Те, кто примчались вслед за первыми двумя, увидев печальную судьбу товарищей, поступили умнее. Они не стали выскакивать вперёд, чтобы не попасть под действие огнемёта, открыв огонь ещё на подступах к шаттлу. Поливая нас потоками плазменных разрядов и практически не показываясь из-за стальных обломков, в этом месте беспорядочно усеивающих арену, вторая группа «наемников» заставивила нас срочно менять свою открытую по сути позицию. Я стал пятиться назад, при этом активно поливая огнём перед собой так, чтобы противнику было сложнее целиться. Ещё пара зарядов попала по нагрудной броне. Мой доспех немного закоптился, и только. Но вот если маленький и колючий шарик разогретой плазмы влетит за решётчатое забрало, или закончится запас огненной смеси в баллонах, тогда мне точно не поздоровится.
Ситуация на поле боя, похоже, выровнялась. Всё свелось к тому, кому больше повезёт. Кто успеет раньше, Серж, наступающий на пятки основной группе противников, или эти самые противники, что успешно теснят сейчас нашу засаду из двоих, смешно сказать, бойцов.
Сейчас я отступал от тёмного массива «шаттла», и как мог – маневрировал под залпами плазмы. Ещё несколько мгновений и меня совсем оттеснят на свободную от любых препятствий площадку, тогда у «наёмников» появится реальный шанс разделаться с наглым «шахтёром». Но этого не случилось. Сэм внезапно выскочил из-за тёмной обшивки «корабля» и окатил сбоку пламенем боевиков в чёрной броне. Один из пятерых оставшихся наёмников занялся факелом и опал. Другие тут же сосредоточили огонь на новой цели. Как только напарник сделал своё чёрное дело, я тоже перешёл в наступление и понял, что не успеваю.
Толпа бушевала, крики с трибун глушили даже выстрелы энергетических винтовок, под которые сейчас попал мой союзник. Ему разворотило бронированную руку с огнемётом, видимо, один заряд повредил клапан, по которому подаётся взрывная смесь. Газ вспыхнул, и оранжевый костюм Сэма охватил огонь. Крича, я пробежал отделяющее нас расстояние, осталось выжать гашетку и… Чёрт! Огнемёт молчал.
Плазменники немедленно развернулись в мою сторону. Тёмные жерла четырёх пушек смотрели прямо в лицо. Закостеневшие под слоем брони пальцы судорожно нажимали на кнопку внутри стальной перчатки, я стоял как вкопанный и всё не мог поверить, что кончился заряд. В горле моментально пересохло, сердце замерло на середине удара.
Не знаю, что чувствовали те, кто уже пал на арене за миг до своей смерти, для меня же одно мгновение растянулось на часы. Я даже успел представить в мельчайших подробностях, как пульсирующие обжигающим светом шаровые молнии врываются в мой решётчатый шлем и выжигают всё внутри вплоть до затылочной пластины.
Сейчас, уже через много лет после тех событий, когда закрываю глаза – мне иногда кажется, что я всё ещё стою там – на багровой арене, и смерть смотрит из темных жерл… Я ждал и ждал… не пытаясь уклониться. Словно парализованный. А багровые всполохи над головами противников все не торопились устремиться ко мне, при этом оборачиваясь слепящей смертью… Потом раздался мощный взрыв, и сильный удар отбросил меня в пустоту.
Пробуждение вышло не очень радостным. Гремели фанфары, ор стоял такой, что временами заглушал даже усиленный голос ведущего.
Я ни черта не понимал. Только было чувство того, что меня куда-то тащат. На губах запеклась кровь. Попробовал пошевелиться – доспех слушался плохо.
Голос из динамиков коммуникатора, наконец, пробился к моему сознанию.
– Макс!.. Макс, ты слышишь?! Это Грек!
Кажется, я его послал, потому как тащить меня сразу прекратили и сделали попытку поставить вертикально. Получалось это плохо, мои собственные ноги подкашивались и ни в какую не хотели утвердиться на поверхности.
А ком всё надрывался.
– Твою ж мм!.. Мы победили, слышишь?! Даже не думай сдохнуть теперь, скотина! Нам ещё выбираться!..
Выбираться так выбираться. А сейчас мне надо отдохнуть, не каждый день смотришь в глаза смерти. Грек кричал в радиофон ещё что-то. Я уже не воспринимал, словно плыл сквозь пустоту… Впереди наверняка ещё не один бой.
Точно…
Так и будет…
Глаза закрылись сами собой – ничего не слышу, ничего не вижу…
Спать…
* * *
Очнулся я уже в лазарете. Прошедшее гладиаторское сражение всё ещё было свежо в памяти. Кажется, я выжил. Тело ныло, но я был жив. В спину упиралась горизонтальная пластиковая доска. Лежать было довольно жестко. М-да, это тебе не дома на перине.
