордашку вечно раздраженной Сциллы. И тут же нанес удар. Не открыто болтающимся на поясе мечом, а припрятанным в складках хитона кинжалом.
Не имело никакого смысла состязаться с красноглазым в честном бою. И тем более не было резона соперничать с ним в магии. Но вот внезапность… Могла сработать лишь тактика крыс из трущоб, как говорили порой мои собратья по сословию, презрительно кривя высокородные физиономии. В отличии от меня, они никогда не встречались с вооруженными заточками оборванцами в темных закоулках. А вот я встречал.
Увы, Рубиноокий тоже.
На его бледное лицо упали багряные капли крови, а моя прекрасная рука (на этот раз левая) пролетела мимо уха.
— Сука.
Глядя за аккуратно кладущего на стол ножик нелюдя, я пытался зажать кровоточащую рану.
Враг опять победил. На этот раз окончательно.
Я снова потерял руку. На этот раз — навсегда.
Инси…
Инси атаковала. Безжалостно и внезапно даже для меня, прожившего бок о бок с ней множество жизней. Небрежно брошенное перед ней оружие вонзилось меж ребер негодяя, и тот, бешено заверещав, изогнулся дугой. Волна неудержимого колдовства устремилась от него во все стороны, круша древние витражные стекла, убивая разжиревших на храмовых харчах мух и вызывая раздвоение в глазах.
А когда шторм улегся, я набросился на беззащитную тварь. Без фокусов или маневров впиваясь залитыми собственной кровью пальцами правой руки в рубиновые глаза, прогоняя всю доступную сейчас силу прямо в мозг чудовищу.
Держу пари, в нормальной форме он легко отразил бы выпад. Но страшная даже для обычного человека рана обернулась для почти неуязвимого существа катастрофой. Метящий в боги зверь попросту отвык от боли и, не в состоянии совладать с чувствами, потерял контроль над окружением.
Жизнь погубившего судьбы миллионов людей демона оборвалась.
***
Я покинул Храм Великих Доменов лишь через полчаса.
Нет, мне не хотелось насладиться победой и попинать труп недавнего владыки мира ногами. Скорее наоборот, будь моя воля, и я давно бы оставил змеиное логово. Но, видимо, злая судьба окончательно возненавидела простых смертных. Последнее колдовство Рубиноокого не ограничилось перевернутыми скамейками и побитым стеклом. Главный удар обрушился на Инси, и теперь маленькая рабыня лежала на полу не в состоянии подняться. С изломанным позвоночником и смятыми ребрами, она могла только слабо улыбаться, а моя “помощь” сводилась к касанию остывающей ладошки и успокаивающим разговорам. Демоны и бесы, если бы я мог — отдал вторую руку, но поднял девочку из мертвых! А так…
Несколько раз в помещении появлялись люди в белых балахонах. Словно не веря случившемуся, они молча подходили к поверженному хозяину и так же молча убирались прочь, не рискуя нарываться на гнев победителя. В какие-то моменты мне хотелось сорвать чертову ткань с их лиц и поглядеть на ошарашенные рожи, но остатки человечности не давали бросить возможно самого близкого человека один на один с пустотой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я покинул Храмовый остров лишь когда дыхание юной луамки остановилась. Мы все-таки не смогли побороть проклятие. Древнее колдовство оказалось сильнее и забрало жизнь девушки. На этот раз навсегда. Обменяв свою чистую душу на черное сердце красноглазой нечисти, она спасла реальность. Написала последние строки хроники старого мира, открыв дорогу будущему. Я же просто поставил точку.
Многоточие. Как ни крути, по Сиере шастала еще одна древняя мерзость, чье уничтожение сейчас стоило дороже сотен тонн золота.
Подхватив переставшую кровоточить и порядком заиндевевшую культю, я вновь отправился воевать с силами зла. Наверное, это было то еще зрелище. Здоровенный калека с обрубком собственной конечности подмышкой, упрямо волочащийся по пустынным улицам. Увы, поблизости не было благодарных зрителей, способных оценить диковинное представление. Мертвецы не ценили иронию ситуации, нормальные жители либо перешли в первую категорию, либо бежали в порт, а шавки Рубиноокого… Честно говоря, я не представлял, чем заняты приспешники твари. Оставшись без пастуха бараны интересовали льва исключительно во время охоты. Но час мелкой дичи еще не настал.
— Зараза. — Пробормотал я, наступая на черепушку очередного восставшего. В какой-то момент меня основательно задолбали полноценные драки, и на смену разнообразным тактикам пришла примитивная связка: телекинезом уронить зомби на землю и опустить пятку на затылок. — Где ж ты прячешься?
Разумеется, Костяная Мать не отозвалась. Сомневаюсь, что она вообще умела разговаривать. Собственно, ей и не требовалось. Тысячи миньонов повиновались и без четких команд. Инстинкты, инстинкты и еще раз инстинкты. Вернее, всего один инстинкт: найти живого человека и превратить того в мертвого.
Костяная мать не отозвалась, но и без этого я прекрасно понимал, где ее искать. Плотность умертвий выдавала ее словно потоки золота богатый район. В какой-то момент их число стало столь велико, что я уже не рисковал драться, лишь силой удерживая тварей на расстоянии. Налетая на невидимую стену те злобно шипели, медленно кружились вокруг и, пристраиваясь за спину, топали следом, словно чайки за рыболовным судном.
А затем я увидел ее.
Огромную. Ссутулившуюся, но даже так на голову возвышающуюся над окружающими мертвецами. Долговязую. Рост явно не пошел ей на пользу, лишь растянув мертвую плоть, но не дав ни грамма ширины. С рожей, похожей то ли на шакала, то ли на лошадь, но в какой-то уродливой ипостаси.
Я увидел ее, она увидела меня. Взгляд моих карих глаз встретился с ее зелеными, и королева восставших осторожно шагнула в мою сторону.
— Чуешь, да? — Ухмыльнулся я, нагло помахивая культей. — Великолепная свеженькая кисть. Не никчемный суррогат. Оригинал… Моя. — Гордо добавил я, косясь на утраченную руку.
Разумеется, мертвечина не ответила. Она молча двинулась в мою сторону, с каждым движением наращивая скорость. Шаг за шагом, расталкивая собственных прихвостней, нечисть мчалась ко мне, я же медленно отступал к центральному колодцу, расположенному в самом сердце рыночной площади. По древним хорсидским верованиям, его мрачный зев уходил к самым корням земли, а сказочные основатели Сиеры впервые заночевали именно в этом месте. Конечно, подобные слухи казались мне глупостью. У земли вряд ли наличествовали корни, а героям легенд не было резона искать воду в паре километров от реки. Но колодец определенно имелся и достигал весьма существенной глубины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подпустив Костяную Мать поближе, я направил ей навстречу могучий удар чистой силы. Мифическое существо числилось в списке иммунных к магии, но я решил попытаться. Не надеясь на успех, скорее очищая совесть. Окажись иначе — чудовище не дожило бы до наших дней, но надежда на победу малой кровью упрямо маячила в уголках сознания, и я рискнул. Разумеется безуспешно. Разумеется имея план Б.
