Нет, капитан молодец – всё-таки он старше меня, опытнее, разумнее. Без его поддержки я бы давно пополнил постоянно растущий список жертв «Колизея». Он же стал первым моим учителем после академии и близким товарищем здесь в плену. К слову, Костров был лишён дурацких заморочек с возрастом вроде своего погибшего приятеля Артёма. Он был не против поддерживать подобающую субординацию. Другое дело, что после гибели экипажа и потери всех судов я официально перестал быть его пилотом, а уже после первой совместной схватки было как-то неудобно называть друг друга на «вы». Он стал мне тем другом, каким, как выяснилось, никогда не был Марат…
– Что-то ты сегодня больно молчаливый. Случилось что?
Я поставил стакан обратно и защёлкнул лоток, потом сел и в свою очередь кратко рассказал ему, что произошло несколько дней назад в тренажёрном зале.
– Вот как, – только и произнёс Костров, когда я закончил.
– Грек, слушай, я понимаю, что следующий бой может оказаться последним для меня. Спасибо, что…
Но мой приятель не дал мне закончить:
– Заткнись, Макс! Проклятье! Ты поступил правильно, когда заткнул урода. Но не спеши себя хоронить! Или забыл… – тут он запнулся, взглянул в стеклянный глаз камеры под потолком в углу и, сбавив тон, – добавил шёпотом: – Или ты забыл, что мы договаривались вырваться отсюда вместе?
Вот и началось то, о чём мы спорим уже некоторое время. Я упрямо тряхнул головой, тихо ответил:
– Помню. Но как ты себе это представляешь? Нас двоих слишком мало, плюс нужно специальное снаряжение. А как мы его достанем, вынесем с арены? Ты прекрасно знаешь, что обычным способом это сделать невозможно.
Он сорвался и подошёл ко мне вплотную, взял за плечи и сильно встряхнул. Слова же цедил сквозь зубы:
– Знаю! Я ищу возможности! Но если расслабиться, если сдаться, мы сразу проиграем! Оба! А ты именно это и делаешь сейчас…
– Что, сдаюсь?
– Да, чёрт возьми!
– Я не сдаюсь! Если меня выставят против Варана завтра или через неделю, я постараюсь убить его! То, что мы схлестнёмся, ни у кого не вызывает сомнений. Но что потом? Даже если мне удастся победить? Новый бой?! Или ты подговоришь всех гладиаторов? Что нас ждет, очередная участь Спартака?! Но и в этом случае без помощи извне нам не прорваться, даже с оружием, отобранным у охранников.
Я вырвался из его цепких пальцев. Он не понимает, несмотря на весь свой опыт, не хочет понимать!
– Помнишь тех перцев, что были из разведки?! Помнишь, чем для них всё кончилось? Где гарантия, что среди тех гладиаторов, с которыми мы говорили, нет соглядатаев от Горакса? Если раскрыть перед ними все карты, мы сдохнем, ни на миг не приблизившись к своей цели! Я согласен, что сдаваться рано! Но нужен другой план, а не дырявые предположения!
Весь разговор велся очень тихо, хоть и на очень животрепещущую тему. Надеюсь, ни черта эти микрофоны камер уловить не могут, мы как-то забили их смоченным порошком, полученным из тех самых питательных пилюль, предварительно растолчённых в киселе. Не улавливали же до сих пор.
Кажется, я выговорился полностью и остановился, чтобы привести мысли в порядок. Здесь было вполне естественно съехать с катушек. Но мы держались, пока держались. Костров тоже молчал. Всё верно, он понимает верность моих возражений. И этот разговор у нас не первый, подлило в огонь ещё это столкновение с ящером. Если не посвящать других пленников в наши планы, то вдвоём нам не пройти посты охраны, не разжиться оружием, не создать бучу для отвлечения внимания и совместного побега, и что наверняка среди семидесяти гладиаторов есть те, кто слил агентов империи хозяину Арены. У нас даже нет схемы строений «Колизея», и где её достать, мы тоже не имеем ни малейшего понятия. Кроме прочего, нужен свой человек вне камер для заключённых, свой в охране, среди техников… Слишком много частиц «не», впору прийти в отчаяние, но сдаваться никто из нас не собирался…
В стальную дверь постучали. Мы встрепенулись. Охрана?! Впрочем, охрана точно не стала бы стучаться. А вот заключенные…
Мы с Греком мгновенно подобрались, готовясь к драке. Дверь отошла в сторону, и в камеру вошёл тот самый мужик в сером костюме из тренировочного зала. Как он сам тогда представился – некий Дан. Признаться, в первую встречу я не придал ни ему, ни его словам большого значения. Сейчас же, после прозвучавшего разговора, и я, и приятель подозрительно окинули взглядом вошедшего. Подозрение усилилось, когда я вспомнил его короткую фразу про «будущий труп».
