«Он ожидал так, иногда куря свою сигару, – 2, 3, 4, 5 минут, редко до 10-ти, даже 1/2 часа, но обыкновенно, если «условия были благоприятны» не более 20 минут. Условия, главным образом, зависели от состояния погоды. Если день ясный, прозрачный, он работал без перерыва, подобно электрической машине, которая функционирует лучше при хорошей погоде: скверная погода вызывала смущение, и чем сильнее ненастье, тем значительнее оно. Когда погода совершенно скверная, сеанс прерывался. «Оставаясь за столом неопределенное время, судя по обстоятельствам, г-н А. терял сознание постепенно, и в таком состоянии он писал в продолжение часа или получаса. Однажды случилось, что он писал так полтора часа. Медиум вспоминает в состоянии транса Диккенса, который приходил каждый раз: писатель, говорит он, около него, с головой, опушенной на руки, как бы погруженный в глубокое размышление, с серьезным, почти меланхолическим выражением на лице, он не говорит ни слова, но бросает иногда на медиума пронзительный и внушающий взгляд. «Ах, какой взгляд!»
«Эти воспоминания предоставляются медиуму, как сон, выразившийся реально, но в то же время непостижимый. Для указания окончания сеанса Диккенс клал каждый раз свою тяжелую и холодную руку на руку медиума.
«В первые сеансы это прикосновение вызывало со стороны г-на А. восклицания ужаса, и еще теперь он не может говорить об этом без содрогания, это прикосновение выводило его из транса; но обыкновенно необходимо было помощь третьего лица, чтобы снять со стола его руки, к которому они были, если можно так выразиться, прикованы магической силой. Придя в себя, он видит, что листки, написанные во время сеанса, разбросаны по всему полу.
«Эти листки не пронумерованы, так что г-н А. обязан подбирать их по тексту. Некоторое время после сеансов медиум испытывает довольно острую боль в груди, но она не бывает продолжительна и это единственные неприятные последствия, которые он испытывает. Крайняя нервозность, которой он страдал перед развитием своих медиумических способностей, совершенно его покинула, и он никогда не был более крепким»[Анимизм и Спиритизм стр. 328–332 Леймари 1893 г.]
§ 2. Элементер, притягиваемый на землю благородным чувством
Явление после смерти[Initiation, март 1893 г.]
«Прошло уже больше года, как мой друг Е. Р. умер для этой земной жизни, унесенный чахоткой и, без сомнения, настал час рассказать посмертное явление, прибавив его к таким же подобным феноменам: это случилось с ним однажды вечером в Париже, незадолго до последних болезненных припадков, вызвавших смерть.
Эти факты, с другой стороны, объясняют последующее. Сказать все, что знаешь о явлении, все участвовавшие которого тебе хорошо известны, так же как и все подробности, мне кажется, является обязанность каждого.
Вот почему я пишу эту страницу, безусловно, истинную, а скрываю имена простыми заглавными буквами вследствие боязни быть нескромным, не заключайте отсюда, что я сделался жертвой фантазии, но наоборот я вам представляю свидетельство чистосердечное и истинное.
«Буквы Е. Р. действительно те, которыми начинается имя моего друга, оставившего несколько прекрасных работ и скончавшегося 28-ми лет, когда и реноме и счастье начинали ему улыбаться. Он был скульптор и на последней всемирной выставке «Champ de Mars» одна из его замечательных статуй доставила ему награду.
Иностранец, он имел художественное ателье в Париже, но большую часть года проводил в деревне и там, среди упоения улыбающейся природы, завязалось то, что я охотно назову драмой.
Действительно, одна молодая парижская парочка поселилась на летний сезон в той же части дома, где помещался и он, между ними и моим другом знакомство не медлило завязаться, затем подошла дружба, а вслед за дружбой самое жестокое в мире – любовь при условиях, где она может быть только длинным рядом мучений, так как ни мой друг, Е. Р., ни молодая женщина не могли не сопротивляться ей. Они храбро переносили мучения до тех пор, пока было возможно, по крайней мере, до самого острого периода непрерывного присутствия друг с другом. По окончании сезона они расстались.
Но они, без сомнения, встретятся в Париже. Мой друг, Е. Р., чтобы избежать этой опасности, переменил отель, не объявлял свой новый адрес и даже отправился на несколько месяцев в свое отечество; в течение 18 месяцев была избегнута малейшая и самая кратковременная встреча. Он даже избегал разговоров о себе и о своих деревенских друзьях и вовсе не знал, каким образом произошло следующее.
