голос поднялся на несколько тонов выше. Он был вне себя от ярости и не собирался сдерживаться.
Сверкнув глазами на ошалевшего Матвея, он развернулся и пошёл вперёд. Матвей остался на месте, взяв автомат наизготовку. Предчувствия его говорили о том, что ситуация намного хуже, чем хотелось верить. Прислушиваясь ко всем звукам, осторожно ступая, Матвей тоже пошёл вперёд. Снова попалась кровь под ногами.
Где-то впереди Павел снова позвал своих, и то, что он не получил отклика, ещё больше напугало Матвея. Они были почти на месте. Спина напарника появилась перед ним внезапно. Павел будто замер, стоял не шелохнувшись.
– Ты чего застыл? – спросил Матвей.
Павел начал медленно поворачиваться. Прежде, чем увидеть, что он держит в руках, Матвей увидел его глаза, полные ужаса. В руках Павел держал часть тела, половину предплечья и кисть, в которой был зажат лёгкий топорик, которым Матвей разделывал рыбу. Судя, по остаткам одежды, рука принадлежала Перелыгину.
– К шлюпкам, – прошептал одними губами Матвей, – живо.
Павел снова включился.
– А? Да. Я за тобой.
Матвей не стал спорить. У него был автомат, и в случае неожиданной встречи с медведем он обязан был первым встретить его. Стараясь не производить шума, они направились в сторону берега, надеясь, что выбрали правильное направление. Из-за сильного волнения, Павел никак не мог справиться со своими ногами. Они будто перестали гнуться. Он часто спотыкался и производил шум. Матвей обернулся, чтобы сделать ему замечание, но увидел, что тот до сих пор несёт руку командира с топориком.
– Топор забери, а руку оставь. Кровь привлекает хищника, – тихо попросил Матвей.
Павел соображал несколько долгих секунд, но потом всё-таки вынул из сведённой предсмертной судорогой руки топор. Останки Перелыгина выбросил в сторону, будто только сейчас осознав, что держал их. Глядя на Павла, Матвей решил, что пустить в ход оружие он не успеет. Страх замедлил напарника, превратив его в медлительного зомби.
В ожидании ежесекундной опасности, им удалось дойти до берега и найти шлюпки. Матвей положил автомат в ту, на который они плыли. Он хотел взять у Павла топор, но вдруг услышал, как рядом клацнули друг о друга камни. Матвей потянулся за оружием, не поворачиваясь спиной к берегу. Павел, будто ничего не слыша, стоял как умалишённый, безвольно ожидая, когда ему предложат сесть в шлюпку.
– Держи топор наготове, – попросил его Матвей.
Сам он вместо того, чтобы взять в руки автомат, нечаянно столкнул его. Оружие с грохотом упало на дно шлюпки. И в этот миг из пелены прямо на Павла бросился медведь. Напарник ничего не успел сделать. Он закричал и тут же исчез под тушей рычащего зверя. Матвей прыгнул в шлюпку, уже не таясь, поднял автомат и выстрелил в голову медведю. Зверь тут же обмяк и завалился набок. Из его окровавленной пасти торчала трахея Павла.
Напарник хрипел кровью и бился вместе с медведем в предсмертной агонии. Матвей подошёл к ним. Поднял с камней топор и встал рядом, наблюдая, как тела двух существ покидает жизнь. Ему на ум ещё раз пришла мысль о цепочке событий, начальный отсчёт которых пошёл от глупого поступка Павла. В итоге они получили три трупа, что для посёлка будет считаться неслыханной потерей.
Матвей остался один, и теперь не мог пригнать шлюпку с добрым уловом. Он решил, что рыбу придётся выбросить, а шлюпку оставить здесь, чтобы не тянуть лишнюю тяжесть. Надо было вернуться в лагерь, похоронить товарищей и собрать вещи. Матвей решил дождаться окончания ливня. Торопиться ему теперь было некуда.
Когда Павел затих, Матвей вытащил его из-под медведя. Он решил похоронить его на берегу, заложив тело камнями. Почему-то Матвей не сразу приступил к этой печальной процедуре, решив осмотреть медведя, чтобы найти рану на его теле, оставленную Павлом. Он так и не нашёл её. Видно было только пулевое ранение в черепной коробке, из которого до сих пор сочилась кровь. Получалось, что это другой медведь, а раненый Павлом возможно и погиб. Наверное, они убили семью, и мать, и отца, оставив сироту.
Матвей не сердился на животных, считая, что они имели полное право на месть. Он закинул автомат за спину, ухватил Павла за руки и потянул в сторону. Оттащил его метров на десять и решил похоронить. Он нагнулся за камнем и снова услышал подозрительный звук. Ему показалось, что он слышит чьи-то стоны. Решив, что кто-то из напарников жив, он осторожно двинулся на звук. Но это был не напарник. Возле убитого им медведя стоял другой, тот, что был ранен Павлом. Лапа его от холки вниз была испачкана в крови.
Медведь обнюхивал труп и тяжко вздыхал. Взгляд его колючих карих глаз пересёкся с взглядом человека.
– Прости, – произнёс Матвей.
Медведю были несвойственны человеческие эмоции. Он резко бросился на Матвея. Тот даже не успел выхватить из-за спины автомат. Могучий удар когтистой лапой по рёбрам отбросил его в сторону. Ослабший медведь и сам повалился в сторону. Матвей, чувствуя, как от удара лёгкие сковал спазм, всё-таки умудрился выхватить автомат и выстрелить в поднимающегося зверя. Пуля попала тому в спину, снова сбив медведя с ног.
Матвей сделал вдох и почувствовал привкус крови в горле. Одежда на груди была разорвана и вся в крови. Он осмотрел себя, потом ставший бесполезным автомат, нагнулся за топориком, и хотел было кинуться с ним добить медведя, но хищник вдруг резко поднялся. Матвею хватило благоразумия понять, что таким оружием он сможет только пробить шкуру, не причинив серьёзного вреда.
Тогда Матвей, раскачиваясь как пьяный, направился к шлюпке. Он бросил в неё автомат, разрубил верёвку, связывающую её и шлюпку с уловом, и вытолкал её на воду. Обернувшись, он увидел, как медведь встал и не спеша идёт в его сторону. Страх придал Матвею сил. Он запрыгнул в шлюпку и сел на вёсла. Рёбра нестерпимо болели при каждом взмахе вёсел, а во рту усиливался привкус крови. Матвей сплюнул. Слюна была красной. Медведь отбил ему лёгкие, либо сломал рёбра, которые их проткнули.
Чувствуя, что может потерять сознание, Матвей не бросал грести, пока не вышел из прохода между скал. Шторм немного утих, но шлюпку всё равно здорово раскачивало. Как только Матвей понял, что находится в безопасности,