Дан, или некто выдающий себя за него, был высокого роста, голубоглаз, крепок фигурой, с явными буграми мышц под серой тканью костюма. Меж тем он, едва не шаркнув ножкой, обратился к нам:
– Извините, что потревожил вашу беседу, но я имел удовольствие видеть, как недавно вот этот молодой человек совершил нечто невообразимое с одним из фаворитов нашего любимого хозяина.
При этом он ткнул узловатым пальцем в мою сторону. Я напряжённо продолжал стоять. Костров же, наоборот, слегка расслабился.
– Старик, случайно это не ты тот, кто называет вполне ещё живых людей трупами?
Мужик медленно кивнул, не спуская с меня пристального взгляда.
– Да, это я. Дан моё имя. Дан-уборщик, если угодно.
Грек облегчённо выдохнул.
– Ну, давай рассказывай, зачем пришёл?
Мужик в сером улыбнулся, словно только что крупно обвёл кого-то вокруг пальца. Затем он обратился ко мне напрямую:
– У меня послание.
В его руке показалась безобидная бумажка. Дан протянул её мне, сверкнув ярко-синими глазами предгрозового неба.
– Так и знал, ты видишь. Сегодня ночью я жду там, где ты свалил Варана. Замки и камеры будут отключены – не пропустите момент. Газ в вашу камеру подаваться не будет. Поэтому не выходите, пока все не успокоится. Нам есть о чём поговорить без лишних ушей.
Он сделал жест, известный только в академии, приложив руку к сердцу и к голове, видимо, для того чтобы придать серьезный вес следующим своим словам. По мне они и так были серьезны, серьезней некуда.
– Возможно, для тебя и твоего друга это единственный шанс вырваться отсюда.
Ни добавив более и слова, он быстро развернулся и скрылся за раздвижной дверью камеры заключения.
* * *
Странное поведение, странная речь – просто провокация какая-то. Сперва я даже не понял, что мне во всей ситуации не понравилось больше всего. Догадался лишь потом, когда тот развернулся и вышел. Мурашки побежали по спине, а на лбу выступил холодный пот.
– Макс, ну как тебе первый фанат в этой клоаке? – Видимо, на Сержа этот человек не произвёл абсолютно никакого гнетущего впечатления. Мой сокамерник не понимал, почему я так разнервничался после его посещения.
– Эй, да расслабься – это всего лишь местный уборщик, наполовину сумасшедший. Давай лучше посмотрим, чего он тебе там принёс.
Сделав знак, я вышел из камеры, Костров, совершенно не понимая, в чём дело, вышел следом. Я внимательно смотрел на друга.
Вот так десантник. Человек в сером расколол его защиту на раз. А ведь их в спецподразделении должны были учить азам – не могли не обучать. Я знаю – проверял сам, и ничего не получалось. Ни с моими умениями. Впрочем, кто знал, что мои нерегулярные занятия помогут нам обоим сегодня. Вот только к добру или к худу это приведёт…
Что-то упрямо толкало меня вперёд. Может, появившаяся надежда?
Серж и я шли по стальному пандусу второго этажа, куда выходили двери из камер заключения гладиаторов. Трое или четверо охранников сверху сперва неотрывно наблюдали за нами. Потом их внимание ослабло. Переключились на стандартный осмотр своих секторов. Непрерывный контроль за всеми пленниками, что без дела слонялись в общем помещении, велся постоянно.
Сегодня бои не планировались, поэтому заключённым позволялось немного свободы. Трое или четверо гладиаторов качали мускулы внизу в центре, где были для это расставлены специальные снаряды. Они отличались от тех, что были расположены в тренажёрке – там размещались устройства для тренировок именно в управлении механическими боевыми доспехами. А здесь так: для увеличения выносливости и силы. Тоже полезно, но с этим у меня сейчас было меньше всего проблем.
– Эй, зачем ты вытащил меня? Чтобы идти и молча поразглядывать тех культуристов внизу?
До сих пор я так и не понял, в чем дело.
Мы остановились как бы невзначай на границе зоны наблюдения и спиной опёрлись о поручни, отвернувшись от центра зала с таким расчётом, чтобы автоматическая система слежения не могла читать по губам. Это местечко у лестницы вниз мы нашли давно и часто вели здесь тайные переговоры. Не следовало здесь светиться часто, охрана могла догадаться, но сегодня это и впрямь было необходимо.
Порой поодиночке или группами проходили мимо другие пленники, нам не трудно было делать унылый вид, будто мы говорим о совершеннейшей ерунде.
– Что он сказал?
Грек удивился:
