Бумага относилась к временам достославным, 1985-му году. Но отражала и реалии дня нынешнего. Осин убедился на личном опыте: у Круглова по-прежнему сильный и спокойный характер, на давление как и раньше он реагирует агрессивно. Прочие качества проверять не хотелось. Чертовски не хотелось вступать в единоборство со вспыльчивым и строптивым бывшим уголовником. Поэтому Виктор, меряя шагами комнату, думал, искал подходы.
Круглов
Круглов догадывался, когда и где совершил ошибку. После встречи с Виктором, его вели два «топтуна». Одного он «считал», второго привел домой. Так и надо, ругал себя сейчас. Сам все испортил. Как обычно.
Сытая спокойная жизнь сыграла с Кругловым злую шутку. Всегдашняя настороженность оставила душу. Место ее заняли иллюзии! Хищные твари, наконец, победили. Возродили в душе надежду. На что, черт возьми? На что может надеяться безродный нищий бывший уголовник в этом мире? На любовь и счастье? Дудки! Только на беду!
Вот она беда! Пришла! Не задержалась! Лера, Лерочка, стала мишенью для Осина. В его воле сотворить с ней любое зло. Что в воле? В праве! Осин вправе поступить как угодно! После того, как надругались над ним, он имеет право наказать обидчиков. И накажет, не приходилось сомневаться.
Впрочем, Круглов мало опасался радикальных мер со стороны Осина. Только в романах и кино, чтобы досадить герою, убивают или калечат его возлюбленную. В реалиях грозные намерения тонут в мелких пакостных комплексах. Сам он, имея несколько раз серьезные основания, не смог убить даже не человека, ублюдка. Осин, подавно, не поднимет руку на невинную женщину. Не причинит вред Лере. Он будет пугать и шантажировать другим. Разоблачением.
Самым ужасным в положении Круглова была безысходность. Он ли оборвет отношения с Лерой или, после откровений Осина, она сама не захочет его знать, не имело значения. Так ли иначе, нечаянной любви не судилось продолжения. Лера попыталась переступить через его уголовное прошлое. Смириться с преступным настоящим она не пожелает.
Летели минуты. Бежали часы. Осин не объявлялся. Круглов сам набрал его номер. «Абонент находится вне зоны досягаемости», — уведомил автоответчик.
Позвонила Лера. С трудом сдерживая раздражение, он ответил на пару пустых вопросов. Вчера радовался, слыша ее голос; сегодня, в ожидании неизбежного расставания, желал по-скорее оборвать муку.
— У тебя что-то случилось? — от милой не укрылось его настроение.
— Все в порядке, — процедил Валерий Иванович.
— Валера…
— Извини, мне некогда.
Он положил трубку. Снова набрал номер Осина.
«Абонент находится…»
«Абонент находится…»
«Абонент находится…»
Час менял другой, а клятый абонент все находился вне зоны досягаемости. Круглов устал от ожидания, перегорел, смирился и сделал закономерный вывод «значит такая моя судьба». Помочь себе он не мог. В сложившейся ситуации от него ничего не зависело.
Правила игры теперь диктовал Осин. Круглову оставалось ждать и терпеть.
И ладно, отмахнулся Круглов от злых колючих мыслей, терпения мне хватит, подожду.
Он затеял уборку на кухне. Оттирая без того чистые шкафчики, тихо напевал старинную казацкую песню «Ой, то ни вечер, то ни вечер..» К вокалу, как способу отвлечься, Валерий Иванович прибегал в крайних случаях. Перед встречей с Лерой он волновался.
В 19.00 он сидел на, ставшей привычной, лавочке напротив библиотеки. На лице дежурная улыбка, в руках традиционный букет. В сердце царило, и это Круглова радовало, ледяное спокойствие. Есть люди, он думал, не созданные для простых радостей. Их удел — испытания. Наверное, Бог, желая определить предел человеческих возможностей, посылает ему одну проверку за другой?
— Ты была права, нам лучше расстаться, — едва переступив порог Лериной квартиры, объявил Круглов. — Я ошибался, когда считал, что тебя не должно волновать, чем я занимаюсь. Я — преступник был и есть; ты — порядочная женщина. Я не в праве обрекать тебя на страдания. Извини.
Он ожидал слез и упреков. Не дождался. Сухим кивком Лера подтвердила: слышу. Приняла к сведению.
— Я не могу и не хочу обманывать тебя. Не желаю оправдываться. Мои дела не делают мне чести. Но ничего другого в жизни я не умею. К сожалению.
Лера слушала, серый взгляд полнился напряженным интересом. Губы, сжатые в нитку, словно сдерживали слова, рвущиеся наружу. Но нет! Опять его тирада увенчалась молчанием и неопределенным жестом.
