И он весело зашагал вдоль гребня, смыкавшегося с узкой скалистой седловиной, соединявшей гору над озером, с которой они только что спускались, и зеленый холм, Фафхрд не торопился, все глядел на зеленую горку, ожидал, когда на ней или вновь выступят лица, или же станет ясно, что никаких лиц там нет. Но все оставалось по-прежнему. Тогда он заподозрил, что поверхность холма отчасти дело рук человека, а значит, на ней может оказаться даже идол с бриллиантовыми глазами. Он нагнал Мышелова у дальнего края седловины, возле подножия зеленого холма тот внимательно изучал плоскую темную скалу, испещренную чертами, в которых Фафхрд сразу признал письмена.
- Руны… как в тропиках… в Клише! - пробормотал северянин. - Как же эти буквицы оказались столь далеко от дома?
- Вырубил какой-нибудь до черноты закоченевший отшельник, в безумии своем постигший клишийский язык! - сардонически отозвался Мышелов. - Разве ты забыл вчерашнего головореза?
Фафхрд коротко тряхнул головой. Они вместе склонились над глубоко врезанными строчками, пытаясь постичь их смысл; кое-какие познания были почерпнуты ими из древних кладоискательских карт… приходилось еще разгадывать тайнопись депеш, перехваченных вместе с посыльными.
- Семеро черных… - с трудом прочел Фафхрд.
- …жрецов, - закончил за него Мышелов. - С ними-то и придется иметь дело, кем бы они ни оказались. И еще с богом, зверем или дьяволом - этот извивающийся знак может означать и то, и другое, и третье, в зависимости от слов рядом, которых я не понимаю. Очень древняя надпись. И семеро черных жрецов служат обозначенному этой закорючкой существу или сдерживают его… а может быть, и то и другое.
- И пока живы жрецы, - продолжал Фафхрд, - бог-зверь-дьявол будет покоиться… или спать… или не оживет… или не восстанет.
Вдруг Мышелов подпрыгнул на месте, дрыгая ногами.
- Скала-то жжется, - пожаловался он.
Фафхрд понял. Неестественный жар от камня уже начинал чувствоваться даже сквозь толстые, моржовой кожи, пятки его сапог.
- Жарче, чем на самом дне пекла, - заметил Мышелов, подскакивая сперва на одной ноге, потом на другой. - Ну, что. Фафхрд? Будем подниматься или нет?
Со внезапным вызывающим смешком Фафхрд ответил:
- Ты ведь решился на это, малыш, давным-давно! Разве это я завел речь о громадных бриллиантах?
Друзья направились вверх, выбрав место, где гигантский хобот, или щупальце, или сосулька, стекавшая с подбородка, выступала из гранита. Подъем был достаточно сложен с самого начала, зеленый камень скруглен был повсюду, но следов кирки или топора нигде не было видно, что несколько поколебало сложившуюся было у Фафхрда уверенность; едва ли весь холм был обработан человеческими руками.
Цепляясь и подтягиваясь, они карабкались вверх, дыхание белым облачком вырывалось изо ртов, но камень жег руки. Чуть не по дюйму они осилили скользкие скалы, причем в ход шло все: ладони, ступни, колени и локти, даже не раз обожженные подбородки. Наконец они вскарабкались на нижнюю губу одного из ртов зеленого холма. Здесь оказалось, что о дальнейшем подъеме нечего и думать. Над головами нависла гладкая щека, выступая на длину копья.
Но Фафхрд взял у Мышелова веревку, некогда служившую в такелаже их погибшего шлюпа, сделал на ней петлю и забросил вверх на лоб, из которого выдавался короткий вырост или рог.
Веревка зацепилась. Фафхрд своим весом натянул ее, а потом вопросительно поглядел на компаньона.
- Что ты задумал? - спросил Мышелов, с пылом прижимаясь к скале. - Это ползанье по скалам начинает казаться просто глупостью.
- А как бриллиант? - съехидничал Фафхрд. - Большой, Мышелов, ох, большой!
- А что, если там просто кусок кварца? - кисло отозвался Мышелов. - Я что-то потерял вкус к бриллиантам.
- Что касается меня, то я только теперь вошел во вкус в должной мере, - заключил Фафхрд и махнул в сторону зеленой щеки под лучами яркого холодного солнца.
Сперва ему даже показалось, что качнулся не он, - заходили вокруг и спокойное озерцо, и зеленый холм. Под чудовищным припухшим нижним веком он передохнул, а потом стал подниматься, осторожно перебирая руками… Оказалось, что на реснице можно стоять, и он размахнулся, чтобы конец веревки вернулся назад, к Мышелову, которого теперь не было видно. С третьего броска веревка натянулась. Усевшись на корточки, он принялся ждать, удерживая ее. И скоро Мышелов встал на карниз рядом с ним.
Веселье снова вернулось на лицо Серого, но какое-то хрупкое, словно бы он хотел одного - побыстрее закончить со всем этим дедом. По краю века они бочком перебрались почти под зрачок, как им представлялось. Он оказался высоко над головой, но, взобравшись на плечи северянина, Мышелов сумел заглянуть внутрь его. Прижавшись к зеленой скале, Фафхрд нетерпеливо ждал. Ему казалось уже, что Мышелов так и не заговорит.
- Ну? - наконец окликнул он Мышелова, когда плечи северянина заныли под весом собрата.
- Ах да, это алмаз, мы не ошиблись, - со странным отсутствием заинтересованности в голосе ответил ему Мышелов. - Да, большой. Моя рука едва может охватить его. Отполирован в виде глазной полусферы. Но я не знаю, как его выковырять. Уж очень глубоко сидит. Попробовать? Да не вопи так, мы оба слетим вниз! Надо постараться, раз уж мы забрались сюда. Но будет сложно. Ножом я не сумею… нет, сумел. Я думал, что там камень, а вокруг него смола. Вар что ли. Готово. Спускаюсь.
Фафхрд успел заметить что-то округлое и блестящее, окруженное уродливым, неровным смолистым ободком. И тут кто-то легонько тронул его за локоть. Он поглядел вниз. И словно оказался среди душной листвы парных джунглей Клиша: из бурого меха его одеяния торчала коварная клишийская стрелка с зазубренным наконечником, густо смазанная такой же смолистой дрянью, в которую был вставлен алмаз.
Он быстренько хлопнулся на карниз, не позабыв крикнуть Мышелову, чтобы он тоже укрылся. Потом, осторожно покачивая, выдернул стрелку и с облегчением обнаружил, что впилась она лишь в толстую шкуру, служившую ему плащом, но до кожи так и не достала.
- Кажется, я заметил его внизу, - сказал Мышелов, выглянув из-за безопасного края карниза. - Это карлик с очень длинной духовой трубкой, весь в мехах и в коническом колпаке. Он забился в кусты напротив, за озерцом. И тоже черный, как наш вчерашний головорез. Клишиец, по-моему… или один из твоих помороженных отшельников, если ты все еще настаиваешь. А теперь он поднимает трубку к губам. Берегись.
Над головами о скалу звякнула стрелка и упала к ладони Фафхрда. Он резким движением отбросил ее.
Послышалось легкое жужжание, закончившееся глухим щелчком. Это решил вмешаться Мышелов. Не так-то просто раскрутить пращу, лежа плашмя на узком карнизе, но посланный им камень ударился о ветви неподалеку от черного человечка с духовой трубкой, немедленно исчезнувшего с глаз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