Надо мной склонилась усталая женщина в грязно-белом халате. Её лицо, осунувшееся с запавшими глазами, могло показаться красивым, если бы не лежащая на нём печать сильнейшего измождения. И всё же взгляд её синих глаз излучал тепло и заботу.
– Очнулся? Вот и хорошо. Просто сильный стресс и небольшая контузия вызвали глубокий обморок, – голос у неё был мягкий, но неимоверно усталый. Медик улыбнулась. – Часто приходится иметь дело с более серьёзными ранениями. Вставай и закатывай рукав.
Я с трудом приподнялся, тело подчинялось плохо. Мышцы сильно болели, и я чувствовал себя плохо смазанным, скрипящим кибером. Помотал головой, разминая затёкшую шею, и огляделся вокруг. Я сидел на старенькой белой кушетке в маленькой комнатушке со стальными перегородками.
– Кто вы? – Проклятье, и это мой голос!? Больше похоже на карканье вороны.
Женщина стояла спиной ко мне и возилась со шприцами из аптечки, лежащей прямо перед ней.
– Я доктор Линна Скайн. – Она закончила свои манипуляции и повернулась ко мне. В её правой руке блеснула острая игла инъектора.
– Обычно я не разговариваю с пленниками, большинство из которых отъявленные негодяи и подонки, но ваш друг утверждает, что вы вполне приличные граждане империи, просто попавшие не в то время и место. Не то чтобы я поверила ему или вам, скорее, дело в вашей татуировке кадета. Хотя это тоже далеко не гарантия порядочности…
Я горько усмехнулся, вспомнив небольшое приключение по результатам которого наша академическая четвёрка в составе Рауля, Марата, меня и Дика решилась сделать эти татуировки. Своего рода традиционный отличительный знак кадетского выпуска.
– Где мы?
Плохо! Как же ломит затылок, когда пытаюсь вытолкнуть несколько слов из своего рта. Я сильно зажмурился от резкой боли…
– Не сейчас. Лучше закатайте рукав и не делайте резких движений.
После того как я, стараясь не дернуться лишний раз, закатал левый рукав, доктор подошла, взяла руку чуть выше запястья и резко всадила инъектор. Место, куда попала игла, неприятно защипало, но я стерпел. Потом женщина отпустила меня и стала приводить в порядок свои медицинские инструменты. Через мгновение мою руку словно обдало невыносимо горячим кипятком. Я чертыхнулся и резко дёрнулся, едва не сверзившись с кушетки. Зашипев, я схватился правой рукой за больное место, как будто это могло помочь.
– Проклятье, доктор! Что это было?!
Боль постепенно спадала, вслед отступала усталость, уходила одеревенелость мышц. Через некоторое время я расцепил руки и изумлённо повращал запястьями перед собой. Болезненных ощущений как не бывало.
– Это войсковой биостимулятор. Улучшает кровоснабжение, помогает организму быстрее восстановиться и подпитывает его. К сожалению, от тяжёлых ранений и смерти не спасает.
– Редкая штука…
Лекарша ещё раз внимательно осмотрела меня, потом отвернулась и стала аккуратно собирать в саквояж пустые ампулы, в конце положила и сам инъектор.
– Спасибо, Линна! – только тут я отметил, что эта женщина хоть и изнурена тяжёлым трудом, но она всё ещё достаточно молода, стройна и даже весьма привлекательна. Я смущенно сглотнул. И это тоже действие лекарства?!
Тем временем докторша собрала свою аптечку и пошла к выходу из комнаты. Там Линна оглянулась и произнесла:
– Называйте меня Док, или Мэм – так ко мне обращается большинство пленников. К слову, я и сама тут нахожусь в заключении. Пусть и на особом положении.
– Хорошо, Док. Простите!
Печаль отчётливо звучала в её голосе во время всего нашего разговора. Затем изящная ладонь прижалась к сенсорной панели, дверь комнатки открылась, и Док вышла наружу. Но уже за порогом она оглянулась.
– Вам не за что извиняться. А теперь прощайте. Даже не знаю, чего вам пожелать, кадет. Надеюсь, вы проживёте достаточно долго! По крайней мере, постарайтесь… Обидно будет потерять такого воспитанного юношу.
Улыбнулась и пропала. Спустя минуту с момента её ухода в камеру ворвался Грек.
– Живой!
С ходу он залепил мне оплеуху.
– С какого?! – сшибленный на пол я медленно поднимался.
– Не смей больше так меня пугать! – Серж сразу же обличающе ткнул мне в грудь своим крепким пальцем, когда я только и успел подняться с пола. – Ты мой последний пилот! Если подохнешь, то кто разделит со мной тяготы местного гадюшника?
Морщась, я распрямился и потёр ушибленный подбородок.
