– Женщина! – от этого окрика я так и замерла. – Что ты делаешь?
– Я? – удивленно смотрю на него. – Я пытаюсь встать. По-моему, ничего противозаконного. Я вообще не понимаю, с чего ты взбесился!
Воин вдруг резко выдохнул, закрыл глаза, явно пытаясь совладать с эмоциями, затем я услышала тихое:
– Откуда ты взялась? – и пристальный взгляд на меня. – Откуда, женщина? Ты не ведаешь правил приличия, не осознаешь границы допустимого, не знакома с традициями Иристана и даже не озаботилась собственной безопасностью, зато ложь освоила виртуозно! Ты действительно ничего не знаешь?!
У меня от таких обвинений весь боевой настрой пропал, и я лишь изумленно выдохнула:
– Воин, да я тебе вообще ничего плохого не сделала… а ты…
Тихий стон, рык, затем спокойно, с расстановкой и как маленькой он начал объяснять:
– Таакена, тебе нельзя вставать сейчас. Ты просто не сможешь. Я старался быть нежным с тобой, но я воин. И далеко не слабый. Ты останешься здесь, я буду рядом.
Не поняла. Продолжаю удивленно смотреть на своего синеглазого и первого. О чем речь вообще?
– Воин, – не скрывая подозрительности, протянула я, – ты сейчас о чем, а?
На меня странно посмотрели и, явно с трудом сдерживаясь, сообщили:
– Ты стала женщиной.
Недоуменно смотрю на него, чтобы сообщить:
– Я в курсе.
Недоумение теперь отразилось на его лице.
– Значит, – голос стал нехорошим, – ты действительно намеренно подделала знак клана, надела браслет дакха и проникла в этот день в Шоданар?
– Ну да, – совершенно спокойно ответила я. Погладила татушку и сокрушенно призналась: – С татуировкой нехорошо получилось, выглядит ужасно, да?
Потрясенный, взбешенный и недоумевающий воин просто молча смотрел на меня. А до меня вдруг дошло очевидное:
– Стой. – Я протянула руку и накрыла его дернувшуюся при моем прикосновении ладонь. – Я поняла, ты переживаешь, что мне будет больно?
Воин медленно кивнул.
А меня такой волной нежности накрыло.
– Ты правда за меня переживаешь? – Я потрясенно смотрела на тар-эна, он не менее потрясенно на меня. – Да не будет мне больно, – смущенно улыбнулась, – мне и в самый момент, когда ты… ну… вошел, больно не было ни капельки. Даже удивилась. Никогда не думала, что это бывает так…
– Как? – Он улыбнулся, и эта улыбка вмиг растворила остатки его ярости и странного недовольства ситуацией.
– Так удивительно, – мой шепот стал тише, – волшебно, восхитительно, совсем не больно, и это как океан удовольствия, накрывающий теплыми волнами бесконечного блаженства…
Улыбка воина стала шире, его пальцы вновь осторожно коснулись моей щеки, и он едва слышно произнес:
– Я нашел тебя, все остальное не существенно.
– Э-э-э, если смотреть объективно, то это я тебя нашла, – резонно возразила я и почему-то очень радостно улыбнулась.
Светловолосый воин отрицательно покачал головой и повторил:
– Я нашел тебя.
И так много было в этих словах… примерно как тогда, с его протянутой рукой – вроде жест, а означал многое. И, наверное, именно это меня вдруг насторожило и встревожило.
– Та-ак, – протянула недовольная я, смутно предчувствуя грядущие неприятности, – ты нашел меня, я нашла тебя, теперь давай теряться, ибо время уже.
И я попыталась встать, для чего чуть напряглась…
Резкая боль пронзила все тело!
Она не просто пронзила – она прошлась по мне каленым железом, разрывая, судя по ощущениям, все внутренние органы! Я захрипела, крик, попытавшийся прорваться, стал хрипом, из глаз потекли слезы – сами потекли, я в этом мокром деле вообще не участвовала и только хватала ртом воздух, пытаясь осознать, что происходит! Что?!
Воин отреагировал мгновенно – придвинувшись ближе, обнял, прижав к себе. Правда, после этого мрачно выругался, но держал крепко. И, едва я прекратила шевелиться, боль начала медленно отступать, оставляя все тело липким и дрожащим. Потом мужик начал что-то говорить на странном языке, успокаивающе поглаживая, нежно целуя мое лицо и пытаясь вернуть в состояние блаженства.
Но мне уже не было хорошо!
Мне было очень, очень, очень страшно! Сейчас, когда я просто лежала не напрягаясь, боль исчезла, но… но это такое жуткое ощущение, словно впереди поворот, а там притаился жуткий и страшный зверь. И вот пока я лежу, все терпимо, но стоит встать и…
– Какого демона? – разгневанно вскричала я, стараясь не напрягаться. – Ты… ты что со мной сделал?!
