— Любовь! — кричу я и просыпаюсь. Точнее в полном недоумении распахиваю глаза.
Осознаю, что лежу в луже.
— Что? — пропускаю руку между ног, подношу к лицу, — Кровь?
Ловлю своё отражение в отполированной дверцей шкафа.
— Началось.
Сердце зазвенело в ушах, паника кладётся откуда из самого нутра. Сжимает горло. Жмурюсь до белых мушек перед глазами.
— Мама! — кое-как спускаю отёкшие ноги на пол и поднимаюсь. Низ спины невероятно тянет и живот будто вниз опустился.
— Мила, — входит мама, — Костя! Скорую!
Мама подхватывает меня и усаживает на кресло.
— Дыши, детка, главное дыши.
Складываю губы трубочкой и пытаюсь дышать правильно. Господи, а как это правильно? Мысли путаются, все плывёт.
— Костя, ну что?
— Едут! — влетает в комнату папа.
Такого испуганного выражения его лица я ни разу в жизни не видела.
— Что, что? — заикается он.
— Прежде всего не мешай и открой окно, ей нужен воздух.
Папа молча повинуется, хотя вижу как ему это нелегко даётся. Не в плане подчинения маме, а любого телодвижения. Он такой потерянный.
— Посиди с ней, помни ей спинку, а я вещи соберу.
— Мам, они…
— Не думай об этом. Постарайся расслабиться.
— А-а-у, — сильная, тупая боль пронзает меня с головы до ног, аж дыхание перехватило.
Папа подпрыгивает, выкрикнув мамино имя, а она спокойным голосом просит меня дышать.
«Когда тебя сейчас вот-вот разорвёт на миллион кусков, как можно думать о правильном дыхании? И вообще думать. Хочется только орать во все горло. И почему мама холодна, как лёд. Ноль эмоций».
Но глядя на неё, я нахожу силы держаться до приезда скорой. Мама помогает мне одеться и с помощью неё и санитара выхожу из дома. Папа выходит следом и говорит, что позвонит родителям Димы и они вместе приедут в больницу. Мама пытается отговорить его, но не успевает. Врач командует ехать, потому что счёт идёт на минуты.
По приезду в больницу меня отправляют в родовую палату. Врачи суетятся, чувствую, что и для них мой случай нужный, но толком осознать не успеваю, схватки учащаются. Боль такая что не то что думать, я слышу и вижу с трудом. Вообще сознание кажется готово меня покинуть. Меня бьют по щекам. Командуют дышать и тужиться. Вроде я все выполняю, но врач мной недовольна. Кажется, проблемы с одной из наших девочек.
«Не хочет выходить? У меня сейчас сердце остановится. Детка, Верочка, выходи, малышка».
Меня бьёт истерика. Тужусь изо всех сил. Слышу пронзительный крик и плач. Но расслабляться рано.
«Наденька, Надюша. Помоги мамочке. Ей сейчас тяжело, но тебе я знаю тяжелее. Только вместе мы сможем все преодолеть».
Снова за работу. Кажется у меня в голове что-то лопнет от напряжения или сердце остановится.
Все прошло более менее, и малышек прикладывают к груди. В момент, когда их губки присасываются к соскам, боль уходит, и я погружаюсь в полудрём.
«Ну вот и началась жизнь с двумя малышками. Да, здравствует тысяча бессонных ночей, бесчисленное количество памперсов и счастье растить двух прекрасных принцесс от прекрасного человека. Да, здравствует новый этап жизни, когда мне необходимо каждую секунду держать глаз на дочурках, думать о каждом произнесённом слове им, дабы не навредить. Да, будет трудно, но я знала на что шла. Так что пути назад нет, есть только путь вперёд — дать этим крохам счастливое будущее. Для кого-то испытывать трудности материнства — это мечта, дар и предназначение.»
