Вслед за «Архипелагом» в советской печати начались публикации и других произведений Солженицына, в том числе и «Стремени „Тихого Дона“», где тот обвинял великого русского писателя Михаила Шолохова в плагиате. Последнего к тому времени уже не было в живых (он умер в 84-м), поэтому ответить клеветнику, по сути, было некому. А попытки сделать это писателей из державного лагеря закончились ничем, поскольку общий тираж державных изданий был всего-навсего 1,5 млн. экземпляров против 60 млн. либеральных. В этих же руках к тому времени находились и другие СМИ: телевидение, радио. Поэтому точка зрения Солженицына была растиражирована на всю страну, к вящей радости всех врагов Шолохова. Спустя год после этого рухнул Советский Союз.
Солженицын торжественно вернулся в капиталистическую Россию летом 1994 года. Надеюсь, читатель ещё не забыл, что это было за время: Россия фактически загибалась под гнётом ельцинских реформ. Уже был всенародно расстрелян парламент и кровь из русского народа продолжали пить все, кому не лень: как отечественные кровососы, так и забугорные. И вот на этот поистине «пир вурдалаков» с огромной помпой прибыл Солженицын.
Судя по всему, российские власти были не в большом восторге от его решения вернуться на родину. Нет, публично они его всегда всячески расхваливали, но это была любовь из разряда «на расстоянии». Все же знали, что Солженицын — натура сложная, себе на уме и неизвестно, какие коленца он может выкинуть по поводу того, что увидит на родине. Однако и препятствовать его возвращению было нельзя — общественность, в том числе и мировая, могла этого не понять. Короче, писателю дали «добро» на возвращение, дабы заткнуть рот тем критикам, кто кричал о том, что Россия при Ельцине стала вотчиной Запада и еврейской олигархии. Якобы «русский националист» Солженицын должен был на собственном примере доказать: Россия сегодня — и русская тоже.
Возвращенец высадился во Владивостоке, чтобы оттуда поездом через всю страну добраться до Москвы. Здесь его встречали торжественно практически все фракции — от либеральных до коммунистической. На последних будто затмение какое-то нашло: в «Правде» даже статья появилась под названием «Скажите в Думе своё слово, Александр Исаевич!». Какое слово во славу России мог сказать человек, который, по меткому выражению А. Зиновьева, «целился в коммунизм, а попал в Россию»? Справедливости ради отметим, что чуть позже коммунисты всё же одумаются и вернутся к своим первоначальным оценкам писателя-диссидента.
Власти поселили Солженицына на бывшей даче (перестроенной) сталинского наркома Л. Кагановича в Троице-Лыкове, окружили заботой и вниманием. В Малом театре тут же поставили его пьесу — «Пир победителей», которую М. Шолохов когда-то назвал «клеветой на Советскую Армию». Но кто в ельцинской России вспоминал Шолохова добрым словом: так, мелюзга — народ. Власть же давно записала его в свои враги и даже исключила его произведения из школьной программы. То ли дело Солженицын: ненавистник советской власти, любимец Запада — короче, свой человек! Но власть рано радовалась.
В 1995 году Солженицыну предоставили возможность вещать в массовом эфире — разрешили вести 10-минутную программу на ОРТ (тогдашней вотчине олигарха Бориса Березовского). Однако очень скоро власть поняла, что поступила опрометчиво. В передаче Солженицын взялся учить уму-разуму не только рядовых россиян, но и кремлёвских небожителей. Последние пытались как-то вразумить писателя: высокие чиновники из Кремля имели с ним несколько встреч тет-а-тет. Дескать, клеймите коммунизм, но нас, пожалуйста, не трожьте. Но Солженицын слушать их не стал, поскольку всегда считал себя фигурой самостоятельной, да ещё защищённой мировым общественным мнением: как-никак нобелевский лауреат и один из столпов антикоммунизма.
Тогда российские власти поступили решительно: в конце 95-го передача Солженицына была закрыта. При этом причина была придумана смехотворная: мол, она слишком… скучная. Объясняться с общественностью был отряжён генпродюсер ОРТ К. Эрнст, который заявил следующее:
«При всём моём уважении к Александру Исаевичу я считаю, что телевидение его девальвировало. Меня удивила реакция журналистов: единодушно называли программу скучной и чуть ли не требовали её снятия, а после снятия те же люди стали яростно защищать Солженицына. На мой взгляд, мы приняли правильное решение, сняв программу, но это не значит, что Солженицын запрещён на Первом канале. Как только он захочет выступить — мы готовы предоставить ему такую возможность…»
Этот скандал со всей убедительностью продемонстрировал всему миру, какое место Солженицыну отвели отныне российские правители в политическом пространстве — на обочине. Однако писатель не стал особенно возмущаться и фактически ушёл в тень, став уже не вермонтским отшельником, а троице-лыковским. Что вполне закономерно, поскольку бороться с этим режимом в его планы не входило — он его вполне удовлетворял. В этом качестве фактического «свадебного генерала» Солженицын и дожил остаток своих лет.