На это мне не ответили, но вместе с тем тар-эн продолжал удерживать. На сей раз не в пример крепче. Причем так, что я теперь даже пошевелиться не могла. И он держал до тех пор, пока я не прекратила малейших попыток вырваться. А потом, подняв голову и глядя в мои глаза, тихо произнес:
– Мне жаль… я не хотел.
Но при этом никакого сожаления или чувства вины в глазах, и более того, он еще и продолжил:
– Ты сама пришла ко мне, тьяме. Ты согласилась. Ты обманом вынудила меня, но я не виню – я получил то, о чем не смел и мечтать. А сейчас просто лежи, сердце мое, моя эйтна прибудет на закате, осталось не более двадцати минут. Я не оставлю тебя, я буду рядом. Всегда.
– Всегда? – испуганно переспросила я.
А воин спокойно сообщил:
– Отныне ты принадлежишь мне.
У меня такое ощущение, что меня только выдернули из рая, а теперь в гроб гвоздями заколачивают. О чем он вообще? О каком обмане? Почему это я «тьяме» и что это такое? А самое главное – я тут не останусь! И вдруг я осмыслила его слова – закат! Двадцать минут!
– Пить хочу, – простонала я, в ужасе осознавая, СКОЛЬКО времени провела с ним.
Это ж несколько часов беспрерывного секса! И все бы ничего, и мне даже очень-очень понравилось, мне настолько понравилось, что я готова на второй заход, если бы не последствия!
– Пить? – воин был явно удивлен.
– Очень… – по моим щекам как-то неожиданно потекли слезы. – Пожалуйста.
Видимо, слезы на него и подействовали.
– Хорошо. – Он поднялся, мгновенно оделся. Затем укрыл покрывалом и приказал: – Не вставай. Твоя боль невыносима для меня.
Молча кивнула, не чувствуя в данный момент никакой боли. Мне все еще было хорошо после секса… который длился бракованную прорву времени! В общем, лежу… Стараюсь не всхлипывать, потому что на душе и горько, и страшно.
Воин подошел к выходу, обернулся, еще раз повторил, что сейчас вернется. Опять кивнула, глядя не на него, а в потолок и стараясь не реветь, сама не знаю, от чего. Мне было грустно, и тошно, и горько, и даже обидно… И не хотелось, чтобы он уходил, но вместе с тем я понимала, что так нужно… Нужно – ненавижу это слово!
Он вышел из палатки, и время для сожалений завершилось!
Решительно напомнила себе, что я и с поломанными ногами ползала, и с треснутыми ребрами бегала, и даже с открытыми переломами руки один раз имела дело. Так что к боли мне не привыкать и… и надо подняться.
Осторожно повернулась на бок… не болит. Медленно встала на четвереньки, стараясь двигаться по возможности плавно… не болит. Но, едва попыталась выпрямиться стоя на коленях, повалилась обратно, едва сдерживая крик, для чего пришлось закрыть рот ладонью! Боль каленым железом пронзала все тело, но это только полбеды – кровь тягучим ручейком потянулась по бедру.
– А чтоб тебя, – хрипло выдала я и резко, одним рывком поднялась.
Простонала, сжав зубы, но устояла. А отрезвила меня именно кровь – теперь ясно, почему Ашара сказала взять гигиеническое средство с собой – она знала. И если она знала и предупредила, значит, сейчас происходит закономерное, а не смертельное… Следовательно, надо терпеть… Надо!
Как я одевалась, история отдельная. Надеюсь, зубы не раскрошатся от столь усердного сжимания. А потом я достала из кармана захваченный из дворца нож (пусть его собрата и обозвали сувенирным, зато сие орудие было острым), и разрезала палатку в противоположной стороне от входа, благоразумно полагая, что лучше действовать именно так.
Обернувшись спустя сорок шагов, я осознала правильность своего поступка – у входа покинутой мной палатки стояли двое светловолосых, явно охраняя вход… Жаль, очень жаль, что я была не в состоянии ускорить шаг, но идти я все же продолжала!
Однажды я сломала ногу на марш-броске. Нас десантировали в пустыне по одному и предоставили лишь навигаторы для возвращения на базу. Тогда я неудачно приземлилась, травмировав при падении голень, и преодолевала расстояние где ползком, а где совершая дерганые прыжки… Тогда было больно, ужасно больно, но… сейчас было больнее. И намного страшнее – неизвестность всегда пугает… И мне казалось, что я умираю… гибну, истекаю кровью, а внутренности разрывает все то же каленое железо…