— Я просил у тебя, дать нам шанс. Предлагал поставить любовь выше морали и правил. Это было глупо. Мы такие, какие есть и другими по мановению волшебной палочки не станем. Мое прошлое всегда будет стоять между нами. Мое настоящее уже разделило нас. Будущее принесет новую боль. Не стоит усугублять положение. Расстанемся сейчас, пока мы еще не привыкли друг к другу, — немного пафосно заявил Круглов.
— Нет, — оборвала его Лера.
— Да, — припечатал Круглов. — Это наша последняя встреча.
— Не надейся. И не пытайся обмануть меня. Что случилось?
Наверное, все Кругловы, вопреки фамилии, обладают колючим и своенравным характером?
— Посмотри на себя! — Лера подтолкнула его к зеркалу.
Серебристая гладь отразила хмурую физиономию. Растерзанные скорбью глаза, стиснутый рот, желваки на скулах.
— У тебя все на лице написано.
— Не выдумывай. Я ухожу. Прощай.
— Только попробуй.
Лера пристально смотрела в глаза отражению. И будто бы обращалась к нему. Круглов тоже, невольно, вперился взглядом в своего двойника.
— Зачем ты ломаешь комедию? Утром умолял не торопиться с выводами, а вечером вдруг проникся высокими принципами. С какой стати?
— Я все сказал.
— Очень хорошо! Тогда послушай меня. У тебя неприятности и ты пытаешься оградить меня от них. Так?
Круглов промолчал.
— Вместо того, чтобы посоветоваться со мной, решил геройствовать в одиночку?
— Мои проблемы тебя не касаются.
— Дурак, ты, Круглов. Набитый дурак. И я дура, что с тобой связалась. Круглая, дура.
— Вот и разбежимся в стороны, как умные.
— Нет, — она уткнулась лицом в его спину. — Нет.
— Почему? — глухо спросил Круглов.
— Я тебя не отпущу. Расскажи мне все.
— Нет.
— Как же я тебе помогу? — удивилась Лера.
— Очень просто, — обрадовался он внезапной идее. — Уезжай из города куда-нибудь недельки на три. Деньги я дам. С незнакомыми людьми старайся не общаться. Узнаешь обо мне что-либо — не верь.
— Я и здесь могу не верить.
Круглов выругался в сердцах. Вот настырное создание.
— Сделай, как я прошу.
Лера за спиной Круглова наконец-то всхлипнула. Слава Богу, вздохнул он. От ее самообладания ему было не по себе.
Он повернулся к милой, прижал к груди. Лучше бы Круглов посмотрел Валерии Ивановне в глаза. Сухие и злые, они предвещали кому-то беду.
Осин
— Опиши внешность Дмитрия, — от волнения у Осина дрогнул голос.
— Мужчина. Лет 35-ти. Невысокий, широкоплечий. Волосы темные, коротко подстрижены.
— Все?!!!
— Все!
— Врешь!
— Увы…
Они вновь сидели в кафе-поплавке в парке. Легкомысленное мартовское тепло еще не согнало посетителей под полосатый тент-крышу. Столики в большинстве своем пустовали. Кроме Круглова и Осина, да парочки в центре зала, обслуживать официанту было не кого.
— Я все про тебя знаю. — Осин был разочарован тем, что Круглов не может ничего рассказать о мстителе, но постарался скрыть это. — И ты у меня теперь вот где! — Он сжал пальцы в кулак.
— Не торопись с выводами, — посоветовал строптиво Круглов.
— Согласись, заводить в твоем положении серьезный роман глупо.
— Я — живой человек со всеми вытекающими из сего факта последствиями.
— Кстати, о последствиях. Что будет, если я расскажу твоей блондиночке о своей жизни? Вернее о том, во что ты ее превратил?
Как Круглов и думал, Осин собрался его шантажировать.
— Только подойди к Лере и твоя Даша узнает про своего папочку столько, что побоится остаться с тобой в одной комнате, — припечатал Круглов.
Осин от возмущения даже закашлялся.
— Да я твою бабу изувечу. Найму бандюгаев и они покажут ей по чем фунт изюма.
— Твою Дашу тогда изнасилуют.
— Сволочь.
— Подонок.
— Ты не зарывайся. А то я сейчас, закричу, что ты украл у меня деньги. Потребую вызвать милицию. Как полагаешь, где ты окажешься? Кому менты поверят? Тебе — отпетому уголовнику или мне — законопослушному гражданину?
Круглов криво ухмыльнулся:
— Твоей дочке это не поможет. Возле нее мой человек. Не получит он контрольный сигнал и пиши, прощай Дашенька.
Разговор зашел в тупик. Это понимали оба собеседника. Осин сделал первым шаг к примирению.
— Ну и что? — спросил с усмешкой. — До чего мы с тобой договорились?