«Для кого-то это целое испытание, которое не хочешь желать даже врагу, но бывает и наоборот. Вот смотришь, например, на ту мамочку у стены в зелёном халатике с хламом на и в голове, она ещё и журнал читает пока её кроха машет ручками в воздухе в кроватке и вот думаешь так на первый взгляд, что слишком мрачные перспективы на то, какой она будет мамой. Или вот молодая девушка, которая мило и так заботливо возиться с сыночком, а потом раз и через время окажется, что она слишком выгорела, хотя это обычное явление и стала ужасной мамой. Я считаю, что всё зависит от того, что ты сама хочешь в этой жизни, что хочешь нового и полезного вложить в маленькое чудо, кто тебя окружает и для чего тебе всё это. Я же сама, наверное, по середине. Мне пока что слишком страшно начинать всё это, очень страшно, особенно после того, что я пережила, воспитывая чужих детей. Но я хочу, чтобы наше чадо было здоровым и счастливым.»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В послеродовой палате так уютно, тепло и тихо. На стенах мягкого бежевого оттенка нарисованы мультяшные и книжные персонажи, кровати удобные. Две небольшие люстры, скорее напоминающие бра, освещают помещение. А на окнах висит мятного оттенка штора, защищая малышей от ярких, жгучих, мартовских, солнечных лучей.
Пока других рожениц осматривает врач, я же собираюсь домой, медсестра укутывает в конверт девочек, а затем приходит врач и выдаёт необходимые документы. После этого они мне помогают с выходом из отделения, где меня ждёт вся семья Димы и мои родители.
Торжественное поздравление в красивом зале, и мы едем домой к моим родителям на машине Миши.
Мы заходим в двухкомнатную нарядную квартиру, в зале которой накрыт вкусный стол.
«В этот день все отлично, все кроме одного — его нет рядом. Последний раз мы с ним говорили на утро после родов. Он обещал позвонить сегодня ближе к вечеру, жаль только, что дают всего пятнадцать минут на звонок. Хоть бы раз поблажку сделали.»
В шестом часу вечера, уложив девчонок спать, я собираюсь принять лёгкий контрастный душ. Зайдя в ванную, я включаю воду и в этот момент на телефон поступает звонок
— Привет, солнышко, — звучит родной голос любимого.
— Привет, малыш.
— Как ты сейчас себя чувствуешь, киска? Как же я соскучился.
— Я тоже по тебе безумно соскучилась
— Ну а как наши девчонки?
— Все отлично, спят. Сегодня я у своих, меня встретил Мишка. У девчонок были розовый и золотой конверт на выписку. Твои предки подарили нам пару комплектов постельного белья для деток, несколько упаковок памперсов, много разных игрушек, а мои кучу разной одежды. Потом тут дома отлично посидели, твоя мама приготовила обалденный пирог с фруктами. В общем, все круто, только тебя рядом нет.
— Я по тебе скучаю, золотце.
— Я тоже… Теперь не знаю, когда смогу приехать, родители ведь сейчас работают, чтоб нам помогать, времени совсем нет. Поэтому посмотрим, как дальше всё будет.
— Пожалуйста, только не переживай за меня. Ты главное пиши, отправляй фотки девчонок ну и свои конечно, самые разные, ну ты понимаешь, о чем я.
— Ты как спишь сейчас нормально?
— Более или менее, тут все же не курорт. Мне легче от мысли о том, что вы теперь в надёжных руках.
— Люблю тебя.
— Ты мне тут приснилась вчера. Ну…
Смущённо улыбаюсь и смеюсь в трубку.
— Люблю тебя, малышка.
— Димочка, как же долго нам ещё ждать встречи…
— Прости…, но мне надо идти. Но я обязательно позвоню, вам, принцесски.
— Береги себя для нас.
— А вы себя для меня.
Глава 29 — Мила
Несколько дней назад
«Вот, черт! И на хрена я вчера полез помогать с тем ящиком. Он же тонну небось весит!»
Теперь я как дед старый ползаю по камере не в силах разогнуться, стону и мычу от боли. Да и с трудом передвигаюсь. Одно неверное движение и искры из глаз сыплются градом.
— Мож тебе к медичке сходить? Она хоть и молодая, но толковая девка, — хлопает меня легонько по плечу Толян и от этого движения меня передёргивает во всех направлениях.
«Сука, твою мать, блять, как же больно» — вылетает вслух из рта и вцепляюсь ногтями в матрас.
— Прости, братан — извиняется Толян
— Наверное, ты прав. Но…
— А! Это не проблема! Начальник! — барабанит он в дверь, и охранник открывает люк в ней.
— Чего тебе! — крайне недружелюбно отвечает Алексеев.
— Тут пацану плохо. Ему б в медпункт.
— Не помрёт. Пусть лежит и глядишь полегчает к утру.
