сторону закрытой двери.
Я подпрыгиваю. Внутренний инстинкт кричит, чтобы я отползла назад, но Генри хватает меня за руки, разворачивает лицом к себе и прижимает палец к губам.
– Я думал, ты не успеешь к ужину, – продолжает мужчина. – У меня есть хашлама в мультиварке, если хочешь.
Я округляю глаза, и Генри качает головой.
Через бесконечное множество оглушительных ударов сердца шаги удаляются.
Генри сжимает мою руку и поворачивается, медленно приоткрывая дверь. Мы выползаем, продолжая держаться за руки, хотя это затрудняет передвижение по лестнице.
Мы двигаемся очень, очень тихо, но когда наверху хлопает дверь, я бросаюсь бежать, вырвавшись из рук Генри, который пытается меня остановить. Перепрыгиваю последние три ступеньки, проскальзываю через кухню и вылетаю через заднюю дверь, которая тут же захлопывается за нами. Я спотыкаюсь о безголовую кошку; та падает на дорожку, и у нее отламывается хвост.
– Подожди! – Генри хватает меня за руку и останавливает так резко, что единственный фактор, удерживающий меня от падения назад, – это его крепкая хватка. Он выуживает из кармана украденные вещи, сует их мне в руки и лезет в мою сумку, чтобы достать камеру. Прижав меня к себе, Генри вытягивает руку и фотографирует нас. Затем хватает меня за запястье и вытаскивает со двора. Ворота закрываются с осуждающим лязгом, но мы не позволяем чувству вины остановить нас и бежим, перепрыгивая через корни деревьев, которые тоже стремятся сбежать с тротуара, под которым они были погребены.
Наконец мы переходим на шаг, а затем останавливаемся. Наклонившись, Генри упирается ладонями в колени, стоит так и тяжело дышит. Я сижу на самом крупном корне дерева.
Когда Генри поднимает голову, его ухмылка застает меня врасплох.
– Видела, каким я был там? Я совершенно точно спас тебя.
Не могу удержаться от смеха, хотя сжимаю крест так крепко, что он впивается в ладонь.
– Не принимай свою победу слишком близко к сердцу.
– Из нас получилась хорошая команда, – говорит он.
– Мы всегда были хорошей командой.
И это правда. В любой другой ситуации геройствовала бы я, оставаясь рядом с Генри невозмутимой перед лицом любой опасности, но стоило мне один раз испугаться – как он вмешался и взял на себя роль смелого защитника. Возможно, мы даже лучшая команда, чем я думала. Мы не просто противоположности, которые уравновешивают друг друга. Мы – партнеры, каждый из которых может понять, что нужно другому, и без лишних вопросов удовлетворить эту потребность.
Редкое сочетание. Нечто такое, за что нужно держаться.
Я выкидываю Генри из головы.
Адреналин затапливает меня, угрожая разрушить самообладание, а ведь я пообещала себе, что буду держаться. Размышления о любых чувствах к Генри лишь вызовут у меня слезы… чего я сейчас не могу себе позволить.
Перевожу взгляд на крошечный золотой крестик в своей руке. Подарок на день рождения? Сувенир от любимого человека, который ушел из жизни? Это не имеет значения: важно, что кто-то придет домой сегодня вечером и обнаружит пропажу.
– Послушай, – говорит Генри, – мы проследим за тем, чтобы Николас вернул его.
– Ага, – соглашаюсь я, но это не избавляет меня от чувства вины из-за совершенной кражи. Я пытаюсь оттолкнуть это чувство и спрятать его подальше вместе с другими, но вина скользкая – и похожа, скорее, на масло, чем на краску.
Генри все еще ухмыляется, очевидно, до сих пор испытывая приток адреналина.
Я цепляюсь за его возбуждение. Позаимствовав его как куртку, я натягиваю соответствующую ухмылку. Надеюсь, я выгляжу радостной, переполненной адреналином до предела, хотя внутри меня пустота.
Глава 10
Пути назад нет.
Другой мир
Оставив нашу фотографию надежно спрятанной в книге, а украденные вещи – на хранении у Рут вместе со строгим распоряжением вернуть все владельцу, мы с Генри решили перекусить гамбо с морепродуктами в одном заведении, порекомендованном Рут. К тому времени, как мы возвращаемся в книжный магазин, та собирается закрываться на ночь.
– Я переживала, что ты не придешь.
Я улыбаюсь ей, но внутри кипит слишком много сдерживаемых чувств, которые мешают мне делать это искренне.
– Ты в порядке, дорогая? – спрашивает Рут.
– Просто устала.
Я надеялась, что сегодня больше не будет никаких заданий. Николас был прав в одном – они заставляют меня чувствовать то, что я вообще не хочу чувствовать. Даже последнее испытание с кражей, где вроде бы не было повода для веселья, все равно подарило мне радостный момент – когда Генри ухмыльнулся после побега из особняка. Возможно, без Генри все было бы проще.
Я возвращаюсь в раздел поэзии, достаю свою книгу и сначала читаю новое стихотворение, так как мне нужно время, чтобы успокоиться, прежде чем ознакомиться с очередным испытанием Николаса.
Мертвые
Я вижу их – ряд к ряду по земле они проходят так,
Нет листьев на деревьях, нечего там ветру обнажить;
Стоят они, как будто нагота – пустяк,
Как будто зиму ничего не стоит пережить;
Пусть по ветвям сок уж не потечет,
Нет ярких листьев и живых цветов;
Из сердца изгнан Бог, который каждый год
Весну спасает из зимы оков;
Жизнь у Него украв, они скрывают свою смерть,
Стремясь Его здоровым лоском кожи синеву прикрыть;
Заимствуют слова для мыслей, что не могут сами воплотить,
Чтобы казалось, будто могут говорить;
Так и живут – без жизни и внутри мертвей,
Чем листья, что уж сбросили с ветвей.
Джонс Вери
Читая стихотворение, я мысленно создаю картину: грубые мазки углем на бумаге для рисования, склон холма, покрытый мертвыми деревьями, чьи ветви цепляются за зимнее небо, невосприимчивые к холоду и все еще притворяющиеся живыми, несмотря на то что в них больше не течет сок. Как вампиры – мертвые, но все равно способные двигаться. Ирония в том, что Николас подчеркнул слова о жизни, в то время как деревья явно мертвы. Он предупреждает меня? Просит отказаться от своей цели и продолжать жить как сейчас? Но это невозможно. Моя жизнь после этого никогда не будет прежней, так или иначе.
Я разворачиваю записку:
«Теперь, когда ты принесла украденную добычу, поймай пирата».
Я не знала, что они есть в Новом Орлеане. Вампиры здесь определенно водятся, но пираты… Это что-то новенькое.
– Здесь есть пираты? – спрашиваю я у Рут.
– Даже не знаю, – отвечает она, поправляя очки в бирюзовой оправе. – А теперь желаю вам обоим спокойной ночи.
С этими