Однажды вечером, едва пробило 10 часов, он уже лежал в своей постели; дверь в спальню неслышно открывается и очень бледная, одетая в длинную белую одежду является та, которую он так избегал даже в воспоминаниях; входит в его комнату, подходит к постели, откуда он со страхом глядел и, не говоря ни слова, обнимает его и целует, оставляет свою головку некоторое время на груди у скульптора, затем, как бы быстро вырвавшись, она отделяется от него, направляется к двери и выходит, сделав рукою прощальный знак.
На следующее утро к нему стучатся. Кто же входит? Друг, которому он никогда не изменял и которого я сам хорошо знал, объяснил мне позднее, что туда он прошел прямо, хотя ему не указывал адреса г-н Е. Р., и даже не думал о странности своего прихода, и вот он объявил Е. Р., что молодая женщина умерла накануне вечером ровно в 10 часов (час явления) и просил его вместе с ним отправиться к мэру для заявления о смерти.
Это молодая женщина скончалась от чахотки. Ничто еще тогда не указывало нам, что молодой человек умрет так рано от той же болезни, ничто не позволяло предвидеть это в нем. Он никогда не имел в своем роду чахоточных».
Роберт де Виллерье.
Посмертное явление[Initiation, Декабрь 1892 г.]
Дорогой мой друг.
Согласно желанию, которое вы выразили, я вам сообщаю о посмертном явлении, происшедшем в моем семействе.
Вы не забыли мою belle-soeur[невестка (прим. ред..).] и, без сомнения, вспомните, что в последний раз, когда вы ее видели у меня в июне месяце, я обратил ваше внимание на особенный знак на ее руке, который заставил меня быть осторожным при катании на лодках с ней. Я подвергнул свое предположение вашей оценке и исследовал ее руку, вы сказали моей belle-soeur, что море и вообще морские путешествия опасны для нее. Нужно признаться, что мы оба ошиблись в определении опасности, которая угрожала ей, и предупреждение, о которой мы нашли в ее руке, так как она внезапно скончалась в сентябре, в вагоне, возвращаясь с берега моря. Она умерла не в море, но вследствие моря. Но я подхожу к явлению, о котором хотел рассказать: прежде чем начать свой рассказ, я должен для ясности его сказать, что моя belle-soeur и я чувствовали громадное расположение друг к другу, и при жизни я имел на нее такое магнетическое влияние, что когда она страдала, а это случалось часто, мне было достаточно положить на нее руки, чтобы облегчить ее, и один раз я ее усыпил так на целую ночь, чтобы доставить ей покой, вкусить который ей мешала болезнь.
В ночь с 14 на 15 октября, т. е. почти месяц после смерти моей belle-soeur, после нескольких часов сна, я проснулся взволнованным, и мне стоило много усилий снова заснуть, наконец, я впал в то состояние сонливости, когда окружающие предметы сознаешь наполовину, не имея сил открыть глаза, состояние, предшествующее вообще глубокому сну. Вдруг я захотел ее увидеть и заметил ее у изголовья своей постели. От этого я почувствовал острую дрожь и между мной и той, которую я чувствовал около себя, завязался следующий мысленный разговор.
«Это ты? – Затем, немного спустя, я прибавил: – знаешь ли, что ты умерла?»
«Да, ответила она, я теперь это знаю, но только очень недавно отдала себе отчет в своей смерти. Сначала я была как замученная: я ничего не чувствовала: была во мраке; но теперь ко мне вернулось сознание; я могу размышлять, прохожу повсюду».
«Но как ты внезапно вошла в комнату, разве ты прошла через стену, так как можешь ведь проходить везде».
«Нет, знаешь, я по старой привычке взошла по лестнице».
«А остальные (я хотел спросить о членах моей семьи), видишь ли ты их, можешь ли им показаться».
«Я их вижу, но тебе хорошо известно, что сначала я могу сообщаться только с тобой».
Затем мы обменялись несколькими доброжелательными мыслями; после этого мне показалось, что она наклонилась ко мне, и почувствовал, да, действительно почувствовал, как бы легкое непостижимое прикосновение, я сделал быстрое усилие, чтобы раскрыть глаза. Но она еще ниже наклонилась ко мне.
«Не смей открывать глаз, ты хорошо знаешь, что если откроешь их, ты меня не увидишь более».
Она осталась еще один момент около меня, затем исчезла, я очнулся совершенно, но так как был поражен этим явлением, грезой, этой особенной галлюцинацией, называйте как хотите, что уже не был в состоянии снова заснуть.