(«Советская Россия» от 14 августа 2008 года)
НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ДИН РИД
(К 70-летию)
Нельзя сказать, что в сегодняшней России имя Дина Рида забыто. Однако память эта весьма своеобразна. Если среди простых людей о нём в основном сохранились светлые воспоминания, то у властей предержащих наоборот. Поэтому первые открывают в Интернете всевозможные сайты о Дине Риде, где с восторгом вспоминают о своём кумире, а вторые (посредством прикормленных журналистов и теледеятелей) пишут о нём тенденциозные статьи и снимают такие же документальные фильмы. Цель последних вполне прозрачна: принизить и опорочить светлое имя человека, жизнь и деятельность которого может стать для миллионов молодых людей примером для подражания. Именно поэтому из Дина старательно «лепят» этакого «недалёкого эстрадника, заплутавшего в дебрях большой политики», да ещё якобы убитого своими. Однако более внимательное знакомство с биографией этого человека не оставляет камня на камне от этого искажённого портрета.
Начнём с того, что Дин Рид и в самом деле пришёл в политику наивным молодым человеком, однако достаточно быстро избавился от «розовых очков», став в итоге опытным и искушённым революционером. Как известно, «полевение» его взглядов произошло в самом начале 60-х во время гастролей по Латинской Америке. До этого он был типичным американским буржуа, свято верившим в правильность политики своего правительства и справедливое предназначение США (тем более что отец его был ярым антикоммунистом, членом ультраправого «Общества Джона Берча», и старался прививать трём своим сыновьям соответствующие взгляды). Однако поездка в Латинскую Америку открыла глаза Дину, поскольку именно там он впервые столкнулся с иным отношением к своей родине — резко отрицательным. Что стало для Дина настоящим шоком: он-то всегда считал, что его великой страной люди обязаны гордиться априори.
Отметим, что на тот момент латиноамериканский континент представлял собой настоящий инкубатор социальных революций. Что вполне закономерно, если учитывать, что а) несмотря на успехи индустриализации, сохранялось подчинённое, периферийное положение стран Латинской Америки в мировом хозяйстве как поставщиков аграрно-сырьевых ресурсов, и падение цен на мировом рынке в 50-е сильно отразилось на экономике этого региона и б) темпы роста населения в Латинской Америке к началу 60-х достигли рекордного уровня даже по сравнению с Азией и Африкой — 2,8% в год.
Путь латиноамериканцев к лучшей жизни развивался в двух направлениях — в революционном и эволюционном. Первый был представлен революцией на Кубе, где к власти пришли Фидель Кастро и его сподвижники. Второй путь представлял собой союз левых и правых сил, которые приходили к власти в основном мирным (эволюционным) путём — через выборы. На тот момент Дин Рид являлся сторонником эволюционной борьбы, недаром он сам признавался в том, что до середины 60-х был пацифистом. Именно поэтому, покинув США, он в 1964 году перебрался жить в Аргентину, которая демонстрировала именно эволюционный путь развития — в результате выборов 63-го года к власти там пришёл кандидат от оппозиционного РГС «народа» бывший сельский врач из Кордовы Артуро Ильиа.
Именно как пацифист Дин отправился и на Всемирный конгресс мира в Хельсинки в 1965 году. И не случайно именно он стал там неким примирителем: с помощью песни сумел утихомирить не на шутку разгулявшийся конфликт между двумя противоборствующими лагерями (теми, кто был за войну во Вьетнаме, и теми, кто был против неё). Именно как на пацифиста на Дина обратили тогда внимание советские либералы (Г. Арбатов и др.) и пригласили его посетить Москву.
Для чего это было сделано? Дело в том, что при Хрущёве советская правящая элита из двух возможных путей борьбы с Западом, откровенная конфронтация и мирное сосуществование, избрало последний. Об этом сам Хрущёв заявил на XX съезде КПСС в 1956 году: «Мы хотим дружить и сотрудничать с Соединёнными Штатами на поприще борьбы за мир и безопасность народов». Тот кризис, который случился между СССР и США осенью 1962 года и названный «карибским», был всего лишь коротким отступлением от этого курса, вызванного многими факторами, в том числе и очередной вспышкой борьбы между «голубями» и «ястребами» в советском и американском руководствах. В целом же именно с Хрущёва началось постепенное сближение двух систем, о чём наглядно говорят многие факты, в том числе и «косыгинская реформа» (или «реформа Либермана»), которая началась в 1965 году (внесение в советскую экономику капиталистических элементов).
